Ахилла

(Пособие для начинающих)

Итак, мой юный друг (милая выпускница филфака, бывший инженер на пенсии, маститый протоиерей, монахиня-кандидат любых наук — нужное добавить), ты решил стать знаменитым! Точнее, знаменитым православным писателем, книги которого возжаждут напечатать самые лучшие церковные издательства. Похвальное стремление! Кто желает славы Ивана Шмелева (а также Юлии Вознесенской и прот. Николая Агафонова) — доброго желает!..

Но если ты, преисполненный сим благим намерением, пока еще не решил, каким именно шедевром ты восхитишь заждавшуюся публику (пардон! — братьев и сестер по вере) — предлагаю тебе в помощь это скромное, но надежное (и запатентованное) пособие, на основании которого десятки жалких графоманов во мгновение ока превратились в известнейших и почитаемых (читают их, однако) ПРАВОСЛАВНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ. Поверь — ты будешь среди них, если в точности исполнишь данные рекомендации! Начнем же, в путь!..

Для начала запомни — у тебя есть главное: ты православный! Поэтому половина задачи уже выполнена. Писателем быть ты легко научишься, а чему научить читателя — ты уже знаешь (после вечерних педагогических курсов при местном монастыре миссионерской направленности).

Начиная сочинять рассказ (повесть, роман, сказку), ты нуждаешься в сюжете. Бери в руки перо («клаву», «мышку»), устанавливай поширше интервалы между строк (кстати, не забудь узнать в редакции: там платят построчно, постранично, за «печатный лист» или «по-православному»: «скажи спасибо и за то, что напечатали»?), и записывай вслед за мной:

в некоем провинциальном городке (Москве, заброшенной деревне, около восстанавливаемого монастыря) жил да был парень (девушка, мужчина средних лет и такого же ума, старая дева, учительница музыки). Был наш главный герой (как должно оказаться по ходу действия — не такой уж главный в благодатном отношении) обычным человеком конца ХХ — начала ХХI века: не монстр, не киллер, не святой, а так себе, с грешками, «как у всех»: ну, пара разводов (жена довела, муж был алкаш), в соседнем подъезде любовница (Верка, бывшая одноклассница, глупая, но стильная крашеная деваха), пытался зашибать деньгу (сделать карьеру в спорте, удачно выйти замуж), любил «оттянуться» (баловался водочкой, девочками, иногда травку пробовал), жил лишь ради себя, — ничего особенного, в общем.

И тут (совершенно неожиданно, но непременно по Промыслу Божьему, прабабушкиным молитвам и нашим рекомендациям) с главным героем повествования случается НЕЧТО: он заболевает (этот поворот сюжета лучше всего действует на впечатлительных читателей). Желательные болезни — рак и туберкулез. Они хороши внезапностью появления и долгим сроком последующего развития, что дает повод и время к духовным размышлениям о своей горькой судьбинушке. Также можно героя лишить семьи, работы, посадить ненадолго в тюрьму по облыжному обвинению.

Но, все-таки, ракообразный туберкулез у двадцатилетнего юноши, студента-спортсмена (девушки — успешной красивой журналистки модного глянцевого издания) — самый подходящий вариант. Держа в руках листок с диагнозом-приговором, твой персонаж обводит цветущий мир замутненным взором, в котором отражается вся бренность земных суетных устремлений, и понимает: все кончено… Смерть неминуема, он никому не нужен, ничего больше его не обрадует, остается одно: уйти с гордо поднятой головой и вернуть «билет в рай» судьбе. Но…

Теперь, мой будущий знаменитый член будущего Союза православных писателей, когда ты накалил сюжетную линию до пика шекспировских трагедий, тут по нашему плану в судьбу героя врывается катарсисообразное состояние, совершается метанойя, нисходит одухотворение. На своем пути бедолага встречает «ангела-хранителя»: батюшку, бегущего мимо скамейки, на которой в последний раз расположился раковый суицидник, и успевающего схватить руку с занесенным кинжалом (девушку Машу, с русыми косами и нотами знаменного распева под мышкой, подрабатывающую ночной нянечкой в больнице, а днем изучающую богословие и пение в православном университете имени Ивана Ильина (тут дается сноска на полстраницы о роли этого философа в становлении современного православного мировоззрения); если больна девушка, то, естественно, мимо пробегал навещавший прихожанку своего храма по благословению настоятеля Дима-семинарист с пробивающейся бородкой и думкой о постриге в далекой северной пустыни, так как истинную матушку, верную подругу и помощницу на приходе, найти практически невозможно…).

Совершается ВСТРЕЧА. Погибающий грешник изумленно видит перед собой начинающего праведника, впереди которого расстилается умиротворяющая любовь, а сзади подпирает благодать. Они начинают беседовать о смысле жизни, о спасении души, о грехах «юности твоея».

Кстати, мой дорогой православный писатель, запомни важную информацию, гарантирующую успех твоему шедевру: вся «соль» — в диалогах (особенно — в их длине). Диалоги должны быть таковы: грешник бомбардирует «ангела-хранителя» вечными вопросами «а ля Иван Карамазов», а тот ловко направляет их в русло полноводной святоотеческой реки, попутно на нескольких страницах объясняя основы литургики, догматики, аскетики, иконоведения, кураевологии [примечание 2021 г. — кураевология отменяется ввиду впадения в ересь досаждения патриарху и гомоепископату самого уже не святого отца уже не нашего уже почти не протодиакона], снабжая свою миссионерскую речь цитатами из Ветхого и Нового Заветов, с непременным указанием в скобках: Мф. стих такой-то, Сирах, стих этакой-то. Конечно, для вящего эффекта эти диалоги нужно растянуть по всему произведению, не забывая, что «молочко» азбучных понятий постепенно требуется замещать «твердой пищей» в рамках паламитско-афонитской проблематики по мере духовного роста неофита.

Разумеется, эта встреча должна перевернуть весь внутренний мир грешника и указать ему направление к свету в конце тоннеля. Он (герой) вдруг вспоминает, что, оказывается, в детстве посещал воскресную школу (видел Владимирскую икону Божией Матери в Третьяковке, фотографию царя Николая Второго, заложенную в книге любимого учителя истории). В памяти всплывают благостные образы: вот, он, трехлетний, с крестной тетей Нюрой на первом причастии, белые голуби вьются под куполом храма; вот, лучистые глаза доктора Бориса Петровича, заведующего раковым отделением (как оказалось: тайного схимонаха); вот, маленькая иконка, благословленная на мощах Николая Чудотворца, однажды спасшая своей благодатью героя от избиения толпой скинхедов…

Слезы умиления омывают ланиты новообращенного, и он, отринув юдоль страстей, твердой поступью взбирается на лествицу добродетельной жизни. Конечно, Божий гнев тут же сменяется на милость: Борис Петрович, применив уникальную, позавчера изобретенную методику, вылечивает своего подопечного. Результат укрепляет соборование, совершенное больничным батюшкой (заказанный тайно влюбленной в героя Машей молебен с акафистом святому, покровителю болящего, и весь (молебен, то бишь) проплаканный ею на коленях).

Далее по сюжету, как ты уже догадался, мой сообразительный друг, должны последовать первый поход в храм, первая сознательная исповедь, благословение на женитьбу на той самой Маше (замужество за тем самым Димой), полученное в лице новообретенного духовного руководителя, 26-летнего иеромонаха Дорофея, пятого на многоштатном приходе, но первого по тайным подвигам, бывшего наркомана, а ныне начинающего старца, еще неприметного для настоятеля и собратьев, но уже согревающего своих чад лучами благодатного окормления. (Не забудь походя пояснить суть терминов «окормление» и «старчество» в одной из бесед начинающего христианина и опытного пономаря Петра Петровича, прошедшего ГУЛАГ и видавшего многих старцев. Обязательно дай ему (не Петру Петровичу, а нашему герою) нежными руками Маши почитать «Отца Арсения» — пусть будет «потрясен».)

Сюжет следует разнообразить ненавязчивым прорабатыванием животрепещущих внутрицерковных проблем, преображенных твоим художественным словом: стоит сказать о вредоносности неообновленчества, о пагубности либерализма, о возрождении Святой Руси и самодержавия, о заблуждениях сектантки медсестры Ирины Сергеевны, всюду сующей «Сторожевую башню», но при этом брезгующей выносить «утку» и поручающей это неблагодарное дело русоволосой и кроткой Машеньке.

Выбор тут богатый, не бойся повториться: в Православии повторение только приветствуется. Мало ли, что Солженицын написал «Раковый корпус», а Чехов с Ремарком просто «измучили» тему туберкулезников! Они ведь не сделали из своих героев православных, не спасли их души, не вдохновили читателей на покаянную жизнь, а значит, зря бумагу марали, да еще и гонорары брать не стеснялись.

Свой шедевр надо завершить легкой печальной, но светлой нотой (не советуем заканчивать хеппи-эндом: это не по-нашему, отдает американизмом и протестантизмом): на путь спасения наш раскольников встал, но Маша сама заболела раком, и Диме пришлось-таки стать иеромонахом…

Если герой — молодой, но энергичный священник (а ты сам — провинциальный протоиерей — это вообще убойный вариант — готовьтесь к переизданиям!), то его нужно послать в глушь, в такую деревню, которую не только на карте, но и на реальном месте за бугром не заметишь. Там остались лишь три покосившиеся избушки со старушками, да алкаш Василий, который будет у батюшки истопником и активным участником сюжета (в промежутках между запоями). Наш отец-подвижник должен восстановить храм, собрать приют из детей местных забулдыг, сделать Васю монахом Вассианом; все свершения должны происходить, невзирая на происки баптистов, бывшего председателя бывшего колхоза, распродавшего остатки сельхозтехники, воров, уже пятый раз ограбивших ризницу (благо, в этот раз местные братки разыскали негодяев и вернули последнюю икону письма сельского богомаза шестидесятых годов ХХ века), холода, непонимания, сломанной «шестерки», подаренной щедрым местным фермером.

При этом книгу следует назвать: «Рассказы старого священника», «Приходские были», «Непридуманные истории» — и сочинять напропалую, вспоминая все пономарские и семинарские анекдоты, сдобряя текст юродивым Гришей, молитвенницей бабой Глашей, прочими прихожанами, выделяющимися на фоне общей серости своими тайными подвигами и мудрыми изречениями в духе «Добротолюбия»…

Сказки сочинять еще легче. Ты ведь читал «Хроники Нарнии» Льюиса? Нет, не пугайся, так «толсто» писать не нужно, надо лишь уметь правильно конспектировать, держа в памяти вечную студенческую истину: «списывание с одной книги — это плагиат, списывание с двух книг — это компиляция, списывание с трех книг — докторская диссертация, списывание с четырех книг — пятая книга».

Главное — православный подход и глубокая мораль, заставляющая юных читателей и их родителей отправиться в следующее паломничество вместе с ежиком и Ланселотом. Помни: в книге не должно быть колдовства — только волшебство (а лучше — чудотворения)! Злых колдунов следует окропить крещенской водой, вразумить промыслительным явлением святого угодника, победить крестным знамением и усиленной молитвой, развеять по ветру богатырским наскоком отрока Илюши купно с его друзьями из корпуса юных казаков-суворовцев-лейб-гвардейцев. Дружба батюшки Иоанна с местной феей только приветствуется, особенно, если фея — чья-нибудь крестная. Идеи, которые нужно донести до чад, таковы: зло — плохо, добро — прекрасно, наши сильнее, потому что православные, патриоты и наши. Аминь, аллилуйя, Гарри Поттеру капут, ждите продолжения.

Подвизаться на почве духовной поэзии проще простого, но, к сожалению, на этом большой популярности не заработаешь, вряд ли братия с сестрами кинутся в магазин за твоим сборником стихотворений (хотя если ты известный игумен или затворник с гитарой, да еще знаком с Жанной Бичевской, то шанс имеется). Но регулярно публиковаться в епархиальной газете, соперничая во славе с А.К. Толстым, К.Р. (великим князем Константином Романовым), Пастернаком, тебе, мой стихоплет, вполне по силам. Заучи лишь (или запиши в блокнотик) основные духовные рифмы: «Бога-дорога, Отец-Творец, Христа-Креста, Мати-благодати-подати, страданья-злодеянья-воздаянья-покаянья, спаси-помоги-прости-заступи-вразуми, херувим-серафим, молиться-поститься, Спас-глас-нас-вас, внемлите-вонмите-смирите-поймите». Если не будет хватать на поэму, то помни, что хорошо рифмуются глаголы: пришел-нашел-ушел-зашел-в-мир-иной-отошел и местоимения: тебя-меня, моя-твоя-своя-я, ты-вы-мы-иже-херувимы.

Знаешь, что такое пазлы?.. Вставляешь рифму в нужное место, а остальное пространство заполняешь всем слезовыжимательным и одухотвореннопрославлятельным о Святой Руси, любимом Старце, Царской фамилии, молитвенно-покаянном шествии против пьянства гаишников, твоей последней исповеди, первом причастии внучки — да мало ли еще тем, слабоорифмованных твоими предшественниками?! Можешь составить годовой цикл на все праздники, многотомное стихотворное переложение житий Димитрия Ростовского, духовный венок на могилу… фу! букет на именины дорогого настоятеля с перечислением всех его заслуг и наград, а также многочисленного семейства, типа: «наш батюшка с матушкой и восемью чадушками сидят в трапезной рядышком…»

Жанров много, умей лишь правильно вливать в них духовность. У нас не то, что в мiру: наша литература спасительна, вдохновительна и умилительна, а их Анна Каренина — сами знаете, где свою грешную жизнь окончила. И живем мы под девизом: коль православным стать успел, талант иметь ты не обязан!

Запомнил, друг мой, наши рекомендации? Будешь в зените славы — передавай привет всем православным писателям, и пусть великодушно простят, если что не так…

Рисунок Вячеслава Полухина

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: