Ахилла

Исповедь анонимного ухожанина.

***

Мне 30, в Церкви я находился 4 года. К вере пришел благодаря будущей жене. Она, как в России часто бывает, «верила в душе». Я относился к православию негативно, мыслил категориями «попы толстые и ездят на иномарках, а у патриарха дорогие часы». Девушка сказала, что ей будет приятно, если я начну понемногу читать Новый Завет и попробую молиться своими словами, попрошу Бога открыться мне. Чего не сделаешь ради любимой? Через некоторое время понял, что Бог есть. Что Он меня слышит и отвечает на молитвы, пусть и не в привычном человеческом понимании. Так я открыл для себя удивительный мир веры. «Верить в душе» казалось недостаточно, и я решил — все, начинаю новую жизнь. Пошел каяться в грехах и становиться новым человеком в ближайший храм.

Первым священником, с которым удалось пообщаться, был отец А. Пытался «поймать» его около двух недель и все же смог. Отец А. внимательно выслушал мои благие намерения, почесал бороду и внезапно благословил Иисусову молитву, таинственным образом умудрившись заложить во мне ее правильное понимание минут за пять. Больше с отцом А. я не смог встретиться. Никогда. Он все время сливался с телефонных звонков и не приходил на встречи. Чтобы начать христианскую жизнь, явно требовался другой священник. Им стал отец Б.

Его боялись все. От церковного сторожа до самых лютых бабушек. Люди плакали после исповеди. Отец Б. любил три вещи: отлучать от Причастия, кричать на исповедников и заставлять людей чувствовать себя полным дерьмом. Ко мне он почему-то относился иначе, да и я полюбил этого седого старичка. Приходские работники, видевшие наши беседы за чаем, крутили пальцем у виска. Люди на приходе стали воспринимать меня несколько странно. Наверное, им было обидно, что на меня отец Б. не орет во время исповеди и ни разу не отлучил от Причастия. Непорядок, что тут скажешь.

Отец Б. благословил читать Евангелие, Апостол, Псалтирь, святых отцов, утреннее и вечернее правило, продолжать молиться Иисусовой молитвой и запретил читать Ветхий Завет. Все читал, честно. Как благословили. Неспешно и вдумчиво. Чтение занимало 4–6 часов в день. Особенно сложно было с вечерним правилом, которое часто заставало меня в ночную смену на работе. Врагу не пожелаю так молиться. Но я не жаловался. Смирялся. Готовился к первому Причастию, которое запомнил на всю жизнь. Читал три канона и правило к Причастию в богомерзком русском переводе, чтобы хоть что-то понять. Не ел, не пил, не курил. Готовился к исповеди, которую отец Б. даже не дослушал. Причащался после работы, иначе не получалось. Домой шел переполненный радостью и с ужасной болью в позвоночнике. Присесть во время богослужения некуда, да и не православно. Этот опыт настолько меня травмировал, что ко второму Причастию решился подготовиться только через год.

Когда радостно сообщил отцу Б., что женюсь, он отнесся скептически, назвав мою будущую жену неверующей. Если бы эта «неверующая» девушка не предложила мне начать читать Евангелие и молиться, я — вот кто был бы неверующим. Отца Б. мои доводы не убедили. Не ходит в храм, значит неверующая и точка. Слава Богу, моя жена никогда не познакомилась с отцом Б., и он не сделал из ее психики такую же кашу, какую сделал из моей. Венчать он нас отказался. Считал, что скоро разойдемся.

Когда родилась дочка, свободного времени поубавилось. Тяжелая работа, ночные смены, недосып, 4–6 часов душеспасительного чтения в день и 2 богослужения в неделю. Старался быть полезным в храме. Чистил подсвечники, за ними же присматривал во время богослужений. Читал записки о здравии и упокоении. Старался молиться за перечисленных в них незнакомцев, как мог. Мыл пол, помогал с украшением и уборкой храма во время праздников.

Внутри что-то начало ломаться. В какой-то момент понял, что молитва состоит из слов «Господи, помилуй» перед тем, как провалиться в сон на несколько часов. Когда последний раз был в храме, уже и не помнил. Пытался исправиться, снова «встать в строй». Отец Б. благословил читать и молиться совсем понемногу, но у меня и на это не было сил. Пытался рассказать, что творилось у меня внутри. Что я хочу быть другим, не повторять грехов, больше молиться. Чаще бывать в храме, но ничего не выходит, и я не знаю, что с этим делать. Вместо понимания и поддержки наталкивался на осуждение и злость. Отношение отца Б. ко мне резко изменилось, когда оказалось, что из меня не вышел образцовый православный христианин. Женился непонятно на ком и о душе не радею, что с меня взять, нищего духом. Не найдя в себе сил выдерживать психологическое давление отца Б., перестал ходить в храм. Недавно встретил его на улице. Он слегка кивнул и прошел мимо. Наверное, спасение моей души потеряло актуальность для пастыря.

Решили с женой ходить в другой храм все вместе. Старались читать Писание и святых отцов. Вместе молились. Пробовали поститься. Слава Богу, у нас хватало ума не соблюдать супружеский пост. Присутствовать на службе с начала до конца не получалось. Маленький ребенок, да и здоровье уже не позволяло подолгу стоять. Отец В. разрешал нам просто приходить к концу Литургии, исповедаться и причащаться. Это простой и добрый человек, больше мне о нем сказать нечего. Со временем стал встречать все больше знакомых лиц. Люди оставляли храм отца Б. и массово переходили к отцу В. Думаю, что причины у всех были схожими.

Мне не хватало церковной службы в полном объеме. Старался компенсировать чтением и Иисусовой молитвой. Читал святых отцов, подвижников. Молился Иисусовой молитвой всегда и везде, где только мог, согласно инструкциям Игнатия Брянчанинова. Но полученный опыт молитвы оказалось не с кем обсудить. Искал ответы у святых отцов. Чем глубже вникал в святоотеческое наследие, тем больше видел расхождение по самым разным вопросам среди них. Полный разброд и шатание в умах. У того же Игнатия Брянчанинова изложено много откровенно страшных и странных суждений, с которыми я так и не смог провести Евангельские параллели. Понял, что не стоило браться за Иисусову молитву вообще. Она не для семейных мирян, живущих в XXI веке. Только кому интересно, что я там понял? В Церкви нельзя озвучивать свое мнение, не подкрепив красивой святоотеческой цитатой, а святые отцы пишут, что Иисусова молитва — это хорошо. Многие книги, находящиеся в свободной продаже, вообще нельзя издавать и давать читать рядовым прихожанам. Кажется, это никого не волнует.

За четыре года в Церкви я превратился из человека в полное дерьмо. Растерял остатки уверенности в себе. Из-за несоответствия моей личности христианскому идеалу развилось ужасное чувство вины. В каждой маленькой проблеме стал видеть наказание за грехи. Терпел скорби, смирялся. Ни одна моя страсть не исцелилась. Напротив, все они проросли во мне в десятикратном размере. Церковь дала мне понимание, что я — моральный урод, но не научила, как с этим жить дальше. Все изменения во мне происходили на глазах жены. Она пыталась помочь, как могла, но ничего не вышло. В итоге собрала вещи и ушла. Больше не могла терпеть человека, который красиво говорит о Боге, но давно сгнил изнутри. Она честно старалась. Благодарен ей за дочку, безграничное терпение и за каждый день, что мы прожили вместе.

Я остался совершенно один. С разрушенной семьей и депрессией. За время, проведенное в Церкви, растерял старых друзей, а новых не нашел. После всенощной на Крещение стоял и курил у храма. Прихожане расходились по домам. Я понял, что никому не нужен. Что похудел на 25 кг после развода, давно перестал бриться и штаны на коленке прохудились. Возможно, меня принимали за постника и аскета, но скорее всем просто было плевать. Люди приходят, выстаивают службу, зачитывают списки грехов, облегченно выдыхают. Уходят домой к своей обычной жизни, которая вряд ли лучше моей собственной. Отец В. ничем не может им помочь, как ничем не смог помочь мне.

Так я и стал «ухожанином». Мне бы хотелось видеть в Церкви мать, о которой так красиво пишут святые отцы. Но вижу только мачеху, черствую к человеческим судьбам и равнодушную к людскому горю. Люди для Церкви — грешники, которые кладут деньги в свечной ящик и покупают иконы Спасителя, чтобы плакать перед ними дома наедине со своими бедами. Мы нужны там по вполне грустным и очевидным причинам. И всех нас очень-очень жаль.

Бывал я и в других храмах. Беседовал с разными священниками, подходил под епитрахиль. Большинство из них равнодушны и невосприимчивы к человеческим страданиям. Прихожане, в большинстве, такие же. Малая часть священников старается быть пастырями для своего стада. Малая часть прихожан старается соблюдать заповеди. Тебя могут ударить в живот во время Литургии, если крестишься не по уставу. Могут не дать кружку воды, потому что она святая. На некоторых приходах тебя не пустят на богослужение, если в кармане не окажется денег на пожертвование. Особенно это весело, когда готовился к Причастию. Про отношение к мужчине с длинными зелеными волосами и пирсингом на лице я тактично промолчу. Скажу лишь, что порой и гопники добрее, чем иные пастыри и паства. Неформал в Церкви может в полной мере ощутить на себе любовь к ближнему.

Я не стал атеистом из-за того, что не нашел своего места в Церкви. Кажется, жена его тоже не нашла. Можно сказать, что я сохранил веру. Странноватую и очень личную, но все же сохранил. Потому что когда я после развода лежал в ванной с лезвием в руках и плакал, кто-то был там со мной. Мне незачем было жить, да и сейчас особенно незачем, но кто-то спас меня. Думаю, это был Он, который есть любовь. Больше просто некому. Поэтому я планирую взять в руки Библию, начать с 1 главы Бытия и попытаться заново во всем разобраться. Попытаться примириться с собой и Христом. Справиться с депрессией и заново научиться жить. С Христом, но вне Церкви. Я больше не хочу быть винтиком в системе. Мне бы хотелось, чтобы в Церкви произошли перемены и с амвона больше говорили не о нашей греховности, а о том, что Бог любит всех нас.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: