Ахилла

Отрывок из книги «Записки сельского священника». Под псевдонимом «Сельский священник» публиковался священник Александр Розанов, который сначала служил в Саратовской губернии, потом при Мариинской колонии Московского воспитательного дома. Записки публиковались в журнале «Русская Старина», охватывают период примерно с 1840 по 1880 гг.

***

…Если б, действительно, предоставить право крестьянам самим выбирать себе священников, то туда поступали бы и сельские писари, и кондукторы железных дорог, и сельские учителя, а скорее всех — грамотеи-мужики тех же обществ, словом: тот, кто поставит больше водки и ублажит коноводов.

Однажды, при преосвященном Афанасии (Дроздове) в двухштатном селе М. найдено было нужным закрыть один штат и одного из священников перевести в другой приход. А известно, что переводы для нас прямое разорение. Один из священников собирает сход, ставит ведро водки и просит, чтобы прихожане просили у преосвященного оставить его у себя. Те составили приговор и послали к преосвященному ходаков с прошением; поехал и сам священник. В его отсутствие другой священник тоже собирает сход и ставит водки два ведра. Мужики пишут приговор и посылают с прошением ходаков к преосвященному. Приезжает из города первый священник и узнаёт, что мужики послали просить другого священника, а его отписали негодным и нелюбимым. Он собирает сход и ставит четыре ведра водки. Мужики пишут опять приговор, расхваливают его, и просят оставить, а того, как негодного вывести. Преосвященный, получивши на одной неделе три прошения и приговора, противоречивших одно другому, не мог понять, что это значит. У одного из священников сын был в певчих и жил в архиерейском доме. Преосвященный призвал его и просил сказать ему всю правду, что всё это значит, и тот откровенно рассказал ему. За откровенность преосвященный оставил его отца, но за то перестал обращать внимание на мірские приговоры.

Мы, со своей стороны, попросили бы всех и каждого, кто только берётся в своих статьях за роль реформатора церкви, прежде всего, не мудрствуя лукаво, поосновательнее изучить учение православной церкви о церковной иерархии, и при этом взглянуть хоть только в одно место св. писания, именно послание апостола Павла к Титу, 1 гл. 5 ст. Он увидел бы, что пастырство принадлежит епископу, а пресвитер есть не более, как его помощник, избираемый им в пособие ему. Право избирать пресвитеров, или священников, принадлежит епископу. Общество же имеет право на это избрание такое же, какое имеют земские собрания и крестьянские сходки на выдачу дипломов на какую-нибудь учёную степень.

(..) «Как было в древнее время».

Когда это, — в древнее время? При Геннадии новгородском?

«Без их (прихожан) согласия священник не может быть ни перемещён, ни уволен, ни подвергнут какому бы то ни было взысканию, в случае вины…»

Вопрос о суде над духовенством возбуждался, в недавнее время, официально; но дело осталось так, как оно было.

Епископ избирает себе помощников — священников, он имеет и право отстранять лиц, несоответствующих своему назначению.

К крайнему сожалению, мы не можем сказать, чтобы суды епископов были всегда безусловно справедливы; в настоящих «Записках» моих я указал уже несколько этому примеров. А в одной из соседних с нами губерний один священник, в течение двух лет, переводим был в тридцать два места. Только что несчастный переволокётся на место, как местный благочинный объявляет ему, что он переведён на другой край епархии, сот за пять вёрст. Только что приедет туда, ему объявляют, чтоб убирался немедленно в третью сторону, — и так тридцать два места! Ходить бы, может быть, горемычному, как вечному жиду, и доныне, если б не помер сам епископ. Епископ этот говаривал, что священник должен иметь одну только повозку, и куда я пошлю, туда и поезжай.

Наместник этого епископа, на дороге в епархию, прочёл в одной газете о страданиях священника; тотчас, по приезде, вызвал его к себе и перевёл в губернский город в лучший — богатый — приход. При покойном этом владыке случалось, что по четверо священников съезжалось вдруг на одно место. Съедутся батюшки со своим имуществом и недоумевают: кто же из них действительный священник этого прихода? Все четверо имеют переместительные указы на это место! Потолкуют, погорюют и поедут все к благочинному. Благочинный говорит: «Вероятно, вы, о. Феодор, должны остаться на этом месте, потому что указ о вашем переводе сюда мною получен после всех». А нам куда деваться? — спрашивают другие. — «Ступайте опять ко владыке». Поплачут, да и поедут.

Заговоривши об этом владыке, не могу не сказать об одном случае. В этой губернии у меня был благочинным самый ближайший мой родственник. В его ведомстве, однажды, пьяница и негодяй пономарь, на пасху, в доме крестьянина, во время молебна, об евангелие, лежавшее на столе, стал выбивать трубку. Священник, прекраснейший человек, удержал его и потом донёс благочинному. Благочинный, мой родич, приехал, сделал дознание и донёс преосвященному. Преосвященный накладывает на рапорте резолюцию: «Пономаря Ч. перевести в село Z. (приход несравненно лучший), священника Г., за допущение выколачивания трубки, послать в Н. монастырь на два месяца; благочинного же Д., за распущение благочиния, удалить от должности».

Прошло два года. Преосвященный сдаёт предложение: «Священника Д. сделать благочинным лично». Это значило: местный благочинный заведывает церковью и причтом — младшим священником, дьяконом, четырьмя дьячками, а до Д. касаться не имеет права. Все документы просматривает местный благочинный; но того, что писано или подписано рукою Д., касаться не имеет права. Известное какое-нибудь распоряжение делается на весь округ, благочинный получает указ и на эту церковь; но Д. получает для себя лично указ особый. Формулярные списки пишутся у нас в общей тетради о всех членах причта; но Д. свой собственный формуляр подаёт, при особом рапорте, отдельно. В конце года известную сумму от церкви отбирает местный благочинный; ведомости этой церкви вносит в свои общие по благочинию ведомости, а Д. подаёт ведомость отдельно, словом: он начальником лично над собой самим и смотрит только за собой самим! Так прошло опять два года. Чрез два года Д. опять сделан был благочинным округа и пользовался уже полнейшими милостями преосвященного.

Однажды, мой родственник, благочинный уже опять, Д. выдавал замуж свою дочь, мою крестницу, и я с женой поехал на свадьбу. На дороге в одном селении я остановился переменить лошадей, и, от нечего делать, пошёл к священнику. Священник встретил меня помертвевшим. Я отрекомендовался ему и сказал куда и зачем еду. Он несколько секунд подумал, перекрестился и подал мне руку. «Мы, батюшка, — сказал он вздохнувши, — дрожим здесь за каждую минуту: как только увидим в селе чужого священника, то и думаем, что он приехал на наше место. Поэтому я вас страшно испугался. У нас живёт себе священник, ничего не подозревая, вдруг является другой священник и предъявляет указ на это место. А мне куда, спрашивает хозяин? — Я не знаю, меня самого перевели против моей воли. Едет горемыка в консисторию, а там оказывается, что места и не дано никакого, или дано где-нибудь в тридесятом государстве. Дом, хозяйство, посевы, — пропадай всё!»

У родственника моего я увидел какого-то неуклюжего господина в рясе. Спрашиваю: кто это? Это дьякон, мой крестник, говорит мой родич. Ныне, в январе, я был у владыки; он был до того ласков ко мне, что даже посадил. Говорю себе с преосвященным и думаю: не воспользоваться ли его милостями, пока есть они; ведь они не надолго? И говорю ему: у меня есть крестник, пономарь; женатый, с двумя детьми. Восемь лет уже он ездит просит посвятить его в стихарь, и всё не удаётся. Ни читать, ни петь, ни писать он не умеет, — дурак совсем, — но мне хотелось бы, чтобы ваше преосвященство посвятили его, чтобы ему не ездить и не тратиться попусту; лучше того, что он есть, он не будет во весь век.

— Где он?

— Здесь в городе.

— Я завтра буду служить; вели готовиться в дьяконы. Я дам ему богатое место.

И, действительно, посвятил в дьяконы и дал отличное в моём же благочинии место. Жаль только, что того дьякона, на чьё место послал этого дурака, перевёл вёрст за четыреста.

Этот преосвященный, под весёлую руку, говаривал: «Наша власть — деспотическая. Нам в храмах божиих поют: исполла-эти-деспота!»

Если проявляются общие человеческие слабости в судах епископских, то на беспристрастный суд прихожан и земства мы совершенно не полагаемся.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: