Ахилла

Фолиа П.

Об этом не принято говорить в Церкви, об этом не говорят даже антиклерикалы. Нет, это не гомосексуализм. Это второбрачие духовенства.

Священники являют собой такой же срез общества, как и граждане любой другой профессии, за исключением того, что априори находятся под колпаком канонического благочестия. При этом ужасающая своей пресловутостью цифра разводов 75% почти в полной мере касается и духовенства. Можно с уверенностью сказать, что около 50% священнослужителей имеют неканоническую семейную ситуацию — кто-то фактически женат вторым браком, а кто-то просто эпизодически блудит.

«Кто после святого Крещения двумя браками обязан был, или имел наложницу, тот не может быть ни епископом, ни пресвитером, ни диаконом, ни вообще состоять в списке священного чина» (Ап. 17).

Таинство хиротонии можно осквернить, но нельзя аннулировать. Даже после снятия сана поп остается попом, точнее распопом. У нас очень любят приводить примеры честных монахов, которые, не выдержав тяжелой ноши Ангельского Образа, оставляют его и живут обычной семьей в миру, при этом их даже в какой-то мере за глаза поддерживают. Мол, не гей, и то спасибо, не блудник, поступил по совести, хоть и проявил слабость, не обманул хотя бы женщину, остался честен как гражданин. Такие даже весьма открыто живут. Хотя в общем-то и монах остается монахом, изгнанным расстригой.

С белым духовенством ситуация куда плачевнее. Молодой мужчина, желающий принять сан, зачастую поспешно делает выбор, казалось бы, на всю жизнь. Выбирает себе потенциальную матушку по рациональным соображениям, а потом по человеческой слабости обеих сторон начинается обычный семейный адок, который в общем-то логически и заканчивается разводом. Прямое следствие женитьбы ради хиротонии и полной неопределенности мирян в Церкви.

Такие попы подлежат осуждению, хотя в отличии от монахов обета безбрачия не давали.

У священников принято разводиться по-тихому, без скандала, матушка уходит, но не подает на развод годами. Так они и живут с «чистыми» документами, каждый своей жизнью.

И вот живет батюшка со второй женой, как мышь, везде шифруется, прячется, перед одними он женат, и старые друзья корректно спрашивают: «Как супруга поживает?» — не уточняя, какая. На приходе он суровый одиночка или загадочный балагур, то ли семейный, то ли целибат, а бабки поговаривают, что вообще монах — ведь матушку-то никто не видел.

Он боится каждого шороха, он не может открыто ходить со своими детьми в зоопарк или на Красную площадь, потому что там можно встретить кого угодно. А его жена должна изображать деловую знакомую, не подходить близко, не обращаться на «ты» и не заходить в дом причта, если вдруг ей надо приехать в храм, где он служит. А вообще лучше туда не соваться — лучше за углом в кафе пересечься, но только не садиться за столом слишком близко.

Конечно, описанная ситуация характерна, скорее, для малых городов или тех случаев, когда вторую матушку могут узнать, когда она сама прихожанка или сотрудница.

Кто-то женат на исключительно светских женщинах, которым глубоко безразличны церковные склоки и которые спокойно и полноценно живут вне Церкви. В этом плане даже, наверное, и священнику, и его второй жене легче, однако все равно ни расписаться, ни повенчаться они не могут. Некоторые дерзают расписываться, но это чаще заканчивается отправкой в такой приход, куда Макар телят не гонял.

Интересное дело получается: блудить можно, но осторожно. Гомосексуально блудить — тем более. Главное — не отсвечивать. Провинишься вот так где-нибудь, заметят, вызовут к архиерею, а он пальчиком погрозит: «Ай-яй-яй, ну ты там давай осторожнее будь». Ну, на подарок вынудит или конвертик с извинениями. А дальше — гуляй, Вася, как прежде. Ведь «брат, впавший в блуд, в самом падении одержал победу над диаволом тем, что отринул помыслы отчаяния и вернулся в келлию» (еп. Игнатий. Отечник).

А попадись поп на второбрачии, так его по полной программе пропесочат. «Ты что, крест на бабу поменял?! Давай, сворачивай эту историю, и чтобы я больше ничего такого о тебе не слышал, иначе в запрет». Ну, тоже вроде как милосердие, вроде как не высекли публично и не извергли из сана сходу.

Монашеская подспудная ненависть к женщинам как к источнику греха, пренебрежение к ним и любым нежным душевным отношениям с женщиной породили негласную допустимость блуда, потому что блуд — это циничное использование женщин с точки зрения грубой физиологии. Никаких сантиментов, ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Согрешил, соблудил, покаялся и забыл, ведь «Евин корень — сатанинский» (Православный Епитимийник).

В заключение хочется сказать, что данное явление даже не может быть толком исследовано и описано, потому что все боятся огласки. Даже среди своих знакомых и друзей священники скрывают свое второбрачие, потому что это делает их особенно уязвимыми. Никогда не знаешь, где и в какой момент выстрелит подобное ружье, так что лучше лишний раз не высовываться. При этом эпизоды блуда, в том числе гомосексуального, известны доподлинно, из личных признаний и достоверных свидетельств.

«…Некоторые воздерживаются творить грех даже дома, а иные не останавливаются перед церковью и страшными местами» (Номоканон cв. Иоанна Постника).

О смене канонов говорить было бы слишком дерзко и глупо, пусть будет, как есть, лишь бы по любви и милосердию решались вопросы личной греховности. И не так избирательно, что геям у нас почет и дорога, блудникам — словесный выговор, а второбрачным — строгие прещения.

Рыба гниет с головы, а чистят ее с хвоста.

Ну, а как еще может быть в Церкви, где большая часть епископата сами себе ни в чем не отказывают, лишь бы фантик был благочестивый. Ведь «праведник не повредится в своей вере и не отделится от своего Господа, даже если окажется заперт с тысячами неверных, нечестивых, замаранных и, голый телом, соединится с ними, тоже голыми» (Симеон Новый Богослов).

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: