Третье лицо епархии. Часть 2
31 марта 2017 Алексей Плужников
Храм
На работу меня взяли официально — в трудовую книжку записали помощником настоятеля. В храм я летал как на праздник: с 8.00 до 18.00 в будни, суббота-воскресенье — до конца службы и еще позже (в субботу часто до 21-22.00, в воскресенье с 7.00), понедельник — выходной.
Платил отец настоятель щедро — 50 рублей в день. Год был 2002-й. Но я на судьбу не роптал: жили с женой и младенцем в половине дома моей бабушки, кушали полтавку и мойву, а тут даже кормили в храме и с собой кое-что в сумочку накладывали с кануна. Грех жаловаться, тем более такая благодать — служить в храме.
Даже подрабатывать отец Петр давал: в ведении благочинного был еще один небольшой храм, строящийся, вернее, это был старенький домик, который обкладывался кирпичом. На пару недель я был отправлен туда помощником: один мужик клал стену, а я таскал ведро за ведром песок из ямы, месил раствор, подносил кирпичи. С восьми утра и до вечера, часто работали и потемну. Поздней, почти морозной осенью. Но аж за сто рублей в день. (С учетом того, что в школе я первый год работы на полную ставку (18 часов) получал всего лишь 600 рублей в месяц, то грех было жаловаться — с голоду не умирали, хоть и работать приходилось по 60 часов в неделю. Благодать держала на ногах.)
Храм я очень любил. Любой храм, даже кинотеатрошный. Мне никогда было не понять рассуждений людей на тему «ну как можно ходить молиться в кинотеатр?! Тут же кино крутили, а теперь храм?!» Нет, храм был настоящий, пусть бедный, с фанерным иконостасом, но литургия была настоящая, хор пел, ладаном чудесно пахло… А вскоре меня взяли в алтарь пономарем.
Это было счастье. Кто этого не проходил, тому не понять: когда ты голоден, нищ, разут, раздет, когда тебя нещадно эксплуатируют, но ты счастлив быть соучастником службы, ты пылесосишь алтарь, протираешь иконы, чистишь кадило (о, какой кайф чистить кадило!).
А потом… Потом ты подаешь это кадило на службе, выходишь со свечой, первый раз надеваешь заляпанный воском стихарь и чувствуешь себя аки ангел… А потом, потом ты впервые выходишь и читаешь шестопсалмие, Апостол. И прихожане смотрят на тебя с уважением, раскланиваются, считают тебя почтичтобатюшкой, порой и совета спрашивают: куда пройти, куда свечку поставить, какую книгу почитать, как к батюшке подойти… Много ли надо для счастья?..
Для счастья не много. Но счастье оказывается часто уделом слепых и наивных. А вот когда глаза открываются, то счастье потихоньку улетучивается.
Наружность отца Петра
Отец Петр — личность примечательная. Хотя бы потому, что родом он из Уругвая. Так-то он украинец по происхождению, но родился и до двенадцати лет жил на другой стороне мира. Почему его родители решили в середине шестидесятых вернуться в Союз — я так и не узнал.
В пятьдесят лет отец Петр выглядел на семьдесят: совершенно седой, голова почти лысая, но из остатков волос сделан довольно длинный жиденький хвост, солидная борода, солиднейший живот, очки. Кожа, особенно на руках, дряблая: по его словам, он в детстве сильно болел и его пичкали какими-то мощнейшими лекарствами. С тех пор здоровье его было сильно подорвано.
Внешность на первый взгляд (и отец Петр изо всех сил поддерживал этот взгляд) вполне интеллигентная: мудрый взгляд сквозь очки, любовь к книгам, любовь к долгим беседам с прихожанами — и один на один, и в проповедях.
Ходил отец Петр в жутко мятом застиранном подряснике, который был перекошен, задирался при ходьбе, на ногах растоптанные боты «прощай молодость», сверху или старенькая тужурка, или синяя кофта, к которой он питал большую привязанность. Да, скуфейки тоже были зачуханные, старенькие. (Правда, потом я один раз оказался дома у отца Петра и увидел, что у того достаточно новых подрясников и ряс.)
В общем, вид почти патриарха Павла Сербского из трамвая. Вот только отец благочинный никогда не пользовался в то время трамваем, а всегда передвигался на личном авто. За год совместного бытия я увидел, как «Жигули» отца благочинного плавно превратились в «Ладу» последней модели, а вскоре в «Рено Логан» (говорили, что Рено отец Петр купил у другого благочинного, казначея епархии, своего дружка, когда тот сменил Рено на Хёндай).
Когда одна нахальная прихожанка с диагнозом МДП прямо спросила отца Петра: «Откуда авто?» — тот сначала рассказал историю «теща подарила», а потом сменил версию на: «когда я болел и лежал в больнице, то прихожане стали навещать и деньги нести…»
Образование у отца Петра тоже было. Судя по тому, что когда-то он работал преподавателем ОБЖ в техникуме. А в описываемый период как раз начался спущенный сверху массовый психоз обязательного семинарского образования всех без исключения попов. Поэтому отец Петр в числе первых стал учиться в местном православном институте, состоящем из двух факультетов: богословского и регентского. Учиться попы пошли заочно, за приличные деньги в кассу епархии. Разумеется, настоятели — за счет приходов, обычные попы — за свой собственный. Абсурд дошел до того, что в институте стал учиться священник (благо, с третьего курса)… декан богословского факультета — доктор философских наук.
Отец Петр очень трепетно относился к своему статусу образованного. Второй священник был с высшим образованием, умный, но инженер и шибздик, а третий — вообще парень-простота с образованием 8 классов.
Важный момент: у отца Петра был мобильник — маленький, красный, стильный. Ага, чего ж такого, спросят современные вьюноши — но в 2002-м всё только начиналось, мобилы были редкостью, тарифы разорительными. Однажды на встрече с учителями, когда отец Петр гневно что-то вещал по поводу того, что люди не чтут Димитровскую родительскую поминальную субботу, и стучал кулаком по столу, у него зазвонило в кармане. Учителя удивленно вытаращились, а он улыбнулся, достал телефон и, извинившись, вышел поговорить в другую комнату, но так, чтобы его было видно, но не слышно. Потом вернулся и пояснил наличие роскоши: «Я же церковный чиновник — мне положено».
Да, в то время в епархии попам велели свои мобилы, у кого есть (а у кого нет — завести), держать только в одной конторе и на едином корпоративном тарифе. Я был свидетелем, как отец Петр выговаривал второму священнику за то, что тот предал корпоративность, и завел себе симку в другой компании.
Со мной тоже потом была анекдотичная история, связанная с телефоном: став недавно попом, я сидел на лавке около храма и болтал с пономарем. В это время из храма вышла работница лавки и передала мне радиотелефон, которым пользовались на приходе: большую черную трубку с антенной. Мимо проходил алкаш, который посмотрел и плюнул: «Ишь, поп с мобильником сидит!»
И напоследок про внешность отца Петра: женщины млели от него. Что-то такое было в нем, некая ха’ризма (как говаривал наш митрополит), что они преклонялись перед ним и заглядывали в рот. Отец Петр в ответ женщин презирал, обращался часто с ними высокомерно и грубовато. Но они млели еще больше и дарили ему на праздники домашние тапочки.
Читайте также:
Обсудить статью на форуме
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
