Ахилла

Повторяем одно из самых интересных интервью прошлого года (прим. 2019 г.)

В рамках нашего проекта «исповедь матушки» мы взяли неанонимное интервью у бывшей матушки — Алисы Макаровой. Она откровенно рассказала нам, как выйти замуж в 16 лет по благословению известного священника-писателя, как чуть не попасть в монастырь по благословению известного уральского «старца», как жить долго в православном браке, но без любви, и как потом освободиться и научиться любить…

***

Воцерковляющийся подросток

Когда мне было 12 лет, у меня родилась сестра, а через месяц мой папа попал в аварию. Месяца три был в больнице, потом на ИВЛ выписали домой, и вскоре он скончался. Понятно, что для мамы это было тяжело — новорожденный ребенок, я — подросток, муж в тяжелом состоянии, потом смерть мужа.

В детстве я послушно ходила в церковь с мамой за ручку, ставила свечки и писала записочки, потом, когда папа еще был жив, начали всей семьей причащаться, хотя настоящего воцерковления не было.

Года через два после смерти папы мама познакомилась со священником Александром Ториком (автор бестселлеров — «Флавиан», «Дiмон» и других — прим. ред.). Я в то время занималась в школе-студии при ансамбле Игоря Моисеева и училась дома на экстернате. В этом же экстернате училась его дочка. Незадолго до этого Торик с семьей переехал в деревню Новосергиево под Москвой — тогда у многих была идея, что скоро апокалипсис, надо спасаться, уезжать в деревню и жить своим хозяйством. И вот, пока мы с дочкой Торика писали какой-то экзамен, мама с ним разговорилась, и он пригласил ее к себе приехать.

Примерно тогда же меня торкнуло воцерковиться, стала сама ходить в храм, юбки, платки носить, читать все. Когда окончила танцевальную студию, — а школу я окончила на два года раньше сверстников, — я поступила в Свято-Димитриевское училище сестер милосердия. Сдала все экзамены, прошла послушание, причем засунули в тяжелое отделение, неврологическое. Училище было для меня альтернативой монастыря, о котором я мечтала, и антураж соответствующий — косыночки, фартучки, службы, молитвы перед едой. Училась я неплохо, но маме показалось, что состояние у меня не очень хорошее, я отдалилась, замкнулась в себе. И вместе с Ториком они решили меня засунуть в ПСТГУ.

Я послушно поступила на подготовительные курсы. Мне нравилось, я впитывала все как губка. И послушания были, и на клиросе пела, а параллельно преподавала танцы. Выпускные с курсов были одновременно вступительными в институт. Я прекрасно сдала экзамены, поступила на первый курс, на педагогическое отделение. Туда проще было поступить, хотя педагогом я быть не собиралась. Как я тогда видела свое будущее? Хотела в монастырь…

Как священник Александр Торик нашел мне женишка

Не знаю, воспитание ли этому виной или мои природные особенности, но я тогда не воспринимала мужчин. Влюбленности были, подростковые, а что-то серьезное — меня очень пугало. И чтобы этого избежать, я хотела уйти в монастырь.

И вот пока я училась на курсах, Торик неожиданно говорит маме, что у него есть для меня женишок. А было мне тогда 15 лет. Недавно я встречалась с его дочерью, мы не виделись 14 лет, весь вечер проболтали. Оказывается, в той деревне такая была тогда волна — всех женить, выдавать замуж, только об этом и говорили, только этим и занимались.

Сначала меня познакомили с братом моего будущего супруга. Он мне понравился, я даже влюбилась, потому что он был похож чем-то на моего папу. Он меня был старше на 8 лет и почти сразу сказал: «ты маленькая девочка, что мне с тобой делать?» А потом меня познакомили с его братом, который меня старше был уже на 14 лет и тогда учился в семинарии. У него было высшее образование, МАИ, была работа, машина, а потом он попал к Торику, и тот уговорил его поступить в семинарию. А там ближе к 4 курсу — либо женись, либо постригайся, и все начинают бегать и срочно искать невест.

Как-то я приехала к Торику. Стала говорить, что я не собираюсь замуж, тем более так рано. Ему удалось меня переубедить, что-то он говорил про то, что наивысшее счастье человека — в браке, если он не монах, а в монастырь еще успеешь. Может быть, сыграло роль то, что я недавно потеряла папу и мне не хватало близкого старшего мужчины. И я согласилась. Как отнеслась мама? Она тоже слушала батюшку.

Торик нас обвенчал вскоре после того, как мне исполнилось 16 — без ЗАГСа, конечно. Расписались потом, когда мне исполнилось 18.

У нас был домострой в семье

Незадолго до моего замужества по совету Торика мама продала трешку на Академической, купила двушку на Севастопольской и дом в этом Новосергиево. И переехала туда, когда младшей сестре было годика три, а квартиру сдала. Мы с мужем поселились в квартире его бабушки в Москве.

Поначалу мы жили нормально. Я приходила из института, делала уроки, потом — стирка-уборка, встречала мужа из семинарии с ужином. Все было неплохо, кроме того, что как у мужчины и женщины у нас не складывалось, мне было больно, страшно… это был кошмар. Видимо, я была совсем еще к этому не готова.

У нас был домострой. Муж считал, что я его должна слушаться только потому, что он мужчина. Я поддерживала эту позицию, изо всех сил старалась соответствовать. Жила не свою жизнь, а играла навязанную мне роль.

Что такое любовь женщины к мужчине — я не знала. Конечно, была детская привязанность. Я переживала, когда он где-то задерживался, могла даже истерить, дверями хлопать.

Потом муж не сдал какой-то экзамен, его отчислили из семинарии, он стал пономарить в одном московском храме. В планах у него было рукополагаться. А в Москве с этим было сложнее, и у кого-то возникла идея поехать в Рязанскую область. Торик благословил. Связались с епископом, тогда это был Павел (нынешний митрополит Минский — прим. ред.), мы ездили к нему на собеседование. Он поступил разумно, не стал нас отправлять в деревню, где одни кирпичи остались от храма и полторы бабушки. Предложил служить в Рязани. Я тогда уже ушла из Свято-Тихоновского института и поступила опять в училище сестер милосердия, только не Дмитриевское, а Пантелеимоновское, на территории больницы РЖД.

Православные роды на дому

Первая беременность у меня закончилась печально — оказалась замершей. Я это тяжело переживала, видела на улице беременную женщину — и сразу в слезы. Я очень хотела ребенка, хотя до этого колебалась — хочу я или нет. Потом я опять забеременела и на этот раз ушла в декрет. Мы уехали в Рязань, жили на съемной квартире. Мужа рукоположили в дьякона, через месяц — в священника.

Прожили мы там лет десять. Родила одного ребенка, потом, с разницей в год и восемь месяцев — второго, и через два с половиной — третьего. После первого Торик сказал: долго со вторым не тяните. Первых двух детей, девочек, я рожала дома, но не в Рязани, а в Москве. Разумеется, с православной акушеркой — духовным чадом о. Артемия Владимирова. Православные же не только паспортов, ИНН боятся, но и роддомов, про которые я наслушалась страшных историй.

С первой дочкой все прошло благополучно, без всяких кошмаров, а со второй — чуть не померла, у меня было сильное кровотечение, давление 70 на 30. Кто-то считал, что я засыпаю, мама, которая была рядом, — что я умираю. Я только помню двух орущих детей — того, который родился, и старшей, которой был год и восемь. Скорую не вызывали. Муж над головой Евангелие читал, мама варила кофе в жуткой концентрации. Даже не помню, как мне в итоге остановили кровотечение. Дней через шесть уже уехали к себе в Рязань.

Восстанавливалась долго — страшно было на себя в зеркало смотреть, краше в гроб кладут. Новорожденный ребенок, старший ребенок, который еще от груди не отучен… У мужа был режим такой: неделя служб, неделя треб и неделя выходных. И эти две недели дома его почти не было, только днем мог иногда заехать между службами.

Мне не хватало любви

Пыталась в мужа влюбиться — не вышло. Мне было страшно, когда он проявлял ко мне внимание как к женщине. Это было каждый раз как на голгофу — все 10 лет. Я себя считала виноватой. Он тоже от этого страдал — я же не могла ему дать то, что ему требуется. Мы пытались с духовником об этом разговаривать. Мне он говорил: «ну, ты его где-то попридержи, где-то уступи», мужу говорил: «ну, вот она сейчас ребенка родит и нормальной станет… сейчас второго родит и нормальной станет…» Родила третьего — и все равно — ничего.

Третьим у меня родился сын — весной, на Николая Угодника, когда в храме звонили колокола. Его я уже в роддоме родила, немного раньше времени.

В следующем, 2011 году муж стал как-то странно себя вести, чуть не дошло до развода. Я это воспринимала как катастрофу, это был для меня ужас. Муж ездил тогда к старцу Илию (Ноздрину), советовался с ним. Я звонила Торику, плакалась ему, он что-то советовал. Я говорила тогда: нельзя было меня так рано замуж выдавать. Но все свелось к тому, что мы сами виноваты, он даже трубку бросил.

В 2012 году муж поехал на Афон, а я осталась с тремя детьми, и у меня случился аппендицит. Долго тянула с больницей, не хотела детей оставлять. Перед операцией звонила, договаривалась со знакомыми, со свекровью, чтобы кто-то присмотрел за детьми.

А потом было осложнение, антибиотики, новая операция. Из-за этого пришлось прекратить кормить грудью сына. До этого я практически никуда без детей не ходила — поход в собес праздником был. И когда я стала немного свободнее в этом плане, то начала иногда ездить в Москву — к маме и сестре.

У меня появился старший друг — я хотела учиться играть на арфе или флейте и познакомилась на этой почве с известным музыкантом, Элизбаром. Он помог мне начать двигаться из этого болота. Муж говорил: вот, опять нашла себе гуру.

У меня были проблемы со сном, а когда я просыпалась, я не знала, зачем. Маме сказала — у меня крыша едет. У нее был знакомый психиатр. Она пообщалась со мной, скорее как психолог, прописала антидепрессанты. Маме я тоже понемногу стала рассказывать, что у нас там происходит. И она была за то, чтобы я уезжала в Москву и меняла свою жизнь.

А потом я влюбилась и стала учить язык на́ви и ирландский

А еще, когда я стала ездить в Москву, я влюбилась. Человек был женатый, но с женой у него что-то тоже не очень складывалось… и мы взаимно влюбились. Сначала мы за ручку ходили, а потом он меня внезапно поцеловал — это, можно сказать, был первый поцелуй в моей жизни. Наверно, тогда я поняла, что есть что-то другое, кроме того, что у меня в браке. И поняла, что я уже больше не хочу терпеть то, что я терпела. Мне было 25 лет, я прожила 10 лет в браке, но когда у меня при этом поцелуе что-то екнуло в животе, я маму спросила: что это такое?

Несмотря на то, что мы целовались, обнимались, я больше ничего не разрешила — а он и не настаивал, очень бережно ко мне относился и ничего против моей воли не делал. Это было прекрасное время в моей жизни, а потом оно ушло — без всяких трагедий, сошло на нет, хотя воспоминания остались самые светлые.

Когда появился компьютер, интернет, я немного начала общаться, нашла друзей, а то все сковородки, кастрюли и дети, у меня даже подруг не было. Сначала это были друзья по интересу к фильму «Аватар». Я даже учила язык на́ви. Я понимала, что это ерунда, но мне надо было чем-то заняться, это была форма ухода от реальности. Потом на ютубе случайно наткнулась на ирландскую музыку, и во мне всколыхнулся детский интерес к Ирландии. Еще когда училась в танцевальной студии, мне попала в руки кассета с Ривердансом, я зафанатела, папа мне диски покупал. Потом, с моим воцерковлением, я решила, что все это мирское, лишнее и неправильное.

И вот я нашла преподавателя ирландского и начала заниматься по скайпу. Откуда у меня были на это деньги? В Москве была программа «Семейный детский сад», то есть я числилась воспитателем своих детей и получала небольшие деньги, правда, должна была отчитываться за продукты и покупки. Потом узнала, что в Ирландии бывают летние языковые курсы в области, которая называется гэлтахт, то есть где люди говорят по-ирландски, несмотря на то, что во всей стране говорят по-английски. И поскольку у меня некоторая денежка скопилась, я взяла и своевольно поехала на эти курсы.

Мужу, конечно, моя затея не понравилась, он считал, что надо подождать, пока подрастут дети и поехать всем вместе. А перед этим было еще много всяких эпизодов и, в конце концов, я просто сняла кольцо с пальца и сказала, что больше не хочу с ним жить. Я ему сказала: если я останусь, давай жить как брат с сестрой, потому что я не смогу тебе ничего другого дать. Он не захотел.

Забыла сказать, что, когда старшая девочка пошла в школу, а младшие дети в садик, я восстановилась в медколледже. Перевелась в рязанский. На лекции в 7 утра летала как на свидание — такая счастливая была. В 2015 году я его окончила.

Развод и жизнь на две страны

С мужем мы сначала жили в разных комнатах, потом я сняла комнату в общаге, и подала на развод, а когда окончила колледж — уехала в Москву. Я пыталась детей с собой забрать, но с этим были некоторые сложности — мама с сестрой жили в маленькой квартирке. Сначала я привезла с собой младшего. Потом младший уехал в Рязань, я забрала к себе среднюю дочку. Работала в Инвитро — два дня через два. Маме было сложно забирать внучку из садика, на этой почве возникали конфликты. В конце концов, все дети уехали к папе, у которого более свободный график. Так и есть до сих пор — они живут с папой, а я сначала работала в Москве, потом стала жить на две страны — половину времени в году провожу в Ирландии — у меня здесь тоже работа (интервью записывалось, когда Алиса была в Ирландии — прим. ред.).

Конечно, по детям скучаю. Со старшей дочкой у нас непросто складывались отношения, она всегда была папина дочка, ей скоро 13, и сейчас мы стали даже ближе, переписываемся — хотя не как мама с дочкой, а как подружки.

Когда я бываю в России, приезжаю к детям в Рязань. Либо дети приезжают на каникулы в Москву и останавливаются у бабушки со стороны папы, и мы с ними видимся. Сюда он их категорически не отпускает, боится, что с ними может что-то случиться: гнилой запад, п*доры, детей воруют и проч.

Бывший муж сейчас под запретом. Поет в одном храме в Рязанской области и выполняет всякие поручения настоятеля — это, конечно, деньги небольшие, но есть еще московские детские пособия. Я иногда посылаю по мере возможности — доход у меня не регулярный. У него довольно быстро появилась женщина — я так понимаю, они и раньше были знакомы. Он до семинарии занимался бальными танцами, и в какой-то момент стал ходить в танцевальную студию, но скрывал это, считал, что священнику это не пристало. Там они и познакомились. Она очень хорошая, мы с ней дружим.

А у меня здесь, в Ирландии, есть человек, которого я люблю. И это взаимно.

Были периоды, когда кроме как к Богу, обратиться больше было не к кому, и тогда я поняла, что у меня рождается какая-то настоящая, не антуражная вера.

Схиигумен Сергий Романов: «Приходи ко мне»

Однажды я была в аэропорту, собиралась в Ирландию, зарегистрировалась на рейс, смотрю — стоит схимонах. Отлично, думаю, сейчас пойду благословлюсь. Слово за слово: кто такая, куда летишь, зачем? Вот, говорю, лечу в Ирландию, любимый человек у меня там. «Нет, — говорит, — не надо замуж выходить, ни с кем не спи, приходи ко мне». И позвал меня в свой монастырь под Среднеуральском. Это был Сергий Романов. А я вспомнила, что хотела в монастырь еще до замужества, и будучи замужем тоже порой хотела, и думаю: вот он, знак свыше! У меня и папа был Сергей. И старец этот такой благообразный, думала даже, вдруг мне Сергий Радонежский явился. Потом погуглила — есть такой, схиигумен Сергий Романов. Он такие еще странные слова сказал: приезжай ко мне, у меня все для тебя уже готово. Вспомнила, как мне Торик сказал — принесут тебе апостольник и скажут «вот тебе», и никуда уже не денешься. Все сошлось. И в монастырь этот женщины с детьми уходят, вот думаю, и детей заберу туда.

Через три месяца я вернулась из Ирландии, еще раз созвонилась с Романовым, он сказал опять, что все у него для меня готово. А я тогда как раз поссорилась со своим любимым, и подумала: ну вот, все сошлось. Как Господь сказал Аврааму: принеси Исаака во всесожжение, так и я должна была оставить своего молодого человека и уйти в монастырь. И я поехала. Уже была готова, что меня с порога постригут. Но как-то не сложилось — вроде мест нет, с Украины беженцы понаехали. Я неделю прожила на послушаниях — то храмы мыла, то посуду, то псалтырь читала, ну и отправил он меня обратно. Говорит, молись, чтобы корпус построили и появились места. Да я и сама чувствовала, что место это не мое. Там такие странные вещи проповедовали: спать в платке, перед причастием зубы не чистить… Я поняла, что даже если постриг приму — все равно хочу в Ирландию. Наверно, Господь меня вывел оттуда.

Я независимая христианка

Как сейчас складываются мои отношения с РПЦ? Мне с детства всегда нравилась западная культура, но это же все было плохо и неправильно, это же еретики, поэтому я в своих привязанностях даже каялась на исповеди.

Наблюдая сейчас со стороны всю эту историю с Константинополем, я в РПЦ не хочу. Я поняла, что церковь — это не РПЦ, это Тело Христово. Это люди — вне зависимости от того, католики они, протестанты или православные. Можно сказать, что я экуменист, или, как одна моя подруга говорит, независимая христианка.

Мне по культуре ближе все-таки католики, хотя я себя католичкой не считаю. Я христианка и мне этого достаточно. А ходить могу куда угодно — хоть к православным, хоть к протестантам, хоть к католикам — только не палиться. В Ирландии я стала ходить в католический храм — сначала просто посидеть послушать.

У католиков я уже стала причащаться — облатками. А тут прочитала, что можно и под двумя видами причащаться. Подошла к священнику, спросила, он сказал, что можно, и Папа так советует, но устоявшуюся традицию изменить сложно. Теперь причащаюсь под двумя видами. Я думаю, что к католикам меня Господь направил.

А мама хоть и была православной, но не на тему юбочек-платочков, она стремилась к Богу, Им жила, но в рамках православия. У нее была живая вера. Она говорила, что РПЦ — это не православие. Но некоторый прессинг моя сестра испытывала, мама воспитывала ее строго. Поэтому, когда этим летом наша мама погибла, несмотря на трагедию, сестра почувствовала себя свободней. Говорит, что находится в активном поиске — ищет Бога. Она ушла от строгого православия, у нее есть друзья, которые дома хлебопреломление совершают.

P.S. У меня нет никаких претензий — ни к Торику, ни к Сергию, вообще ни к кому. Все, что со мной было — даже то, что плохо и неправильно, от этого все равно была какая-то польза.

Все фото из фейсбука Алисы Макаровой

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: