Ахилла

Конец отца Петра

Если хочешь контролировать своего врага, держи его рядом с собой.

Отец Петр забыл эту простую максиму — он отпустил своего врага, но при этом продолжал надеяться на полный контроль.

В начале июня 2004 я стал самостоятельным. Почти. Потому что не был назначен настоятелем, а только «ответственным за организацию прихода», антиминса (без которого нельзя совершать литургию) мне не дали. Отец Петр объяснил, что антиминс можно брать у него по субботам, чтобы служить в часовне, а в будни и в выходные предложил подрабатывать на его приходе, платя за выход.

Часовня, ставшая моим приходом, выглядела жутко: обшарпанный железный вагончик, прогнившие полы, кривые двпшные стенки, престол и жертвенник, покрытые какими-то старыми коврами, нет сосудов, в наличии лишь одно ветхое облачение, подаренное когда-то отцу Петру родственниками умершего в девяностых священника. На приходе ни копейки денег, товара нет, нет ничего. Только обязанности организовать.

Но я не отчаялся — всё-таки свобода! И начал потихоньку организовывать. Но уже через неделю позвонил благочинный:

— Так: завтра принеси 500 рублей — это сбор на именины владыки!

— Какие 500 рублей?! — возмутился я. — У меня ни копейки, жить не на что, в храме шаром покати!

Тут отец Петр заорал:

— Меня не волнует, где ты возьмешь деньги! Займи, кредит возьми, но не смей даже помыслить, чтобы не отдать деньги для архиерея! Иначе сразу распрощаешься с приходом и поедешь в тьмутаракань! Понятно?! — и бросил трубку.

Так началась свобода.

Но жизнь шла, по субботам в часовню приходили певчие из большого храма, часть прихожан перетянулись тоже. Наивный, я стал устраивать в приходе свои порядки: цены на товар — масло, свечи, книги — установил чуть ниже, чем у отца Петра. За записки и требы цен не было: кидайте в кружку, сколько считаете нужным, или не кидайте.

Я понимал, что хожу по тонкому льду: благочинному легче плюнуть в лицо, чем натянуть его на деньги.

После одной субботней литургии я заметил, что в часовне около свечного ящика крутится работница отца Петра, лицемерная баба, на его приходе исполнявшая роль глаз и ушей настоятеля. Ну, покрутилась и ушла. Но буквально на следующий день позвонил благочинный и ледяным голосом велел мне явиться к нему.

У себя отец Петр дал волю чувствам и вновь начал орать. Смысл ора был прост: как ты, раб и холоп, дерзаешь устанавливать свои цены?! В благочинии цены должны быть у всех одинаковые, и ориентироваться надо на приход благочинного, а не переманивать прихожан дешевой продукцией. И плевать, что для нищего маленького прихода цены чуть ниже — это единственная возможность хоть как-то вытягиваться из ямы.

Я попал в засаду: мне нужен был антиминс, без собственного антиминса невозможно было начать служить, как положено на приходе: по воскресеньям и праздникам, а значит, не собрать полноценный приход.

Но отец Петр объяснил мне, что антиминс не получить, пока владыка не назначит меня настоятелем, а настоятелем не назначит, пока я не соберу все юридические документы на приход, пока не оформлю землю под строительство. А так как на все нужны деньги, которые взять неоткуда без полноценной приходской жизни, то… Тупик.

Из которого я, впрочем, нашел выход: дерзнул. Взял и пошел на прием к архиерею. А в то время пойти к архиерею без разрешения благочинного было практически преступлением. Раньше секретарем был дружок отца Петра — второе лицо епархии, поэтому лишние не могли предстать пред очами владыки, но сейчас секретарем стал милый тихий батюшка, поэтому я смог попасть на прием свободно.

Оказалось, что всё, что говорил отец Петр, было, как обычно, брехней. Владыка выслушал меня, спокойно подписал указ на выдачу антиминса и мира, пожелал удачи, пообещал вскоре и указ на настоятельство дать.

Когда отец Петр узнал, что у меня появился свой антиминс — его чуть не хватил удар. Я отказался подрабатывать у него на приходе, начав служить у себя. Отец Петр оказался не готов сам тянуть свой большой храм, забегал, стал звать подрабатывать то отца Макара, то еще кого-нибудь.

Следующим ударом под дых стал уход хора от отца Петра ко мне. Вернее, регента и певчей — основы хора, остальной хор вообще ушел от отца Петра, так как стало невозможно служить за гроши.

Я прослужил на своем приходе полгода, пока однажды ко мне не пришел озабоченный отец Борис.

Отец Борис, несколько месяцев как рукоположенный, был когда-то военным летчиком. Он был человеком добрейшим и кристально честным, долгое время посещал храм отца Петра, пономарил там, готовился к хиротонии. Он тоже дружил со мной, хотя по возрасту годился в отцы.

— Отец, привет, дорогой! — с порога начал отец Борис. — Слушай, а ты в курсе, что меня владыка хочет назначить на твой приход? Я удивился, когда узнал, спросил владыку, а куда же тебя. А владыка поморщился недовольно: «А его я пошлю куда-нибудь — он на приходе совершенно ничем не занимается, бездельничает!» Я поразился и попросил владыку не торопиться, предложил собраться и поговорить.

Вот так смелый и честный отец Борис повернул ход истории в другую сторону: если бы он промолчал, то меня выкинули бы в деревню, навсегда прилепив ярлык бездельника. Но отец Борис не промолчал.

Решили собраться вместе: согласился пойти и отец Макар, который тоже натерпелся обид и страха от отца Петра за 5 лет совместного бытия.

Разговор у владыки начался жестко: владыка грозно и сердито стал выговаривать мне, какой я такой-сякой разэтакий, лодырь и, вообще, собор за три дня не отгрохал. На мои попытки вякнуть в свою защиту владыка разъярился еще больше, но вновь вмешался отец Борис, которого владыка давно знал и безмерно уважал:

— Владыко, подождите. Выслушайте нас всех троих, а потом судите.

Владыка удивился и замолк, стал слушать.

Наверное, час три священника откровенно рассказывали владыке, как реально обстоят дела на приходах, как исчезали деньги, как унижались священники и работники. Архиерей сначала хмурился — было ясно, что то, что вкладывал ему в уши отец Петр, звучало ровно наоборот. Но, к чести владыки, он поверил. Поверил, что перед ним сидят три честных священника, которые ничего не хотят, кроме справедливости.

— Ладно, — сказал архиерей, — я решу вопрос. А ты, — повернулся он ко мне, — служи как служил, на своем месте, не волнуйся больше об отце Петре.

Через несколько дней прибежал отец Макар:

— Ты слышал, слышал?! Отца Петра сняли с прихода и назначили в тот храм, который стал подворьем женского монастыря, рядовым клириком, даже не старшим!

Так и оказалось. Как говорили потом прихожане большого храма, отец Петр тогда ворвался в храм в полубезумном состоянии, он кричал:

— Кто, кто меня предал?! Вы все меня предали!!

По всей видимости, он так и не понял никогда причину своей опалы.

Владыка при этом не лишил его сразу благочинства, но отец Петр впал в состояние нехочухи: он заперся у себя дома, сказался больным, на призывы выполнять обязанности благочинного отвечал:

— Я не благочинный! Пускай кто хочет, тот и благочинит!

Владыка тогда рассердился и лишил отца Петра и этого, последнего, поста. Пару месяцев отец Петр отлеживался дома, потом всё же вышел служить, но тут выяснилось, что маститый протоиерей… просто не умеет служить ни вечерню, ни утреню. Путается в элементарных действиях, не знает ни когда кадить, ни когда выходить, вообще теряется в службе, в которой каждый день много новых песнопений и чтений, в отличие от литургии.

Бегать по требам тоже было не по понятиям. Тогда он лег в больницу (здоровье у него всегда было слабое), а выйдя из нее, написал прошение за штат.

Теперь отец Петр — тихий заштатный священник, служит в часовне при одном предприятии. Служит редко, только литургии по праздникам. Ездит на скромной маленькой «женской» иномарочке.

Однажды он встретил отца Макара и сказал ему:

— Ты знаешь, только став опять рядовым священником, я начал что-то понимать…

Но что он начал понимать — отец Макар так и не узнал.

На фото: Марк Шагал «Падение ангела» (фрагмент)

Читайте тут всю повесть

Обсудить статью на форуме

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: