Ахилла

Митрополит Антоний Сурожский

Пятница. 4 апреля 1980 г.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы видели сегодня вечером смерть Христа, но мы провозглашаем, что и в самом гробе тело Христово не узнало тления, ибо Его Божество пронизало Его плоть так же совершенно и навеки нераздельно, как Оно пронизало Его человеческую душу. Христос умер, и теперь мы созерцаем образ Христа во гробе, но помните Его слова: если зерно не умрет, оно не принесет плода (Ин 12:24). Только то может воскреснуть в вечности, что умерло во временной жизни. И в то время как мы созерцаем Христа во гробе, покоящегося плотью Своей от страданий, которые Он перенес, Его душа, сияющая всей славой Божества, сходит в место, которое мы называем адом, или шеолом, в место, где находилась всякая душа человека, праведного или неправедного, умиравшего после того, как человечество было отторгнуто от совершенства общения с Богом. И Он наполняет это место Своим присутствием, так что ада не стало больше; победа над адом — это конечная, окончательная победа Христа над смертью. Ад узнаёт теперь о своем окончательном и полном поражении. Это мы услышим завтра ночью, но литургия завтра утром, как бы продолжая победное пение «Аллилуйя», которое уже есть провозглашение Воскресения, будет совершаться, после чтения Апостола, в белых одеждах, потому что мы знаем о победе Христа, хотя еще не стояли перед лицом всей славы этой победы. Будем же подходить к животворящему гробу, кланяясь ему земно, благоговея перед любовью Бога, отдавшей Сына Божия на смерть за нас, и будем поклоняться в то же время тайне Его победы и ждать минуты, когда весть о Воскресении достигнет до нас. Будем подходить в тишине и благоговении, в благодарности и смирении — и с радостью в сердцах наших. Аминь.

Протопресвитер Александр Шмеман «Дневники»

Великая Пятница. 23 апреля 1976

На Двенадцати Евангелиях почувствовал, однако, и, может быть, в первый раз с такой очевидностью, несоответствие «антифонов» (Иуда, иудеи) евангельскому рассказу о Страстях. Великая Пятница есть явление Зла и Греха во всей их силе, во всем их «величии», а византийские «гимнографы» удовлетворяются бичеванием «виновных». Происходит как бы «отчуждение» Креста. Мы — свидетели. Мы — судьи! Мы «жалеем» Христа и обличаем виновных. Как они смели?! Как они дерзнули?! Наша совесть, однако, чиста, потому что мы знаем, «в чем дело», и стоим на правильной стороне… Нет, здесь — границы «Византии» или, может быть, лучше сказать — этой службы, выросшей из иерусалимского «историко-топографического» празднования и «воспоминания» Страстей… Пропадает, не чувствуется то, что, по моему убеждению, составляет весь смысл, всю «эпифанию» Великой Пятницы: Христу изменяют, Его предают все — вся тварь, начиная с апостолов («тогда все, оставив Его, бежали…»). Его предают и распинают — слепота и тьма извращенной любви (Иуда), религия (первосвященники), власть (Пилат, воины), общество (народ). И, «обратившись», — все принимают Его — «воистину Божий есть сын…»: и сотник, и апостол у креста, и те, кто, бия себя в грудь, уходили с «позора сего». И вот обо всем этом — ни слова в гимнографии этого дня, сводящей все в нем к «виновным», исключающей из числа виновных как раз всех, оставляющей «некоторых». Но потому и лишающей эту службу ее смысла как явления Зла, суда над ним, победы над ним — сейчас, сегодня, в нас… Слава Богу, однако, что остается само Евангелие, которое и «доминирует» над этой «демагогической» риторикой.

После тяжелой грозовой погоды вчера прохладный светозарный весенний день. Пишу это рано утром, перед уходом на «Царские Часы». Только бы, на самой глубине, дал он прикоснуться к тому, что он «являет».

Вчера в поезде, возвращаясь из Нью-Йорка, думал: нужно было бы в виде «prolegomena» написать нечто на тему «Религия и Вера», причем нужно показать, что религия без веры — идолопоклонство. А вера без религии — очень часто: идеология, то есть то же идолопоклонство. Вот почему — «дети, храните себя от идолов…»

Великая Пятница, 8 апреля 1977

Все как нужно, все как всегда в эти «высокие дни». В лучшие минуты — пронзает внезапно, что, собственно, мы вспоминаем и празднуем. Невозможность, неслыханность — если вдуматься… В средине — воспоминания детства, точно Страстная «собирает» всю жизнь. В худшие — суета, заботы, раздражения: на диаконов, прислужников, беспорядок и т.д. Одно ясно: эти дни, особенно пятница, — это беспощадный суд над всем, это явление Греха и Зла в чистом виде. И, конечно, прежде всего — суд над религией. «Прощение от гроба возсия» — да, но только в ту меру, в какую мы осознаем всем существом беспощадность Великой пятницы…

Великая Пятница, 28 апреля 1978

Ожидание и исполнение. Кажется, никогда не кончится пост, не сдвинутся с места эти бесконечные сорок дней… Затем в Лазареву субботу — «несбыточной» кажется Пасха… Но вот всегда приходит и всегда застает врасплох. Вот уж действительно: «Се жених грядет в полунощи…» Чувство такое, что совсем и не ждал и не готовился, что все равно безнадежно вне чертога…

Великий четверг вчера — и всегдашнее чувство, что времени нет. Что это тот же самый Великий четверг, в который в детстве мы с Андреем шли по rue Legendre, а затем под распустившимися платанами Boulevard de Courcelles — на «Dam», или, может быть, еще более ранний… Что это не он к нам приходит, а мы возвращаемся к нему, снова в него погружаемся, что он снова дается, даруется нам. «И Я завещаю вам, как завещал мне Отец, Царство…» Что вся сила «литургии» Церкви именно в том и состоит, что она дает нам возможность этого возвращения, этого погружения… И, наконец, что «духовная» жизнь в том, чтобы там быть, а не только к «там» иногда, и притом символически, прикасаться… «На горнем месте высокими умы…»

(..) Страстная неделя стала «дискурсивным рассказом» о том, что две тысячи лет назад произошло со Христом, а не явлением того, что совершается сегодня с нами. Это византийское, риторическое «сведение» счетов с Иудой, с иудеями, наш праведный, «благочестивый» гнев, направленный на них… Как все это звучит жалко после первого Евангелия. Великая пятница, день явления зла как зла, но потому и разрушения его и победы над ним, стал днем нашего маленького человеческого смакования собственной порядочности и торжества благочестивой сентиментальности. И мы даже не знаем, что мы, в конце концов, «упраздняем крест Христов».

Великая Пятница, 16 апреля 1982

Двенадцать Евангелий. До этого — Литургия Тайной Вечери: «Не бо врагом Твоим тайну повем…» Сегодня — еще впереди — Плащаница и погружение в «сия есть благословенная суббота»… Который раз в жизни? Но вот всегда в эти дни память воскрешает то время — момент? год? не знаю, — когда все это было явлено в моей жизни, стало любимым, «абсолютно желанным» и хотя бы подспудно — живет в душе как решающее событие: rue Daru, весна, avenue de Clichy, юность, счастье. Тогда дарован был «ключ» ко всему. Как священник, как «богослов», как «автор» и «лектор» — я, в сущности говоря, только об этом и «свидетельствую». Я почти совсем не молюсь, моя «духовная жизнь» — в смысле «подвига», «правила», всякого там «умного делания», всего того, о чем все всё время говорят кругом меня, — ноль, и если есть, то есть «наличествует», то только в виде какого-то созерцания, подсознательного чувства, что «tout est ailleurs…» С другой стороны, однако, я только этим и живу, на глубине, или, может быть, «это» живет во мне. По Достоевскому? «Наберет человек эти воспоминания и спасен…»

Простые вопросы:

Чего хочет от нас Бог?

Чтобы мы Его любили, чтобы приняли Его как источник, смысл и цель жизни: «душа души Моей и Царь…»

Как «можно» полюбить Бога, где locus этой любви?

В Его самораскрытии, самооткровении нам в мире и в жизни.

Вершина и полнота этого самооткровения — Христос.

Все — «отнесено» к Нему. Для этого воплощение, вхождение в мир природы, времени, истории.

Следовательно, любовь к Богу — Христос.

Радость о Нем.

Любовь к Нему.

«Отнесение» всего к Нему.

Собирание всего в Нем.

Жизнь Им, узнаванием Его во всем Духом Святым.

Церковь: возможность и дар этой любви и жизни.

Аминь.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: