Ахилла

Разбираю мамины архивы, до сих пор с начала девяностых лежат банковские расписки и целые журналы — приход, расход. Казалось бы, 25 лет прошло, кому оно нужно, всё роздано: с расписками и личной подписью. Словно придёт ревизия и предъявит счёт, а она всегда готова дать ответ за каждую копейку.

Голодные годы, мама с друзьями соорудили дружеский коллектив, чтобы вместе сдавать деньгу в банк «Чара». Кто помнит, тот вздрогнет. На те огромные проценты, которые они выдавали, можно было существовать безбедно. Очереди стояли часами, только очень крупные суммы, которые несли редкие клиенты, обслуживались в обход. Особыми клерками с кофием и в удобных креслах.

Для того-то друзья и затеялись, иначе весь рабочий день можно было проторчать в банке. Мама, человек самый ответственный, взяла на себя общую бухгалтерию, и потянулись друзья, друзья друзей и родственники знакомых. У мужчин был свой график дежурств по охране денег, в общем, всё как в банке, только домашний филиал.

Получение и раздача процентов тоже были обставлены весьма четко: деньги, кейс, машина, охрана, к маме.

Мы свои деньги с мужем тоже, конечно, сдавали под эти бешеные проценты и ждали получки, как манны небесной.

Я дохаживала с животом последние недели, и в семье только и разговоров было, что очень ждут мальчика. О девочке даже не заикайся, можно было подумать, что ей и на свет лучше не рождаться с таким настроением. Муж так хотел второго сына, что согласен был на венчание, на котором настаивал мой духовник. Иначе мерзость беззакония поглотит, как пучина. Было чего мне волноваться. Идёт всенощная, я притулилась у Владимирской и слёзно заныла обычную песню по необходимость рождения мальчика, а иначе… ну, всё по кругу.

И приходит мне мысль в голову, что непременно надо дать обет, чтобы получить желаемое. Стала перебирать в уме и вспомнила, что нам из банка изрядная сумма придёт, тут я и жахнула: дескать, мне мальчика, а я непременно пожертвую все деньги до копеечки нуждающемуся.

Обрадовалась я удачной сделке и, словно мы ударили по рукам, домой вернулась в добром расположении и полной уверенности, что теперь дело за малым.

Вскоре, действительно, родился сын. Радость до небес, но она быстро уступила место хлопотам и сложностям, было не до чего, и все перипетии с обетами ушли в далёкое прошлое, а проблемы с кормлением, болезнями и намечавшимся переездом на новую квартиру, в другом районе, наоборот, — в настоящее. Несколько месяцев сборов поглотили последние воспоминания о данном обете.

Как принято писать в таких случаях, неожиданно раздался телефонный звонок. Но так оно и было!

— Здравствуйте, вы меня не знаете, я младший брат Наташи В., вашей одноклассницы.

Надо сказать, что класс у нас был очень дружный, мы все про всех знали, Наташка укатила к тому времени в США.

Надёжной связи не было, но хорошие отношения остались.

— Вы меня не помните, наверно, вы приезжали к сестре в гости, я тогда ещё машины под столом катал.

Ну что, начинаю смутно припоминать, действительно, был шкет младший Наташкин, вечно таскал чистые тетради и ручки. А кассеты, если в руки ему попадали, так лучше сразу проститься, заслушает до дыр. И чего ему от меня нужно?

— Я нашёл записную книжку сестры и решил вам позвонить, — да, думаю, какая счастливая мысль стукнула. — Мне ваша мама дала новый телефон.

Мама? Что это с ней, без разрешения какому-то мужику мой телефон дала, хорошо, что сама к телефону подошла, ещё бы вышел скандал.

— Что-нибудь с Наташкой?

— Да нет, нет. С ней всё норм. Тут мне, для меня.

Вадим начал медленно и путано объяснять свою историю. А я в продолжение всего разговора всё думала, как от него побыстрее отделаться, неудобно человека обижать, вот и киваю, хотя нить событий от меня давно ускользнула.

— Так чего вы хотите от меня, я что могу вам подсказать, помочь?

— Да знаете, мне стало известно, что вы верующая, в храм ходите. Можете мне сказать адрес или телефон фонда церковного, который сможет мне с деньгами помочь. Чтоб эту самую машинку купить.

Я-то смысл разговора упустила, но фонд, деньгами помочь? В сказке, что ль, живет человек?

— Вадим, голубчик, да у нас нищий монастырь, мы сами в него деньги и продукты несём, какое помочь? Да ещё такая крупная покупка, швейная машинка, вы что?

— Ну, тогда мне конец. Она меня выгонит. Жена. Она больше ни за что не поверит.

 Он сказал эти слова таким опустившимся от отчаяния голосом, что во мне зашевелилось участие.

— А сколько денег вам не хватает, чтобы её купить?

— Да мне всей суммы не хватает. Я же вам рассказывал, что инструменты ее отца я кое-как набрал и одолжил у своих, а машинку надо целиком купить, у меня всей суммы нет, 168 рублей. А в комиссионке в точности такая. Всю Москву обошёл.

Между прочим, зарплата месячная, приличная. И тут в памяти у меня начинает шевелиться нехороший червячок. Больно цифра знакомая. Полезла я в выписки, которая моя же мама делала для всех самым добросовестным образом.

— Слушайте, ой слушай, ты можешь подождать у телефона, только не клади трубку! Не клади, слышишь?

Открываю и вижу, что за отчётный период в конце месяца должна быть выдана, да, вы правильно догадались, меня как кипятком обдали — 168 рублей 17 копеек. И весь мой разговор у Владимирской ясно всплыл. А совпадение цифр до рубля было настолько убедительным, что сомнений не оставалось. Оно самое, прилетело.

— Ты слушаешь? Тут дело такое, когда тебе деньги нужны?

— До конца недели, они с дачи приезжают в воскресенье.

-Так, брат Наташи Вадим, давай теперь ещё раз, чётко по полкам. Какая такая машинка, почему тебе она сдалась? Мне каждая мелочь важна, история как-никак.

Вадим женился по безумной любви, институт пришлось бросить, чтобы зарабатывать на семью. Дочка родилась. Жили у неё с отцом и народившейся малышкой. Он пристроился челноком — возил из Китая сумки и торговал. Деньги трудные, но холод-мороз да друзья-товарищи. Выпивал, потом уже крепко. Несколько раз жена выгоняла из дому, он, как побитая собака, возвращался, жену и дочку любил до смерти.

Вот и в последний раз они помирились, и жена забрала документы, поданные на развод. Сама с дочкой и отцом уехала на дачу, а Вадим месяца два-три держался. Он уже и врачей всех обошёл, пошёл по храмам. Ему там и сказали, что одолевает его дьявольская страсть. Надо ему креститься, молитва, пост — и страсть отступит. Очень ему страшно было, что жена с дочерью навсегда его покинут, и начал он в храм ходить, молиться, чтобы его Бог вразумил и отлучил от водки.

А тут, как на грех, бывшего сослуживца встретил, когда семья была на даче.  Ну и понеслось! Когда с головной болью очнулся — ни сослуживца, ни инструментов отца, ни, что самое печальное, швейной машинки жены, уже и духу не было. А машинка была покойной матери, поэтому жена ею особо дорожила, недавно шить научилась, так благоговейно её всякий раз закрывала, словно не железяка, а нежное животное какое. Когда понял Вадим, что серьёзно попал, то переживал не за пропавшее добро, не за то, куда сослуживец делся и его ли рук дело, а только за то, что семейная реликвия жены пропала.

Она не простит, такое — точно не простит. Она свою мамочку покойную чтила, как святую. А тут такое — конец семье и прощай жена и дочь.

Выложил историю и молчит, надеется.

— Ладно, —  говорю, — тут один банк вроде должен выдать бонус для клиентов, я в розыгрыше участвую, если выиграет номер, твоя взяла.

Не говорить же ему в лоб, что я такие обеты раздаю. Короче, получила я деньги, и сразу ему до копейки отдала, он счастлив был до неба. Вот видишь, говорит, какой я удачливый, выиграл-таки розыгрыш. Я поддакивала. Купил он швейную машинку, вернулась семья с дачи, и не сразу распознали подмены. Потом, узнав историю, простили.

А Вадим от радости так всей семьёй и крестился, очень ему понравился православный Бог.

Через пару недель он купил подарки и позвонил: теперь, говорит, меня никто с правильной дороги не собьёт, а в память твоего участия в моей судьбе хочу привезти подарки, ты не сомневайся, я сам всё заработал, бегу к вам, — и попросил напомнить адрес.

Его тело нашли через неделю, электричка, проходившая рядом, отбросила его к гаражу, и виском он попал на угол. Лежал, прижимая пакет с сувенирами, и лицо за неделю совсем не потемнело, а наоборот, было такое светлое, что обходчик его за живого принял.

В нашей семье пятеро детей, они уже взрослые. Мой муж своих двух дочерей любит в сто раз сильнее парней и удивляется до сих пор, как это он мальчика хотел.

Недавно ушла моя мама. К последнему ответу она тщательно готовилась, впрочем, как и всегда.

Ну, а обеты? Что обеты… Ну их.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: