Отец Николай и камеры видеонаблюдения
26 февраля 2020 Ахилла
Одна из громких новостей последних дней — установка камер видеонаблюдения в храмах РПЦ.
«Согласно постановлению правительства, камеры видеонаблюдения устанавливаются с учетом внутренних установлений религиозной организации. В частности, камеры видеонаблюдения не следует устанавливать в местах проведения исповеди и алтарях. Что касается остального храмового пространства, то во многих храмах видеокамеры давно установлены для предотвращения, в том числе хищений, как церковного имущества, так и личных вещей прихожан», — пояснила «Интерфаксу» руководитель Правового управления Московской патриархии игумения Ксения (Чернега).
Видеокамеры, правда, могут устанавливаться не везде: в братских и сестринских корпусах монастырей, а также в других помещениях (ну, явно в игуменских, настоятельских и архиерейских покоях, кабинетах или в тех местах, где подсчитывают выручку) можно ограничиться «обходами».
Камеры, конечно, можно и отключать, например, при крещении, венчании, отпевании.
В связи с этой новостью мы посчитали уместным повторить литературную зарисовку Ксении Волянской из ее цикла монологов «Кое-что о странностях Промысла». Нижеприведенная история, разумеется, полностью выдумана и любые совпадения случайны и невозможны.
***
Был у нас такой отец Николай. Батюшка как батюшка, борода почти седая, благообразный такой, на старичка-лесовичка похож, правда, не старый, сколько… да лет 45 ему было, наверно. И угораздило его влюбиться в одну тетечку. Тетечка эта собирала материал для книжки: беседы со священниками на разные актуальные темы — про семейную жизнь, про воспитание детей, про суеверия, всякое такое. И этот наш Николай, как оказалось, хорошо умел про все это рассуждать. Выяснилось, что он когда-то успел поучиться на истфаке, до поповства. И вот она раз в неделю приходила в храм с ним поговорить и на диктофон записать. Не помню уже, но кажется, детей у нее не было, а замужем была, да, и миленькая такая, ничего. А отец Николай-то давно жил один, жена от него ушла. И вот бурный роман.
Как-то раз пошли они свои разговоры о духовном записывать на второй этаж. Там у нас была бухгалтерия, крестилка и комнатка для катехизических бесед. Обычно там никого не было, бухгалтер с ребенком сидела и дома работала, раз в неделю прибегала. Короче, наш отец, как бравый герой-любовник, времени даром не теряет: прижал свою писательницу к стенке, то да се. Нет, ну не до такой степени, но страсти кипят. И тут вдруг его как обухом по голове: «блин, да тут же камера!»
Ограбили храм-то две недели назад, ничего особенного, иконы не слишком ценные унесли, но настоятель везде камеры наставил, и на втором этаже тоже, тут же бухгалтерия! И камера эта прямиком на них смотрела! Внизу охранник сидел, у него на мониторе что-то там все время показывается, но что именно, Николай особо не успел поинтересоваться. Конечно, он своей даме страх не хотел показать, но она и сама перепугалась — кому же хочется, чтоб на твои интимные приключения глазели. Батя в ужасе. Думает: видел охранник — не видел? А если видел, то настучит ли настоятелю? И кто эти пленки потом смотрит, если охранник не все камеры одновременно на экран выводит? В технике он ни бум-бум.
Каждый день маялся, на охранника Гришу все смотрел, — бугай такой, из мест не столь отдаленных, из неофитов. То ему казалось, что Гриша на помазание подошел и как-то странно на него посмотрел. То чудилось, что настоятель косится, а раз вызвал его: «Давай, грит, подвезу до метро, разговор есть», — так наш герой так испугался, что живот прихватило, из сортира час выйти не мог, его настоятель и не дождался, плюнул, уехал. Николай ему потом звонит, голос дрожит: «Простите, мол, немощь приключилась, а что хотели-то?» А какая-то ерунда оказалась, что-то о просфорах.
Стал отец Николай подъезжать к Грише этому с дружбой. Но какая дружба — тот мужик простой, кондовый, сидевший, а Николай — интеллигент, истфак, меманы-шмеманы, все дела. Так что все не выходило у него невзначай спросить про камеры и пленки. Неделя так прошла в нервотрепке, спал только после рюмки коньяка, он трезвенник, его рюмка с ног валила. Ходил как в тумане, соображал, что будет, если охранник решит его пленкой шантажировать, сколько попросит, и что будет, если не будет, а отнесет настоятелю, а тот выкинет (его, Николая — не пленки) к чертовой бабушке.
И вот как-то стоит он с одним дядькой у входа в храм, разговаривает, тот принес освящать кулон, причем не со святым, а со знаком зодиака, чуть ли не с козерогом, а охранник с теткой какой-то разговаривает рядом. И слышит батя, что речь про камеры зашла. У тетки этой кошелек увели из пальто в воскресенье во время службы, и она приехала попросить, чтоб по камере глянули, кто это мог сделать. Почему через несколько дней приехала — непонятно, может, живет далеко.
И Гриша-то ей втолковывает, что невозможно это, записи, мол, два дня хранятся, а потом удаляются, если ничего не случилось. Отец чуть не подпрыгнул от радости, а тетка ушла расстроенная. Он к охраннику: «правда, мол, так ли?» А Гриша ему и объяснил, что рабочая-то камера вообще только одна, внизу, на входе, а дальше две и две наверху — так, муляжи, для отвода глаз, чтоб воров пугать. Для экономии так делают. Николай его чуть не расцеловал на радостях.
Зашел чаю попить в поповскую комнату, и пассия его звонит: «Куда, мол, ты пропал, потеряла тебя, и как там, спокойно все?» Он ей и говорит, что спокойно, можно расслабиться. Она спрашивает, когда прийти можно, а он: «Знаешь, что-то я устал, голова болит, болею последнее время, давай потом». Ну, так раз «потом», два «потом», а потом и вовсе перестал на звонки ее отвечать. Завяли помидоры.
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
