Ахилла

Евгений Комаров: в 1987-95 годах — сотрудник издательских подразделений Московской Патриархии, в 1991-95 — руководитель пресс-группы Патриарха Алексия II.

***

Широко известный в узких кругах фильм Сергея Ерженкова «Папа русский» обладает всеми признаками либерально-демократического произведения, критикующего антинародный режим Путина и его институты. Его снял молодой журналист с почти безупречной репутацией, его показали на оппозиционном телеканале, его хвалят и рекламируют демократы-правозащитники, такие как Зоя Светова… Там есть критика Путина, КГБ, официальной церкви и ее богатеев, включая главного: все на месте. И зритель, не знакомый с ситуацией в РПЦ изнутри, не заметит нескольких подмен. Как говорится в старом анекдоте, «но есть один нюанс». И он все меняет.

Первый звонок — на 13-й минуте, когда автор вдруг утверждает, что Патриарх Кирилл хотел причислить митрополита Никодима Ротова (1929-1978) к лику святых, но ему якобы «все планы спутал Андрей Кураев» — некой публикацией про «голубых» в «Живом журнале»!!! Конечно, у Андрея Кураева давние счеты с Кириллом: тот сломал ему формальную карьеру, выдавив с позиции спичрайтера патриарха Алексия II еще в 1991 году, после путча. Андрей еще с тех пор вынужден был избрать карьеру неформала: «аятоллы» для интеллигентствующих (хотя и пытался пару раз вернуться на прежние рельсы). Явное несоответствие масштаба фигур и фантазий блогера с реальностью — заставляют зрителя споткнуться.

Широкое появление фигуры Никодима Ротова в фильме тоже поначалу удивляет. Этот человек умер 42 (!) года назад. Никогда не был известен светским политикам, да и широким кругам верующих: любители поставить свечку на Пасху и слазить в прорубь на Крещение его точно не вспомнят. Он почти не упоминался в 1990-е или 2000-е. Почему же теперь, когда речь идет о любви к роскоши Кирилла, о том, что РПЦ повернулась к собственному народу спиной — вспоминают его? Не Николая Ярушевича, не Антония Блюма — нет этих имен в фильме, как и многих других! Не все читатели знают, кто это такие? Правильно. К этой истории они не относятся никак. Не относится и Никодим, но его появление в фильме — ключ к разгадке.

Никодим как пугало правых

Никодим стал епископом, председателем ОВЦС — Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата (второе лицо в РПЦ) в 1960 году — всего-то на 31-м году жизни. Надо понимать, что представляла из себя РПЦ в послевоенные годы. Несколько чудом выживших пожилых епископов, из которых Сталин в 1943 году сформировал РПЦ МП нового извода. Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа. Церкви закрывались, и ходить причащаться, исповедоваться, креститься — людям было просто некуда. Церковь вымирала. Любые назначения делались только по согласованию КГБ, которое использовало РПЦ как инструмент своей внешнеполитической деятельности («борьба за мир»). Этой поддержкой внешнеполитического курса и было оплачено существование немногих приходов и монастырей, куда простые люди могли зайти отвести душу. Занимать в РПЦ какой-либо пост и не писать отчетов, не иметь присвоенной гэбней где-то в ее недрах агентурной клички — было невозможно. Альтернатива? Катакомбы. Но это спасло бы немногих.

В этих условиях человек, сломавший систему, мог появиться только в недрах ее же самой — как бы по «недосмотру». Примерно так же, как десятилетиями позже в недрах КПСС каким-то образом выросли Горбачев и Ельцин, похоронившие потом «империю зла». Таким человеком в РПЦ стал митрополит Никодим. Его работа на посту главы идеологического и внешнеполитического ведомства РПЦ примерно совпала по времени со II Ватиканским собором, который дал невиданный толчок развитию Католической Церкви и освежил ее во всех отношениях. При Никодиме в РПЦ пошла молодежь. Он сам присутствовал на приемных и выпускных экзаменах в семинариях и отсматривал талантливых ребят. Протодиакон Владимир Назаркин, шеф протокольного отдела трех московских патриархов, рассказывал: «Я был обычным приходским мальчиком, когда поступил в семинарию. И духовник меня пугал: не ходи в Отдел (так звали ОВЦС) — там сплошное КГБ, последнюю веру потеряешь. И когда митрополит Никодим позвал меня работать — я ему так и выпалил. На что он мне сказал: „Таких, чтобы стучать — там хватает и без тебя. Я работать тебя зову“».

Последователи митрополита говорили тем, кто его поносил: «Известно ли вам, что именно благодаря митрополиту Никодиму в 60-е годы были спасены наши духовные школы? Знаете ли вы, что митрополит Никодим спас наш епископат?.. Совет по делам религий имел указание не рукополагать священников в епископы. Ожидалось, что старые епископы вымрут и Церковь погибнет. Но неутомимая деятельность митрополита Никодима принесла свои плоды. Он сумел доказать, что для поддержания международного престижа РПЦ необходима плеяда молодых, грамотных епископов. И буквально пробил рукоположение… Никодим был искуснейшим защитником Церкви в неравной борьбе с государством за выживание народа Божия, когда курс партии и правительства предполагал [обратное]… Благодаря владыке Никодиму РПЦ обрела голос, звучавший во всем мире, и поэтому разрушать ее тело властям было уже не так-то просто».

Полтора с лишним десятилетия спустя мой духовный отец, протоиерей Вячеслав Марченков, лично знавший Никодима, говорил мне, молодому и ретивому неофиту, отказавшемуся вступать в комсомол: «Ты знаешь, что в этой стране нарушаются права на получение высшего образования для тех, кто там не состоит?» — «Знаю…» — «Я тебе даю благословение: формально вступить, чтобы обмануть их. Вступи — и ничего не делай. Получишь образование, обведешь систему вокруг пальца — и пошлешь их».

Никодим говорил священникам открыто: «Просят написать отчет? Пишите! Работая с ними (КГБ), вы сможете сделать для Церкви больше полезного». Подчеркнем: это было не ради денег, льгот или собственного блага — это было ради Церкви. Патриарх Алексий II часто повторял: «Говорят о „сотрудничестве“ с КГБ. Но сотрудничество подразумевает общие цели. А этого не было. Цели были противоположные».

Торгуясь с госорганами, Никодим добился максимального, что можно было получить в тех условиях для Церкви. Он активно общался с зарубежными церквями: благодаря ему мировое христианское сообщество узнало, что в СССР есть верующие люди и уцелела Церковь. Он фактически стал отцом автокефалии Американской православной Церкви, где до этого была полная чересполосица приходов РПЦ и ультраконсервативных, никем не признанных «карловчан-зарубежников», почитающих царя-мученика да клеймящих экуменическое движение. При нем было принято уникальное решение Синода, разрешающее православным причащаться в католическом храме при отсутствии своего. (Такое же решение давно принято и в Католической церкви.) Это был реальный шаг к завету Спасителя: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино». (Кстати, данное решение Синода так и не отменено, а лишь «приостановлено».)

Работа в международных организациях помогла привить духовенству, церковной молодежи хоть какие-то навыки организационной, структурно-организованной деятельности: «штабную культуру». Потому что до этого почти все они не видели ничего, кроме свечек, покойников и приходских котлет с картохой под рюмку: вот весь горизонт «невыездного» батька. «Тысячелетие за них делала партия, — вспоминает про празднование 1988 года Константин Харчев, бывший председатель Совета по делам религий. — Иначе они б ничего не смогли организовать».

При этом подлинные общественно-политические симпатии Никодима были вполне очевидны окружающим: Вадим Мельников (в начале 1970-х консул СССР в Женеве), вспоминая о приезде Никодима, говорил: «Он приезжал туда в составе делегации. Кирилл предупредил его, что я консул, но имею отношение к спецслужбам. Я боялся этой встречи, знал, что Никодим с ненавистью относился к органам».

Надо сказать, что в КГБ быстро сообразили, что Никодим скорее замаскированный враг, чем друг советской системе. С экспериментами по продвижению наверх молодежи государство покончило аж до путинских времен. И когда в 1970 году патриарх Алексий I (Симанский) умер, КГБ лег костьми, чтобы новым предстоятелем был выбран кто-то прямо противоположный Никодиму. За год подобрали: старого и молчаливого Пимена Извекова (Никодиму было 40, Пимену — 60), человека с неясной биографией (ходили слухи — фронтовик), который никогда не сказал ни одной проповеди иначе как на тему праздничного кондака или тропаря. Церковь замолчала. Это было начало коричневого поворота: от открытости миру — к изоляционизму, правому консерватизму и, в конечном счете (после краткого антракта), — к «суверенной демократии» и «импортозамещению».

Пимен получил соответствующие инструкции. Всего через год он снял Никодима с должности председателя ОВЦС. Приемником стал сначала Ювеналий Поярков — один из самых осторожных и дипломатичных епископов в РПЦ, а потом и вообще Филарет Вахромеев: человек нестратегического ума и со шлейфом слухов о нетрадиционной ориентации. На словах Никодиму иногда отдавали должное, но ОВЦС окончательно превратился из мозгового центра Церкви в филиал Интуриста — по приему иностранцев в рясах и спаиванию им достижений социализма.

КГБ всегда любил перекрестный компромат, сдержки и противовесы. Вспомним разговор Бормана со Штирлицем: «Ваша задача: […] скомпрометировать… Гиммлера — в глазах Фюрера, Даллеса — в глазах Сталина, и Вольфа — в глазах Гиммлера». Юлиан Семенов взял эти слова, сказанные якобы о Германии, — не с потолка, а из окружающей его действительности. КГБ, работая с Никодимом и его последователями, другой рукой всегда подогревал ультра-правых фундаменталистов, которые, естественно, клеймили первых вероотступниками, еретиками и проч.: разделяй и властвуй. Были выбраны несколько популярных в узких кругах священников, у которых на антиэкуменическую и антизападную тему был хорошо подвешен язык: многие из них создали целые фаланги последователей — Владимир Воробьев, Александр Шаргунов, так называемые «старцы» из тех или иных монастырей… Кроме того, распускались слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации. Именно тогда КГБ сформировал золотую пропагандистскую формулу: консерватор, изоляционист, фундаменталист — натурал. Либерал, западник, интеллектуал — гомосексуалист.

Не удивительно, что именно эту точку зрения a-priori продвигает зрителю автор фильма «Папа русский» Сергей Ерженков. А ведь если бы Никодим был «голубым», то собрал бы вокруг себя таких же. Между тем, его бывший келейник — экс-митрополит Виленский Хризостом Мартишкин, его секретарь (у которого на руках Никодим и умер) митрополит Новгородский Лев Церпицкий, другой его секретарь, нынешний Ярославский митрополит Вадим Лазебный — живы-здоровы, но даже не упоминаются в фильме! Почему? Потому что скажут нечто прямо противоположное тому, что нужно автору этого кино под заведомо установленную концепцию. И кстати: ни об одном из этих людей никогда даже не пытались пускать слухи о нетрадиционной ориентации. Бесполезно.

Именно келейник Никодима митрополит Хризостом был единственным иерархом РПЦ, который принес публичное покаяние в контактах с КГБ, — в 1992 году на архиерейском соборе и также в СМИ. Ни один человек из никодимовских критиков в этом так и не раскаялся. Но автора фильма эта фигура не устраивает: он скорее готов поставить в пример сына богоборца «простого костромского мужика Павла Волина» — потому что это работает на его концепцию.

Нынешний патриарх Кирилл тоже считался учеником Никодима. На волне перестройки в 1989 году он, будучи 43-летним архиепископом, возглавил ОВЦС. Появилась надежда. Помню, каким зажигательным было его первое интервью, когда мы беседовали во время проходившей в Москве Конференции европейских церквей.

Но Кирилл оказался гораздо бо́льшим конформистом, чем его учитель. И в отличие от Хризостома, Льва — он отступил от наследия своего учителя очень быстро. Осенью 1993 года Кирилл выступал на каком-то светском форуме в Кремлевском дворце съездов. Уже тогда он уловил поворот президента Ельцина от опоры на народ к ставке на олигархов, а затем и силовиков, поворот от открытой миру политики — обратно к изоляционизму и «особому» пути. Я помню, как смотрел с друзьями его выступление по телевизору: «За эти 70 лет мы действительно стали одной семьей!..» Бурные аплодисменты вдруг затосковавшего по СССР зала… И не слова про КГБ и расстрелянных за те же 70 лет клириков и мирян. «Он больше не никодимовец», — сказал я сидевшему рядом референту патриарха Алексия Коле Державину.

Именно тогда, в 1993-м, у патриарха Алексия впервые появилась государственная охрана, он стал летать государственными чартерами правительственного авиаотряда и угощаться официально за счет бюджета. Конституция была нарушена: de-facto РПЦ стала структурой государства. Но самое страшное — это всем там очень понравилось. Особенно Кириллу.

Кирилл много и охотно общался с государственными структурами, с бывшими и действующими сотрудниками КГБ. Многих из них трудоустроил в РПЦ, слушал их советов. Но это больше не был вопрос выживания Церкви. Они помогали ему зарабатывать и чувствовать себя комфортно — приятно помыкать теми, кто недавно тебя гнал: самореализация! Полная противоположность тому, что происходило при Никодиме в глухие советские годы.

Характерный пример — выделение РПЦ квот на беспошлинный импорт товаров. За всеми этими фирмами, через которые РПЦ ввозила алкоголь, сигареты, экспортировала нефтепродукты — стояли сотрудники ФСБ. Типичный пример — нефтяная компания «Эвихон», созданная Валентином Шумейко якобы для снабжения хантов и манси. По факту фирма торговала тем самым беспошлинным церковным табаком и пойлом. Замдиректора был действующий офицер ФСБ, кстати лично — прекрасный человек, кедровые орехи любил… Вот это было уже на самом деле сотрудничество: общие цели. «Ничто не объединяет людей так, как общие пороки», — писал когда-то критик РПЦ Лев Толстой.

Таким образом выводить сотрудничество с ФСБ Кирилла из никодимовской традиции, как это делает автор фильма, — это непонимание истории. Впрочем, как мы увидим ниже, в данном случае — скорее преднамеренное.

Став патриархом, Кирилл четко следовал генеральной линии администрации президента и колебался вместе с ней. Об этом в фильме хорошо сказал покойный отец Всеволод Чаплин. И поэтому слухи о том, что патриарх Кирилл собирался канонизировать Никодима — это безусловная фантазия. Кирилл слишком любит свою карьеру и слишком хочет быть любим государством и обманутым им народом, чтобы делать такие важные дела против ветра. Для причисления к лику святых первое условие — реально существующее в народе почитание человека как святого. А после многих лет клеветы и забвения — почитаемость митрополита Никодима Ротова среди массы верующих — примерно соответствует популярности Анатолия Чубайса среди членов КПРФ.

Коричневая колонна

Зачем же автору критиковать Кирилла еще и за эту фантазию? Ведь фактуры хватает и так… И вот здесь начинается самое интересное. «Папа русский». Это не солнцевская феня (хотя и ею некоторые наши церковные герои хорошо владеют). Это намек на несуществующие католические симпатии Кирилла, которые должны следовать, по мысли автора, как и его любовь к спецслужбам, — из никодимовской традиции. Думается, задача фильма — не столько раскритиковать Кирилла, сколько опорочить либеральную традицию в РПЦ. И здесь автор (вернее, тот, кто его вдохновил) уже обращается к крайне узкой аудитории осведомленных.

Несмотря на внешние атрибуты либеральной позиции (канал «Дождь», критика Путина и КГБ), на самом деле автор фильма критикует Кирилла с крайне правых позиций. И даже не столько его. Вся ложь, все инсинуации, незаметно подмешенные к правдивым свидетельствам очевидцев, касаются не Кирилла, а Никодима и открытой к Западу либеральной традиции в РПЦ.

Кто же может быть бенефециаром этой критики? Нынешнее фундаменталистское крыло РПЦ ясно персонифицировано в лице митрополита Псковского и Порховского Тихона Шевкунова, «духовника» президента Путина. Об этой фигуре сказано много, но как свидетель его первых лет карьеры в РПЦ, как бывший коллега, могу добавить несколько штрихов.

В центральный аппарат РПЦ он попал как послушник Гоша Шевкунов. (Это не фамильярность: он сам просил себя так звать, ему не нравилось «Георгий».) Как типичный неофит, лишь вчера превратившийся из гламурного ВГИКовца в послушника Печерского монастыря, он качнулся маятником в сторону ультраконсерватизма. В Церкви это называют «неофитским комплексом»: горячее желание в самом начале церковного пути стать святее всех святых и ортодоксальнее всех ортодоксов.

За бесконечным коньяком в фототеке Издательского отдела Московской патриархии на Погодинской улице он увлеченно рассказывал о неканонической Русской зарубежной церкви (считая ее светочем, сохранившим православие, по контрасту с погрязшей в КГБ и экуменизме Московской Патриархией). К Гоше приезжали какие-то мутные православные сектанты из США, из братства Германа Аляскинского, для которых даже сама Зарубежная церковь была недостаточно радикальна. Гоша выделил им комнату и назвал ее «представительством» — там они жили, там же печатались какие-то ультрафундаменталистские брошюры и сушились постиранные сектантские портянки… Русский у них был с сильным акцентом. Так что, по иронии судьбы, свой фундаменталистский заряд исключительности «русского мира» Шевкунов получил из страны «вероятного противника», Госдеп которой его адепты потом будут винить во всех бедах православной Руси.

В самом Издательском отделе, у светского льва, митрополита Питирима Нечаева, Шевкунов занимался как раз вполне экуменическими делами: подтягивал на приемы и обольщал церковной мовой околохудожественную богему, в том числе Раису Горбачеву или академика Велихова. За близость к шефу послушника Гошу Шевкунова прозвали «подслушник Гоша Шептунов»: он обожал всякие конспирологические интриги. В той же фототеке он рассказывал, как Питирим «завербовал» его в Печерском монастыре: «Я согласился, но сказал: владыка, я не буду подчиняться никаким Вашим людям: только Вам. Я буду Вашим опричником». Опричнина, эдакое русское средневековое «фашио», манила его безнаказанностью, неподконтрольностью и «особливостью» уже тогда.

И, конечно, Гоша ненавидел митрополита Никодима и всех никодимовцев, включая еще только восходившего тогда Кирилла. Он с наслаждением цитировал фразу, которую патриарх Пимен якобы сказал новому председателю ОВЦС: «Выжечь каленым железом». Это было сказано про дух Никодима.

В то время Гоша был вроде бы беден как церковная мышь: лишь ржавая боевая «Нива», на которой он, будучи холериком, гонял как сумасшедший. Но когда его постригли и направили в Донской монастырь (1991), он вдруг развернул невиданную по объему репринтную деятельность. Издательской ее назвать было сложно: он лишь брал ходовые старые книги и, не считаясь с авторскими правами, факсимильно их воспроизводил стотысячными тиражами за нал в истосковавшихся по заказам типографиях.

В те годы я работал в Издательском отделе МП. Денег не хватало не то что на новые ботинки (помню, как радостно купил их лишь на ваучер), но и на такси до дома, если опоздал на метро — приходилось ночевать в кабинете… Кто же дал оборотные средства Гоше, но не давал их тогдашнему главе церковного издательства Питириму Нечаеву? У Донского наместника Агафодора Маркевича их тем более не было (не потому ли его потом, уже при Путине, сняли, разжаловав в рядовые монахи). В начале 90-х — кто был самым набожным из тех, у кого водился шальной нал? Да-да, улыбнемся, — это, конечно, верующие прихожане-старушки… Потом к этим Гошиным «ребятам» добавились олигархи, потом бюджет — слова менялись, суть осталась. «Все смешалось в доме Облонских…» — как писал известный критик государственной церкви.

Позже у Гоши будет много чего: уничтожение либеральной общины отца Георгия Кочеткова, дружба с КГБ и Путиным (недаром его прозвали «лубянским батюшкой»), лукавый фильм «Гибель империи. Византийский урок»… Он аккумулировал связи, деньги, работников. Аккуратно подобрал к себе на работу многих бывших коллег по Погодинской: Александра Парменова, Михаила Щербачева, каждому найдя по какой-то любимой и якобы нужной работе и дав оклад… (Подбор людей прост: враг моего врага — мой друг.) Вспомним «Три разговора» Владимира Соловьева: там антихрист дал каждой конфессии самое желанное и лучшее — например, протестантам — самый оснащенный институт изучения Библии…

Типична история о свободе слова. В декабре 2001 года «Новые Известия» опубликовали мой обзор «Византийская интрига». Речь там шла и о Павловском, и о тогдашнем путинском любимце банкире Сергее Пугачеве (кстати, это он знакомил Шевкунова с президентом, а патриарха Алексия — с его будущей фавориткой Гулей Сотниковой), о его видах на «Алросу» и т.п. Там же было и о Шевкунове: «Отец Тихон — худощавый, маленький человек, что называется „без возраста“. Репутация внутри церковной системы у него — немного выскочки, но в основном — богатого человека, якобы связанного с неформальными солнцевскими авторитетами и с гэ-бэ. Сам он на это обычно отвечает: „Чушь какая!“ На деньги Пугачева и подобных спонсоров издается масса клерикальных книг, а также одиозный журнал „Русский дом“ с подзаголовком „Для тех, кто любит Россию“. Многие издания — откровенно черносотенной направленности: отца Тихона вообще считают „патриотом“, „иосифлянином“ (церковный аналог „государственника“), то есть сторонником сильного (если не силового) и богатого церковного аппарата, который должен ковать прихожанам спасение на их головах и активно руководить государством: „священство выше царства“, гласит древняя формула». На следующий же день после публикации ко мне приехал «разбираться» мой старый знакомый, бывший завотделом культуры «Коммерсанта» Сергей Самошин — оказывается, он уже успел устроиться пресс-секретарем пугачевского «Межпромбанка». И сказал дословно: «Все, что касается Пугачева, банка — нас нисколько не волнует. Нужно, чтобы не писали плохо про отца Тихона!»

В то время еще были живы независимые НТВ и ТВ-6, а «Новые Известия» и «Независимая газета» принадлежали оппозиционному Борису Березовскому. Так что в деле ликвидации свободы слова Шевкунов шел даже впереди путинских чекистов. За прошедшие 20 лет он со своим коричневым интернационалом выстроил целую систему фильтрации сообщений о себе. Во многих СМИ на его имя просто стоит блок. Надо ли говорить, что это прямо противоположно тому, за что боролись митрополит Никодим и его единомышленники в свое время: свобода слова жизненно необходима для Церкви, потому что Истина несвободной не бывает.

Шевкунова называют одним из основных кандидатов в следующие патриархи. Последнее время в тех или иных СМИ все чаще появляются материалы, опосредованно работающие на его PR. Доходит до смешного. Например, даже в недавнем видеоинтервью Андрея Кураева Николаю Солодникову, где он отмывается от обвинений все в той же нетрадиционной ориентации, вставлен кусок о митрополите Никодиме, который якобы в отличие от Кураева — как раз был… И смех, и грех… Все это говорит о том, что Шевкунова весьма заботит подготовка общественного мнения к избранию следующим патриархом ультраправого консерватора — над которым «православные интеллигенты не предавались бы интеллектуальной мастурбации на тему „все могло бы быть иначе“», как выразился Кураев про своего высокопоставленного обидчика. И в этом Шевкунов надеется найти полное понимание у своего друга президента. Это должен быть человек, для которого католик — враг, но мусульманин — друг. Для которого царь — хорошо, но КГБ-НКВД-ЧК — тоже хорошо; для которого «новый стиль» и экуменизм — это ад, а царь-мученик и православный КГБшник — спасение России. Для которого Москва — Третий Рим, а третий Рейх и фашисты — на Украине и в штабе Хилари. И далее по списку PR-мифов суверенной демократии.

***

Сергей Ерженков снял качественный фильм. Верю, он искренне хотел раскритиковать РПЦ, ставшую конторой над людьми, подобной государству, вместо того чтобы быть союзом душ во Христе. Но он оказался заложником своих интервьюируемых. Некоторые из них хитрее, чем ему казалось, и они смогли продвинуть свои далеко идущие вглубь церковных интриг идеи.

А угроза реальна. Главный критерий, по которому митрополит Тихон/подслушник Гоша Шептунов подходит сейчас на должность патриарха — это конечно его рост. Поэтому вывод, который надо сделать из фильма Ерженкова — дай Бог здоровья патриарху Кириллу на как можно многие лета. Ибо — последнее может оказаться горше первого. Несмотря на все табачные грехи.

Читайте также:

• Игумен Петр (Мещеринов) о фильме «Папа русский»: Это плохая, и даже беспомощная журналистская работа
• Митрополит Тихон (Шевкунов) о сотрудничестве Церкви с КГБ: Ну, сотрудничали, и что?
• «Сечин в рясе». Как Тихон Шевкунов стал главным идеологом российской реакции
• Гриша и Гоша (окончание)
• «Владыка Никодим умер в 48 лет — одно это свидетельствует о том, кто прав, кто виноват»
• Митрополит Кирилл (Гундяев): Бояться нужно только Бога

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: