Ахилла

Окончание, начало читайте тут.

Ханиил Дармс, послушник дивеевский

74

Однажды владыка Иперехий понял, что был неправ, надеясь отжать у попов деньги силой, и пустился на хитрость. Распорядившись представить к архиерейским грамотам всех жертвователей, строителей, благоукрасителей и церковных работников пенсионного возраста, затем выставил счет за грамоты всем приходам. После удачного урожая владыка Иперехий на волне внезапного вдохновения заказал у арджунских ювелиров с соседней улицы медали в честь 63-летия Тархистанской епархии, 97-летия Всеэтрусского поместного собора, а также всех этрусских мучеников пофамильно. И предвкушал грядущие массовые награждения.

75

Раб Божий Турвон был очень болен неизлечимой смертельной болезнью. Врачи еще в детстве поставили ему зловещий диагноз.

Гастрит!

Кое-как Турвон, нет, не жил — догорал, угасал вот уже 40 лет. Он уставал от любой работы, и у него еле хватало сил посидеть в интернете или посмотреть кино. На молитвы сил не хватало совсем, а от поста его просто размазывало. Поэтому Турвон постов не соблюдал. А бессердечные попы в его храме были глухи к его бедам и настаивали, что во время строгого поста курочку есть нельзя, а перед причастием нужно обходиться без еды не час, а целых десять! А Турвон терпел их притеснения ради Христа и скорбел.

76

Певчая Хариесса была девственницей и очень хотела замуж. Однако ухаживания молодых прихожан и пономарей отвергала в категоричной форме. Ей очень нравился отец Капитон, и она часто кокетничала с ним, мечтая, что однажды он захочет подвезти ее домой и в машине полезет к ней целоваться, а она такая вспыхнет и скажет:

— Вы что, отец Капитон? Как вам не стыдно? Ведь у вас дома законная супружница и двое ребятишек! И вообще, я не такая!

Но отец Капитон продолжал не обращать на нее внимания как на женщину, и Хариесса втайне ненавидела его и всех мужиков-козлов.

77

Отец Кир имел дар молитвы. Когда он служил, слезы катились по его щекам, и каждый возглас его проникал в самые глубины душ прихожан, отзываясь в их сердцах благодатью. Однажды отец Кир с таким умилением пел, вопиял, взывал и глаголал ко Господу, что прослезился даже чтец Парамон. А корыстный отец Зевин думал только о земном и подло вопросил отца Кира, можно ли взять на освящение квартиры его личный требный чемоданчик.

— Пошел нá хор, — кротко промолвил отец Кир и облился слезами за заблудшую душу собрата.

78

Благочестивый отец Крисп имел горячую нелицемерную веру, оттого в чтении Ветхого Завета не нуждался.

— Апостол Павел был человеком ветхим, потому и уважал Закон Ветхий, всегда ссылаясь на него. Я же с рождества своего облечен в человека нового, — говаривал он книжникам и фарисеям вроде отца Зиновия. — А на чтение всей Библии времени-то у меня и нет, понеже труды мои священные велики весьма. Только Евангелие и успеваю читать за обедней.

И репостил отец Крисп котиков и чужие статусы на фейспалме не чаще тридесяти раз в день, ибо времена лукавы бысть.

79

Отца Псоя прихожанки часто вопрошали обо всем на свете: можно ли лечиться мочой, отчего ветер дует и когда лучше выставлять на продажу землянку. В конце концов, отцу Псою стало казаться, что он превзошел в познании всего обо всем даже самого отца Бидзину. Бабушки радовались и славили Бога за Елисееву силу, почивающую на их батюшке втройне. И только псаломщица Дуклида, с отличием окончившая Чеширскую семинарию, сомневалась в божественном происхождении ответов лохматобородого пастыря, но не вслух.

80

Владыка Иперехий, прознав, что отец Калуф почитает себя за кого-то великого, хитроумно послал того на Фомины чтения, а сам провел в его храме финансовую проверку. Отец Калуф, оскорбленный в лучших своих чувствах, написал по возвращении прошение о снятии его с должности настоятеля.

Воображение рисовало ему картины, как епископы упрашивали патриарха Дикона принять назад клобук, как визири били челом Иоаду Суровому, моля его возвратиться на фараонский престол. Однако ни месяц со звездами, ни снопы не кланялись отцу Калуфу. И фараон, не уразумевши всей общеегипетской важности отца серповидца, не глядя подписал прошение, поставив над отцом Калуфом настоятелем молодого попа — отца Филита.

81

Отец Филит давно точил зуб на отца Калуфа, поскольку тот как-то раз отчитал его перед всеми попами первого берунского доброчиния за сущий пустяк. Поэтому, став настоятелем, отец Филит первым делом нашел в церковной лавке пачку свечей, купленных не с епархиального склада. Поспешив на прием к архиерею, отец Филит, обливаясь слезами, показал ему свечи, намекнув, что именно таким дерзким образом наглый христопродавец долгие годы обкрадывал епархиальную казну. Владыка же, глядя на неподдельные страдания отца Филита, прослезился сам и, обняв его голову, пообещал ему золотой крест на Пасху.

82

Отец Авундий провел много бессонных ночей над книжкой о Небольшом Дофине святого Антона Эксуперия. В упоительном восторге он рассматривал рисунок, вроде бы похожий на шляпу, но на самом деле изображавший удава, проглотившего слона.

— Левиафанушко! — любовно приговаривал отец секретарь и водил пальцем по змейским изгибам. — Вот бы и мне такожде!

И с самого утра начинал обзванивать пастырей, дабы несли ему овцы своя.

83

Однажды отец Авундий, подрезая власы и браду, не нашел в кармане даже двух тысяч дидрахм, чтобы дать цирюльнику на чай.

— Так дело не пойдет, — понял отец секретарь.

Пришлось оптом закупать для епархиального склада знаменитое Тельмарское вино у производителя по цене 100 дидрахм за бутылку, указав в накладной цену в 350 дидрахм, а попам для литургии продавать по 500 дидрахм.

— Божеская наценка — 150 дидрахм с бутылки, — говорил владыка Иперехий, не понимая, чем все время недовольны его попы.

— Божеский навар — 250 дидрахм с бутылки, — говорил отец Авундий, подумывая закупить для служения Господу тонну ладана в Аудовской Саравии в воню благоухания.

84

Чтец Парамон, прознав о недоверии истинно православных к духу века сего, заказал себе футболку для курощения своих единоверцев. Спереди был Жураев в боевом берете Эрнста Че Гевары с надписями «Команданте Жу» и «No pasaran!», а сзади Христиан Шарль Филипп Бейл в роли Иоанна Престона, клирика Тетраграмматона первого класса, в годном подрясничке и иерейским крестом на шее.

— А что? Оба православные христиане, уважаю их, — солидно объяснял Парамон потрясенным пономарям и круглоглазым певчим. — Каждый человек — образ Божий, — и благоговейно целовал край футболки.

85

Отец Рикс был не такой, как прочие попы. Ибо все попы были обычными, а он, отец Рикс, был особенным. Однако он не гордился своей особенностью, ибо гордыня — удел обычных людишек — всяких там гадов и сволочей. Окончив Чеширскую семинарию, отец Рикс научился главной добродетели в своей жизни — кенозису. Приходилось жить среди сидящих во тьме, смиряться с их обычностью и даже подавать некоторым из них руку, хоть и превозмогая себя.

86

Раб Божий Орентий был знаменитым на всю округу спелеологом. Никто лучше него не знал о пещерах и пещерных обитателях. Народным примером служил всем Орентий, и всякий его уважал. Многие отдавали к нему в секцию своих детей и платили за это хорошие деньги. Орентий издавал книги, частенько бывал на ТВ и радио. Поэтому отец Авундий предложил Орентию рукополагаться, в надежде поиметь с этого какую-никакую копейку. Однако, став попом, отец Орентий не только никак не отблагодарил своего покровителя, но и даже пренебрегал новыми служебными обязанностями.

— Нет на земле праведного, — сокрушался отец Авундий, — нет ни одного…

87

Однажды к чтецу Парамону подошла баба Марфа и вопросила:

— А почему отец Кир третьего дня пел со святого олтаря «я какадила пред Тобою»? Это еще какая какадила, а то я что-то не поняла.

Остановился Парамон и с поклоном отвечал, что отец Кир таким образом смиряется перед Тем, Кто землю на водах повесил, поелику какадила есть наихудший из всех гадов ползучих, населяющих далекую страну Нод.

— Это которая партия патриотов Этруссии?

— Навроде того, — отвещевал смиренный чтец.

— Образ кротости и воздержания учитель! — воскликнула баба Марфа. — Сыночек, а что за святой у тебя на майке, а то я что-то не вижу.

— Сей есть преподобный Авдей Пэдерастомах, жупел и огнь на Содом и Гоморру одождивый, — пояснил Парамон благоговейно.

Растрогавшись, баба Марфа попыталась всучить чтецу Парамону сто дидрахм, но тот в очередной раз ловко скрылся в пономарке.

88

Раб Божий Нит был постоянным прихожанином всех храмов г. Беруны. Стоя у подсвечника, он притворялся, что просто убивает время, играя в пасьянс со свечками, а на самом деле внимательно всматривался и вслушивался. И ведь было зачем. То поп, выходя на амвон, Потир покроет платом вместо покровца. То диакон крестится, «ломая крест». То просфоры пекутся на диавольских дрожжах из костной муки (не то собачьей, не то человечьей, из могил). А то и вовсе римских пап на отпустах поминают Великим Постом. Так и не причащался Нит, ибо мерзость запустения была воистину.

89

Чтец Парамон выяснил, что пыль от прессованного химического угля сильно искрит, соприкасаясь с огнем. Путем несложных манипуляций Парамон пришел к эмпирическому выводу, что если отцу Игафраксу в разожженное кадило помимо горсти ладана бросить достаточное количество угольной пыли, то даже будничная служба без знака чудным образом превращается в самую что ни на есть праздничную. А полное каждение из скучного действа оборачивается невероятным феерическим перфомансом, где длиннобородый отец Игафракс, окутанный клубами дыма, яко могущественный волшебник Гэндальф, с треском извергает снопы искр. Старушки испуганно отскакивали, а чтец Парамон, задыхаясь от восторга, наблюдал из алтаря за сказочным действием в щелку, шепча:

— О, Элберет, Гилтониэль! За Гондор! За Хоббитанию!

А грустный отец Игафракс сосредоточенно читал про себя «Живый в помощи», пытаясь вычислить, кто в храме навел порчу на его кадило.

90

Диакон Марон был шутник. Терпеть не мог на ликах штатных попов своего храма печати скорби и уныния. Но штатные попы предпочитали иметь ужасно серьезный вид, совершая литургию. Дабы укоренить в их сердцах радость о Воскресшем Христе, отец Марон, заходя в алтарь после ектении, совершал поклон служащему священнику, скорчив смешную рожу. В результате те не могли без смеха и фырканья говорить возгласы. Прихожане же боялись, что батюшки впали в прелесть и иногда даже выговаривали им. Сговорились те попы и в стопку записок с именами усопших подложили отцу петросяну записку фальшивую. Диакон же имел обыкновение прочитывать имена скороговоркой, и на автомате громогласно прочитал добрую половину имен:

воина Ахиллы

отроковицы Елены

убиенного Гектора

и внезапно:

Шарля Маркса

Фредерика Энгельса

Лары Цеткин

Роше Люксембург

Тут диакон Марон запнулся и стал читать помедленнее:

Галилео Га…

Иордано Бру…

Эрнста Че…

Саддама Ху…

Бедный отец Марон вытер ладонью испарину со лба и молча пробежался глазами до конца записки:

Лемюэля Гулливера

Шарля Ожье д’Артаньяна

Карабаса Барабаса

Сириуса Блэка

Кристофера Робина

Василисы Микулишны

Никиты Кожемяки

И самом конце записи было написано:

Не забудь помянуть приснопамятную рабу барскую Му-Му.

Захрюкав, отец Марон рванул с солеи в алтарь, чтоб проваляться на полу пономарки, корчась от смеха. А мудрые прихожане сказали:

— Бесы нападают, бесы.

И больше диакон Марон с суровыми попами шуточных шуток не шутил.

91

Однажды отец Игафракс по секрету поведал одной прихожанке, которая не была колдуньей, что борется с колдовством однократным вкушением пищи в те дни, когда он служит литургию.

— Причастившись, я ощущаю такую благодать, что до самого вечера не хочу есть и духом воспаряю к горнему Иерусалиму.

Назавтра уже весь приход гудел, обсуждая важную новость о святыне под спудом — отце Игафраксе. Спорили, можно ли в записках писать его имя прежде настоятеля. Сам отец Авундий же, лишенный всяческого тщеславия, говорил, что слава людская — бремя тяжкое, дохода не приносящее, но зато очень даже обязывающее.

Отец Кир же, растеряв большую часть поклонников своего молитвенного таланта, знал, откуда растут ноги у святости отца Игафракса:

— Ну, конечно, он же частички вынимает из просфор огромные, как навалит на дискос, там аж агнца не видать! И вина в Потир льет целых пять ковшичков. Он когда Чашу потребляет, она до самых краев. Так он после литургии и сытый, и торкнет еще его от вина. Вот и благодать с постничеством. Жулик он!

— И почто я сам до такого не додумался-то? — грустил отец Авундий.

92

Раб Божий Ерос поссорился с молодой женой, отчего она уехала пожить к маме. Уехала да и супружеский долг весь забрала с собой. На третьей неделе подвига воздержания случилось у Ероса восстание плоти, да такое, что хоть на стенку лезь. Ясно дело — бес в ребро! Решил Ерос изгнать беса. Разбежался — да со всей мочи о стенку хлоп! От сильной боли бес, вестимо, вышел вон. В травмпункте жизнерадостный лекарь сообщил Еросу, что у того перелом детородного уда. А когда раб Божий Ерос рассказал все на исповеди отцу Криспу, несчастный поп облился слезами, обратил очи вверх и горько воскликнул:

— За что, Господи? За что мне все это?!

93

Отец Бидзина как-то раз, зайдя в алтарь своего храма, увидел, что молодой алтарник, которого он не знал по имени, стоит на четвереньках перед святым престолом и лижет стекло оклада. К такому отца Бидзину жизнь не готовила, поэтому он на цыпочках осторожно вышел из алтаря и заперся в своем кабинете. Ибо мало ли что.

94

Однажды епископ Иперехий после архиерейской службы награждал местную поэтессу, которая по совместительству была личным спонсором настоятеля. Приколов к ее жакету медаль имени Всех Тархистанских Поэтов, владыка отвлекся от мыслей об учреждении епархиального ордена за Любовь и Верность, так как заметил бравого юношу в подряснике и стихаре с орарем. Это был чтец Парамон, доселе успешно скрывавшийся от внимания высокого начальства. «Подальше от царей, поближе к кухне» — было его твердым убеждением.

Владыка Иперехий о том не ведал, и спросил, не желает ли юноша быть архиерейским иподиаконом. Парамон этого не хотел, поэтому быстро ответил:

— Конечно, хочу, владыко святый! К тому же, я тоже немножко поэт.

На этих словах настоятель отец Авундий вздрогнул и опасливо покосился на чтеца, который продекламировал:

Отец Захар, запив хлеб квасом,

С тоской смотрел в окно на хлев

И думал: «Был бы прендегастом,

В соборе бы сейчас служил».

Воцарилась неловкая тишина.

— Пренде… кем? — прочистив горло, тихо спросил владыка. Отец Авундий молчал, побледнев. Вмешался находчивый отец Зевин:

— Петер Прендергаст — это футбольный арбитр, который…

— Нет, я не это имел в виду, — перебил Парамон, убив всякую надежду в душе настоятеля.

— Эммм… — протянул покрасневший владыка.

— Морис Брэзил Прендергаст, художник-акварелист, — вставил Парамон.

— Понятно… — сказал владыка Иперехий и больше Парамону никогда ничего не предлагал.

95

Издал как-то владыка Иперехий указ о социальной деятельности приходов, дабы было о чем отчитаться в патриархию:

— И чтоб побольше всяких там братств и сестричеств было! Догнать и перегнать Тельмарскую епархию!

И полетела весть во вся концы сказочного диоцеза. Многие настоятели опечалились. Но не таков был отец Ферм, чтоб лить горькие слезы во всех непонятных ситуациях.

— Бог не выдаст — свинья не съест, — изрек он, взял листок бумаги да и вписал в него всех своих подчиненных — певчих, пономарей, бухгалтершу, библиотекаря, поварих и сторожа. Поразмыслил немного и добавил туда своих друзей, знакомых и спонсоров. Таким образом, его сестробратство во имя Симона Волхва оказалось самым многочисленным во всей Нарнийской епархии, и довольный владыка Иперехий ставил отца Ферма всем в пример.

96

Как-то раз владыка Иперехий заслушал квартальный отчет епархиальной бухгалтерши, и оказалось, что отец Олимпий все еще не доплатил 1500 дидрахм за товар, взятый аж в позапрошлом месяце. Ситуация была очень серьезная, ибо сегодня один поп задержит долг на два месяца, завтра двадцать попов не сдадут вовремя на содержание епархии, а послезавтра, глядишь — никто не сдаст деньги на именины архиерея!

Вспомнив чьи-то рассказы об армии, владыка принял поистине Соломоново решение — отменил назначенное награждение пяти попов с этого доброчиния. Чтоб неповадно было. В том числе не получил креста с украшениями и секретарь отец Авундий. Но в отличие от остальных ненагражденных, он нисколько не огорчился, ибо был чужд скороходящей славы мира сего.

— И чего все так переживают за эти награды? — бормотал отец секретарь, подсчитывая, во сколько ему обойдется купить дом в Красногории на берегу Наталического моря. — Суета сует, все суета!

97

Чтец Парамон проводил свой законный выходной день дома, развлекая себя новым бестселлером Бена Драуна «По прозвищу Твикс». Главный герой, инспектор заграничной семинарии, уже почти разгадал хитрый замысел врагов, пожертвовавших семинаристам партию взрывчатки под видом кондитерских изделий. Еще немного — и герой, рискуя репутацией, съест всю партию, дабы никто не пострадал. И тут в дверь очень некстати позвонили свидетели Иеговы. Узрев на пороге двух женщин с пакетами, Парамон громогласно возопил:

— Славен наш Бог Иегова!

Вид бородатого мужа с длинными растрепанными волосами произвел на женщин самое сильное впечатление. В течение каких-то десяти минут Парамон убедил их, что он есть пророк Илья, вернувшийся на грешную землю возвестить царство Мессии и погибнуть от рук антихриста. Затем он подозрительно прищурил глаза и воскликнул, хватаясь за филейный нож:

— А не Вааловы ли вы, часом, жрицы?

Внимательно выслушав пламенные коленопреклонные заверения в обратном, Парамон сообщил им, что 144 тысячи праведников в царство Мессии уже набраны.

— Что же нам делать? — в слезах вопрошали проповедницы.

— Праведники Иегове более не нужны, но можно вас послать на перевоспитание к великим грешникам — в Православную Церковь. Если будете себя там хорошо вести, помилует вас Иегова и не оставит без Своей заботы, — сурово нахмурился огненный колесничник.

— А теперь марш в храм, который за остановкой, а я буду там за вами приглядывать! — рявкнул чтец Парамон. И обрадованные женщины убежали, благодаря Бога.

98

Епископ Иперехий собирался на аэроплан. Лететь нужно было не абы куда, а в Орландию, где на тракте Зеленых Аптек люди жаждали духовного просвещения.

— Владыка, поспешите, а то опоздаем на рейс, — нервничал отец Акила, который надеялся, пока владыка миссионерствует, посетить местное хранилище стеариновых мощей людских угодников.

— Что ты тут мне безумства глаголешь? Я архиерей или кто? Что значит — опоздаем? Воистину, рече безумен в сердце своем! — возмутился владыка, выбирая ботинки, галстук и зонт.

В аэропорту выяснилось, что аэроплан уже улетел.

— Как так — улетел? Не понял! Без меня??? Почему? Кто разрешил? — повторял владыка в полной растерянности, глядя на аэропортовую челядь, которая его недоумения совершенно не разделяла. А отец Акила боролся со страхом перед архипастырем и желанием его убить.

99

Отец Евпсихий точно знал, что гадкий отец Зиновий, который ходил по больницам с исповедью и причастием, зарабатывает бешеные деньги. Всякий же знает, что у больных этих самых денег тьма, и каждый из них готов платить любые суммы, лишь бы причаститься. Таким же знанием обладал и епископ Иперехий, который, радея о благосостоянии всех своих священников, решил каждому храму раздать финансовые подспорья — больницы, школы, тюрьмы и детские приюты.

Храму отца Евпсихия достались целых две золотых жилы — тубдиспансер и инфекционная больница. В одной люди умирали от заразного туберкулеза, в другой — от одному Богу ведомых заразных зараз. Рассудив, что пастырь добрый должен полагать свою душу за овцы, а не за баксы, отец Евпсихий смиренно отказался от служения маммоне и бил челом перед архиереем, дабы бремя стяжания богатств земных продолжал нести гадкий отец Зиновий.

100

Диакон Гавделас исправно нес великий подвиг юродства Петросяна ради. То начнет Всенощную с возгласа «Восстание», то на литии помолится от нашествия инопланетников, то на «Спаси, Боже» заручится предстательством честных небесных сил беспилотных. На протесты настоятеля отец Гавделас, держа очи долу, смиренно отвечал:

— Ошибся всего на одну йоту, простите.

Надоело все это отцу Родопиану и, когда пришел черед выдавать диакону «братские», недодал ему одну тысячу дидрахм.

— Батюшка, вы мне неправильно выдали! — возмутился отец Гавделас.

— На одну йоту всего-то ошибся, прости меня, отец диакон, грешного, — отвечал настоятель, но тысячу так и не дал. На этом юродству пришел конец.

101

Однажды чтец Парамон, позабыв о всех нормах человеческого приличия, поправ десять моисеевых и девять нагорных заповедей, дерзко и вызывающе дремал в пономарке. За что и настигла его небесная кара в виде оплеухи от возмущенного сим беззаконием отца Кира. Еще не совсем проснувшись, Парамон ответил на спасительное заушение размашистой затрещиной, от которой несчастный отец Кир сел на пол.

— Мне конец, — подумал Парамон, приходя в себя. Но, призвав на помощь всю свою находчивость, выпучив очи, страшно зашипел:

— Скверный человечишко! Как смеешь ты руками, которыми берешься за святыню, касаться нашего обиталища — тела ничтожного Парамона? Имя нам — Легион! Да мы тебя в порошок сотрем за это!

Белый как мел, отец Кир зашептал молитву и стал быстро крестить Парамона.

Затрясся Парамон, завертелся волчком и обмяк на стуле. После чего поднял ясный взор на отца Кира и добрым голосом сказал:

— Здравствуйте, батюшка. Благословите.

После тех событий отец Кир обращался с чтецом Парамоном исключительно ласково.

102

Отец Рикс не любил, когда после литургии ему приходилось потреблять много частичек, вынутых на проскомидии. Но не выбрасывать же их! Такое кощунство поставило бы отца Рикса в один ряд с прочими человеками — грешниками и шуйцами. Поэтому отец Рикс, совершив проскомидию, выносил частички воробьям на крыльцо пономарки. И была благодать и взаимовыручка. А когда отец Рикс после службы шел домой, Божии птицы кружили над пастырем, приводя прихожан в благоговение.

— Дивен Бог во святых Своих, — говаривали самые знающие из них.

103

После службы навечерия Рождества Христова юный пономарь Усфазан вопросил отца Зевина, будет ли он брать в трапезной специально приготовленное для священно- и церковнослужителей сочиво. Отец Зевин усмехнулся и прорек, что, придя домой, отварит себе пельменей вместо этого вашего птичьего корма.

— А как же пост? — пискнул Усфазан. — А как же звезда?

— Не человек для звезды, а звезда для человека! — назидательно подняв указательный палец, изрек батюшка.

Растерянный Усфазан оглянулся на чтеца Парамона, ища поддержки, и тот, вкушая антидор, одобрительно закивал и сказал:

— Сси премудрость!

104

Завистники и недоброжелатели отца Авундия донесли как-то владыке Иперехию, что тот в академии учился за деньги и не знает даже Декалога, не говоря уж о других вещах.

— Ах, ты ж, собака! — возмутился про себя архиерей. — Ужо я тебе!

Через полмесяца на епархиальном собрании владыка внезапно оборвал отца Финееса, который докладывал о том, как у него в доброчинии все хорошо, кроме, разумеется, денег, которых сам отец Финеес никогда в глаза не видал.

— Отец Авундий, — пронесся властный баритон епископа Иперехия под сводами зала, разбудив спящих попов, — встаньте и расскажите-ка всем нам десять заповедей!

Отец Финеес поперхнулся, отец Ферм опустил глаза, отец Зевин злорадно усмехнулся, а отец Зиновий отложил в сторону Блаженного Августина.

Встал отец Авундий. Оглядел братию, откашлялся и, обратившись лицом к большому, писаному маслом портрету епископа Иперехия, сказал:

— Первейшая всех и наибольшая заповедь есть — уплатить налог в епархию. На сей заповеди висит весь закон и пророки.

Прослезившись, владыка Иперехий встал со своего места и, подойдя к смущенному отцу Авундию, троекратно облобызал его в бороду.

— Молодец! — повторял владыка. — Молодец! Верен был в малом, поставлю тебя над десятью доброчиниями.

105

Баба Марфа мечтала выдать свою внучку Люциллу замуж за чтеца Парамона, потому что Люцилла жила у нее, была неверующая и водила мужиков. Все это очень огорчало бабу Марфу.

— Сыночек, а что, если бы тебе с моей внучкой познакомиться, а? Девка красивая, умная, фигура у нее, в институте учится, готовит — пальчики оближешь, — вдохновенно врала она, остановив Парамона в притворе храма к большому неудовольствию других обладательниц незамужних внучек.

— Смотрите! — ткнув пальцем на выход, вдруг воскликнул чтец Парамон. — Меч Господа и Гедеона!

И пока баба Марфа и иже против нее смотрели на двери, разинув рты, мудрый Парамон умчался в алтарь.

106

Отец Авундий часто обращался к отцу Калуфу, поскольку тот знал всех чиновников в городе. Те, в свою очередь, знали отца Калуфа и были готовы сделать для него многое. Однажды сыну отца Калуфа потребовалась характеристика в Чеширскую семинарию, но отец Авундий отказал, мотивируя тем, что в родной епархиальной семинарии недобор.

Этим же вечером отец Авундий позвонил отцу Калуфу.

— Здорово, бать, у тебя же есть знакомые в автоинспекции? Как нету? Разве начальник не твой кум? Нет? Ну ладно…

В последующие дни выяснилось, что у отца Калуфа больше нет знакомств вообще нигде.

— Странно, — чесал в затылке отец Авундий, — куда что делось? Странно все это…

107

Чтец Парамон как-то раз оказался нечаянным свидетелем уличной ссоры двух интеллигентных членов союза пера и стакана. Тыча пятерней в сторону театра, они зычно спорили о Вихарде Рагнере, Церкви и пегасах.

— Ненавижу Старгейзер! — громко сказал Парамон, остановившись рядом со спорщиками. Те недоуменно уставились на него.

— Эээ, что, простите? — переспросил один.

— Этот ваш Старгейзер, несмотря на пиар и шумиху — полная фигня. То есть, простите, я хотел сказать — китч. Да, пожалуй, именно китч.

— Ааа, — начал было второй.

— Нет, я, конечно, отдаю должное самому искусству, но все эти инсинуации по поводу волшебника с его попытками левитации путем созидания великого столпа до звезд пахнут пошлыми аллюзиями на Икара и Вавилонскую башню, — перебил чтец Парамон.

— Икар? — ошеломленно спросил первый.

— Именно! — воскликнул Парамон. — Я как в текст вслушался, чуть бородой не подавился, то есть, простите, испытал когнитивный диссонанс! Такого я, признаюсь, от Ричи Уайтмора и Донни Рио не ожидал! Тоже мне, Старгейзер! Нашли тему для дискуссий. То ли дело — Хэллрэйзер! Тут вам и новизна, и прелесть Музы, и дуновение Зефира. Что ни говори, а художественная ценность текстов The Sweat будет гораздо более высокой, нежели у Grainbow, что бы там ни говорили критики!

В потрясении литераторы смотрели на чтеца Парамона в тягостном молчании. Затем второй нерешительно сказал:

— Вообще-то мы дискутировали о Тангейзере…

— А Тангейзер — это просто полная *** для всяких ***, — сказал Парамон и удалился, откланявшись. Этим вечером ему пришлось исповедоваться отцу Киру, поскольку вместо *** он употребил обсценную лексику. В свете недавних событий отец Кир избегал давать чтецу Парамону эпитимии и поэтому просто отпустил ему грехи.

108

Владыка Иперехий, осознав бренность поповского бытия, вознамерился добиться равенства и братства в пределах вверенной ему епархии.

Равенство — дело непростое, чреватое переделом неправедно нажитой собственности в пользу угнетенных. А будучи угнетенным высокими ценами на авиаперелеты в славный град Билан, архиерей распорядился перевести клириков Нарнийского диоцеза на постоянную зарплату от Епархиального Управления. В зависимости от должности, количества богослужений и требоисправлений вкупе с социальномиссионерскокультурноучебной нагрузкой, конечно же. А все деньги приходы передавали бы до последней копейки ему, архипастырю и господину, чтобы распоряжался он корваном по совести и справедливости во славу свою.

— У меня есть мечта! — сообщил владыка Иперехий отцу Авундию.

Оказалось, что таким образом Епархиальное Управление возьмет на себя приходские коммунальные платежи, выплату налогов, расходы на ремонт и строительство храмов и многое-многое другое. На Билан и Мандрит совсем не оставалось. Более того, владыка даже оставался должен приходам, что было возмутительно.

«Ну этих жадных попов и диаконов!» — сердито подумал владыка Иперехий, и отбыл отобедать в ресторацию.

109

Отец Зиновий был наихудшим священником во всей епархии. Он тянул одновременно всего лишь шестнадцать послушаний и не смог сделать самого простого — перевести в церковную собственность здание губернской библиотеки. И это несмотря на архиерейское благословение! За такой проступок его постигло лишение отпуска, хотя сперва епископ Иперехий намеревался отправить ленивого попа в запрет.

— Владыка Святый, — шептал мудрый отец Авундий, — Трудовой Кодекс нарушать не стоит. Мало ли что?

— Не любит боязливых Господь! — недовольно заметил архипастырь, но все же подписал отцу Зиновию отпуск, а заодно дал тому заданий на весь отпускной период.

Небольших заданий. Организовать круглый стол по проблемам недосева зерновых культур, посетить конференцию в Тархистанской епархии, построить новый епархиальный туалет, подготовить проект прибыльной сети пирожковых ларьков и еще по мелочам.

И каждый раз перед сном владыка вспоминал свою ловкую идею и радостно улыбался каким-то своим мыслям.

110

Созвав в конце года епархиальное собрание, епископ Иперехий, обведя орлиным взором поповские лица, лишенные даже намеков на проблески разума, тяжело вздохнул и стал говорить.

Говорил Владыка в который раз о том, что деньги валяются у нерадивых служителей Олтаря под ногами, но жестоковыйный нрав и косность ума мешают оным взять себя в руки и хотя бы нагнуться, дабы подобрать их.

Он говорил, что храмы Божии весьма возможно возводить даже и без презренных бумажных ассигнаций, не говоря уже о звонкой монете, за которую гибнут ходящие во тьме беззаконные люди. Ибо вокруг очень много богачей, жаждущих излить свою милость на Церковь, но никто им не подсказал, как сотворить сие.

— Вот ты, отец Зиновий, иди и созови на грядущей седмице благотворительный совет старцев людских, именуемых депутатами областной Думы, или как бишь ее, — возгласил преемник апостолов.

— А ты, отец Филит, в те же сроки обязуешься создать попечительский совет из директоров кинотеатров, владельцев пароходов, влиятельных писателей и адвокатов. С ними же позови и губернатора, дабы узрев его, всяк устыдился пожертвовать мало.

— Садясь за руль, дорогие отцы, сперва творите крестное знамение с молитвою и затем лишь заводите двигатель!

— Вовремя платите на содержание епархии!

Попы теребили бороды и смущенно переглядывались, испытывая смешанные чувства. Лишь двое из них не просветились в той день светом истины: отец Рикс, уснувший еще до собрания, и отец Крисп, в наушниках просматривавший с планшета новые серии богомерзкой Игры Жертвенников.

111

Владыка Минеон, управляющий Каггикаррской Епархией, был очень добрым и открытым человеком. Количество его подписчиков на Фейспалме превышало 900 000. В миссионерских целях владыка любил фотографироваться с мягкими игрушками, цветами и молодыми парнями.

— Молодежь — наше будущее. Божие благословение! — не раз говаривал преемник апостолов, назидая вверенных ему батюшек. Те всему радовались и непрестанно молились.

Владыка был человеком даровитым и все время сочинял музыку. На его счету было более девятисот тысяч песен. Обо всем. Об ангелах, о батюшках, о бегемотах, плюшевых зайцах и ароматном Христианстве.

Однажды епископ Минеон послал епископу Иперехию, управляющему Нарнийской Епархией, подарочный бокссет со своими компакт-дисками «Житие мое». Но подозрительный епископ Иперехий на всякий случай в руки подарок брать не стал. Очевидно, не любил молодежь и наверняка был миссионерофобом.

112

Юный летами и прекрасный ликом пономарь Усфазан очень любил читать всякие рассказы про монастыри и монашество. Часто он представлял, как сам проходит монастырские послушания, тайно упражняясь ночами в молитве и чтении Священного Писания.

Однажды, готовясь к службе, Усфазан остановил проходящего мимо отца Зевина, дабы уточнить у него цвет облачения.

— Какой еще, собачий сын, голубой? — рявкнул отец Зевин, до смерти напугав отца Кира, входящего в алтарь.

— Ну как же? — пропищал Усфазан.

— Голубые — в монастырях! А цвет сегодняшнего облачения — Богородичный! — стукнул кулаком по своей ладони отец Зевин, после чего сокрушенно перекрестился и отвернулся к отцу Киру, держащемуся за сердце.

Всю ночь юный пономарь не спал, смотря в окно на убывающий месяц глазами, мокрыми от горючих слез. А наутро от желания поступить в монастырь не осталось и следа.

113

Диакон Фал прожил на белом свете 117 лет, был умудрен духовно и не только. Великая мудрость просилась наружу, и отец Фал завсегда давал ей выход, поучая неоперившихся еще протоиереев, как правильно слагать пальцы при крестном знамении, исповедовать и носить камилавку. На этом его попечение о собратьях не заканчивалось, и он старался держать их в курсе правильного курса веры православной:

— Вчера по ХренТВ сообщили, что Христос родился на Венере, — рассказывал диакон Фал потрясенным протопопам и пономарям. — Это ученые сказали, по телевизору, а не абы кто и абы где. Вот так-то!

114

Диакон Фал всегда следил за международной ситуацией по теленовостям. А поскольку по его глубокому убеждению никто кроме него не был способен понять, что на самом деле происходит, приходилось просвещать священнособратьев.

— Когда был Карабасский кризис, — делился мудростью отец Фал, — наш секретальный генерал ездил к провидице Манге советоваться, и она велела ему уступить умереканцам. А теперь Манги нет. Никто нас не спасет, — сокрушенно качал он головой.

Юные протоиереи переглядывались, пребывая в косности ума, а диакон Фал продолжал рассказывать им о пророке Божием Многострадамусе и недоказанности наукой бытия Самого Господа Бога.

115

Преосвященный Иперехий, окрепнув на своей кафедре, так и не дождался от Господа чуда, подтверждающего Его благоволения о князе Церкви. А поскольку славы Божией в виде облака, наполняющего кафедральный собор, он не был достоин, то ожидал владыка простой золотой дождь. Рассудив в сердце своем, что причина нечудесности — злые люди, а, возможно, и вовсе волсви и прочие художники, Нарнийский святитель от руна и росы уведал, что всему виной суть настоятель собора и протодиакон.

— Воля Всевышнего. Идите от меня, волсви позорные, в сень смертную! — озвучил епископ Иперехий преосвященный указ, для верности тыча пальцем в нужном направлении.

Поелику же ведает даже еж, что всяк человек ложь, стал владыка сам исполнять обязанности настоятеля и протодиакона. Шло каждодневное время, но золотой дождь не спешил проливаться на преемника апостолов. Вернее, он немножко все же проливался, но был не совсем дождь и не совсем золотой. Богомерзкому порнокоролю Мудману лишь на радость, а владыке токмо на огорчение и недоумение.

116

«Учитывая особое миссионерское значение праздничного богослужения, в день Рождества Христова во всех храмах священникам благословляется надевать все иерархические награды Этрусской Церкви вплоть до митры, каждение же благословляется совершать звездообразно обеими руками двумя патриаршими кадильницами».

Раз за разом перечитывая патриарший указ, протоиереи и иереи Нарнийской Епархии ликовали, пожимая друг другу руки, и спешили сперва домой за сбережениями и кредитными картами, а затем — в епархиальный магазин, чтоб выкупить митры, кресты с украшениями и позолоченные, с финифтью, патриаршие кадильницы.

— Вот теперь заживем! — радовались они. — Уж теперь-то всяк узнает миссионерское значение Рождества! Ни одна собака не останется во тьме атеизма, сидя в своих домах и стрипбарах, когда мы наденем все награды и звездокрутно покадим в наших храмах!

И только Преосвященный Иперехий не радовался потокам денежных средств в казну, но скорбел, ибо не понимал до конца миссионерского значения праздника.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: