Ахилла

Предисловие автора

Автор этой книги сам бывший священник. Около 12 лет автор провел в системе епархиальной жизни РПЦ в качестве алтарника, рядового священника и настоятеля прихода.

Это взгляд назад, взгляд бывшего, на ту жизнь, которая сначала виделась в розовом свете, но потом туман рассеивался, и проступала просто жизнь во всей ее естественности — порой красоте, иногда неприглядности.

Все написанное — это не критика Церкви, религии, веры или «нехороших попов»: автору одинаково далеки как православные фанатики, утверждающие, что всё в Церкви хорошо и свято по определению, так и фанатичные антиклерикалы, слышавшие краем уха о «попах на мерседесах» и «исчезающих часах» патриарха. Но эти истории можно считать критическим взглядом на систему церковной жизни в России, на то, как система постепенно и исподволь ломает людей и извращает все доброе, что было внутри нее. Это попытка трезвого и спокойного рассказа о том, какова внутрисистемная жизнь РПЦ в ее обыденности на примере обобщенной епархии.

Истории, собранные здесь, как принято говорить, «основаны на реальных событиях», но автор не желает оскорблять чьи-то чувства или обвинять кого-то (ибо и сам безмерно далек от святости и безгрешности): все имена изменены, кое-что додумано, герои книги отличаются от прототипов так же, как люди отличаются от портретов, икон или карикатур — все зависит от субъективной точки зрения. Поэтому не стоит искать героев этих рассказов в конкретной епархии — они могут быть в любом месте в любое время, в каком-то смысле это типажи. Читатели могут даже считать этот текст художественным, но написанным с натуры.

Автор лишь хочет, чтобы каждый читающий понял один простой факт, от которого отворачиваются фанатики всех видов: люди — это просто люди, хоть внутри Церкви, хоть вне нее. Люди гораздо сложнее, чем сан, должность или одежда, которые они носят. И люди заслуживают снисходительности (но и критиковать их/наши поступки тоже можно).

И второй факт, не менее важный: система не должна быть ценнее человека, особенно это важно для веры. Иначе Христова Церковь превращается в ЗАО РПЦ — и вот это превращение снисходительности не заслуживает.

Третье лицо епархии

Пролог

Я вышел из дома и сделал несколько шагов, потом остановился, поколебался и пошел быстро в противоположном направлении.

Таких моментов в жизни бывает немного, и они запоминаются навсегда: моменты, когда ты круто развернул ход своей жизни — судьба или промысл Божий: каждый понимает, как хочет.

Работал я в храме — работал недолго, всего месяц. В город вернулся, оттрубив 2 года «срочной службы» — учителем в сельской школе (тогда еще давали отсрочку за этот подвиг). И подвиг был нехилый — я уже сомневался: может, лучше было сходить на год в армию?..

Но теперь была новая отсрочка, на три года, в связи с рождением ребенка, а там уже и 27 стукнет, армии можно было больше не опасаться. Пора было исполнить задуманное: нет — лелеянное, мечтаемое (вам не понять, если вы не были юношей-неофитом, горящим «послужить Богу у престола»).

Да, очень хотелось рукоположиться. Год заочки в духовном училище уже прошел, остался еще год — но эта «учеба» не проблема для того, кто закончил педагогический.

Но надо было поработать в каком-нибудь храме, чтобы получить рекомендацию от настоятеля. Желательно, чтобы настоятель был весомой фигурой — для ускорения процесса.

Конечно, у меня был духовник — иеромонах Виктор из единственного в городе мужского монастыря, человек известный, грамотный, сам выпускник пединститута. Но духовник рекомендацию не давал, уклончиво объяснив, что «ты ж два года был в деревне — я тебя не видел… Пусть рекомендацию даст отец Герасим».

Отец Герасим, настоятель деревенского храма, который я два года посещал, помогал батюшке всем, чем мог, начиная от мелких хозяйственных дел, заканчивая ведением воскресной школы, рекомендацию из вредности (вернее, гадства) не давал: «Пусть тебе духовник дает!» — ухмылялся он.

— Пойди к отцу Петру, — нашел выход из положения духовник, — он благочинный, у него несколько храмов и часовен, найдется тебе место.

Я чтил своего духовника, считал его советы благословением, и не раз убеждался, что надо поступать по этому благословению — и все будет хорошо и правильно. Но по благословению не поступил: побоялся. Идти в новое место к неизвестному и страшному Благочинному, брр… И пошел работать в храм к отцу Виталию.

Отца Виталия я видел до этого один раз — тот венчал однокурсницу, а я был на венчании фотографом. Отец Виталий произвел впечатление добряка, благодушного шутника, да и черная бородища до груди тоже впечатляла.

Но в пономари меня он не взял, а предложил устроиться в техникум преподавателем православия, вроде как от прихода. А пока я должен был устраиваться, мне милостиво разрешили работать в храме. Как раз и работа подвернулась: покраска иконостаса.

Иконы в иконостасе были писаные, вокруг них белый фанерный фон, позолоченные столбы — всё это настоятель поручил красить некоему дяде со стороны, маляру, а я должен был помогать дяде. Оплата обещалась.

Недели три я добросовестно лазал по лесенкам и мазал маленькой кисточкой иконостас, трясясь от мысли капнуть краской на иконы (небось, бешеных денег стоят!).

Наконец работа закончилась. Дядя-маляр сказал, что ему за работу обещали две тыщи. Так как я работал не меньше дяди, то понадеялся, что и сам получу, может, не две, но хоть полторы.

Но как только встал вопрос о деньгах — настоятель испарился. Вот просто исчез с горизонта, и даже его «Волга» не появлялась. Я каждый день смиренно приезжал в храм, помогал по уборке, ждал настоятеля. Настоятеля не было. Вопрос о деньгах был передан через церковную лавку. Тишина.

Потом настоятель появился на всенощной: быстро влетел в храм, благословил наспех, зыркнул глазом и влетел в алтарь. После службы так же стремительно исчез, не дав возможности задать вопрос о зарплате. В воскресенье литургия перешла в молебен, потом намечались крестины, венчание… Отложил всё до понедельника. В понедельник настоятель попался, но услышав про деньги, вскинул брови, нервно огладил бороду, затем обратился к лавочнице. Та порылась в кассе и сунула ему бумажки.

— Ну вот, на, — с сожалением о моем наглом сребролюбии отец Виталий протянул мне 500 рублей.

Стало обидно. Эта обида грызла и на следующий день, когда утром я встал и вышел на улицу. Но тут в голове всплыло благословение духовника: «Иди к отцу Петру». Я развернулся и пошел навстречу судьбе.

Встреча

Храм, где служил отец Петр, был огромным. По той простой причине, что был кинотеатром. Причем летним — с тонкими стенами и крышей, плохим отоплением. Зато мог вместить в себя не одну сотню прихожан.

Я вошел в полутемный храм и спросил отца настоятеля. Мне указали на фанерную дверку, за ней был крохотный темный закуток, из которого наверх вела крутая лестница, на клирос. Под лестницей приютилась бухгалтерша, которая приветливо улыбнулась. Напротив, еще за одной фанерной дверкой был кабинет настоятеля.

— Войдите!

В кабинете, освященном только тусклой лампой, стоял стол, на столе компьютер, за столом сидели два священника — один высокий и с большим животом, второй — маленький и тощенький. Больше в кабинете ничего не помещалось, мне пришлось так и остаться на пороге. В нескольких словах я объяснил свое положение, происхождение, образование, упомянул, что прийти сюда мне рекомендовал иеромонах Виктор. Отец Петр благосклонно кивнул:

— А, отец Виктор! Это хорошо, что от него, — как он поживает?

Потом отец Петр призадумался, поглядел на меня оценивающе и сходу ошарашил:

— А хотите быть у нас священником? Нам как раз не хватает еще одного — вот Вы бы и пригодились!

«Вот оно — благословение! — мелькнула у меня в голове духовная мысль. — Надо было сразу послушаться духовника — тот зря ведь не скажет! Явно от Бога это!»

— Да, конечно… — я еще не пришел в себя.

— Ну, и хорошо, — подытожил как само собой разумеющееся отец Петр. — Конечно, это не сразу, Вам еще доучиться надо, поработать в храме, но насчет хиротонии не беспокойтесь — я третье лицо в епархии! — сказал он значительно, и внимательно посмотрел сквозь очки. Я слегка поежился.

Через некоторое время отец Петр познакомил меня со вторым лицом епархии, отцом Никитой — ключарем собора, сорокалетним здоровяком-дзюдоистом, с животом, крепким как пушечное ядро. Тот стремительно перекатывался по епархиальному управлению, устраивая свои дела и дела друзей. Я был принят благодушно, так что дело с первым лицом было почти решенное.

Продолжение следует

Обсудить статью на форуме

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: