Ахилла

Продолжение истории Евгении Дробинской, бывшей матушки, — о том, как она скрывалась от мужа-абьюзера в кризисном центре для женщин при мужском монастыре.

Конфликт с игуменом

Храм от монашеского корпуса и женского центра отделяла проезжая часть. Дети много играли на улице, пока мамы отрабатывали свое проживание в монашеской пекарне, и иногда выбегали на дорогу. Машины проезжали редко, но поворот был довольно крутой, и на большой скорости детей можно было не заметить.

Однажды во время прогулки я познакомилась с местной жительницей. Она искала своего мужа, который ушел из дома после ссоры. Выезд из населенного пункта лежал через монастырь, и женщина решила, что если он покинул поселок, то обязательно должен был пройти мимо нас. Мы разговорились, я рассказала, что здесь находится убежище для женщин, о чем она даже не знала. Она оказалась состоятельной женщиной и мамой четверых детей. Увидев, как дети бегают возле проезжей части, она спросила, не нужна ли какая-то помощь для центра, в частности, не нужны ли здесь ворота. Я подумала, что это неплохая идея и нужно спросить об этом у игумена. Мы обменялись телефонами.

Помня нашу предыдущую беседу, в которой он проявил личную неприязнь ко мне, мне не очень хотелось к нему обращаться. Но я подумала, что он не станет отказываться от спонсорской помощи, к тому же в воротах была реальная необходимость.

Мне не пришлось долго искать игумена, он находился на заднем дворе и жарил шашлыки с трудниками, которые приехали строить ему новую беседку. Я рассказала ему о предложении женщины, и он ответил, что давно уже мечтает о воротах, но не простых, а с дистанционным управлением, чтобы можно было открывать и закрывать их прямо из машины. Я не знала возможностей той женщины, и заметила, что было бы неплохо поставить хотя бы какие-нибудь ворота. Он рассердился и сказал, чтобы я не лезла к нему со своими советами и что лично от меня ему никакая помощь не нужна. Как и в прошлый раз, из него полился поток его домыслов по поводу моей личности, он заявил, что я веду себя как «владычица морская», в то время, как ничего из себя не представляю, а потом, видимо, решил, что мне срочно необходимо замуж и начал активно предлагать меня одному из трудников в качестве жены, отпуская комментарии относительно моей внешности. Казалось, что жизнь и безопасность детей его в принципе не волнуют.

Мне стало невыносимо слушать его издевки, и я высказала ему с возмущением, что если с кем-то из детей случится что-то плохое, он сам ответит за это перед Богом. Он рассмеялся, а я вдруг поняла, как нелепо звучат мои аргументы с упоминанием Бога в беседе с этим человеком. Моя резкость и нежелание смиряться перед ним окончательно вывели его из себя, и он велел мне убираться с территории двора.

Один из трудников решил помочь ему справиться с дерзкой бабой и, преисполненный «праведного гнева», схватил меня за волосы и потащил со двора. Это было, пожалуй, самое унизительное из всего, что только было в моей жизни, потому что происходило на глазах полдюжины трудников и моих маленьких детей. Естественно, никто из работников за меня не заступился, ни тем более сам игумен. Мои ноги были в синяках и ссадинах, дети плакали, испугавшись происходящего.

Из кризисного центра меня выставили с формулировкой «несоблюдение правил», указав, что я якобы не следила за собственными детьми. Абсурдность этого обвинения особенно очевидна тем, кто был свидетелем, какую операцию мне пришлось провернуть, чтобы забрать своих детей у мужа-абьюзера. Дети были единственной ценностью моей жизни, ради которых я терпела свою жизнь, которую ненавидела. И, зная это, здравомыслящему человеку едва ли придет в голову, что я могла бы халатно относиться к безопасности своих дочек. Даже находясь в состоянии овоща и не спав неделю, я всегда контролировала, где они находятся и с кем, ведь они единственные, кто придавал моей жизни смысл.

Справедливо будет уличить меня в том, что мне не стоило на повышенных тонах говорить с игуменом. Ведь он пожертвовал целый корпус своего монастыря под кризисный центр, и мне следовало бы быть ему благодарной. Но все-таки я считаю, что этот широкий жест не дает ему никакого права унижать других и самоутверждаться за счет жертв насилия, и к тому же эксплуатировать их на своих послушаниях. В кризисные центры приезжают не отдохнуть и не за духовным просветлением, как в обычные монастыри. Туда приезжают отчаявшиеся женщины, находящиеся в тяжелом психологическом состоянии, которым некуда бежать. Им нужны не воспитательные меры и не духовный БДСМ, который предлагают современные монастыри, им нужны помощь и поддержка.

Возможно, в более спокойных обстоятельствах я бы могла вести себя более смиренно и даже наладила бы с игуменом какую-то коммуникацию. Но я была эмоционально истощена и совершенно не в силах контролировать свои эмоции. И все же я не жалею об этом конфликте, ведь благодаря ему я познакомилась с одним известным человеком, который оказался жителем того поселка и оказал мне немалую помощь. Удивительно, что человек, с очень скандальной репутацией, оказался таким неравнодушным и отзывчивым, в отличие от тех людей, которые позиционируют себя духовным оплотом страны.

Читайте также:

• Монастырская среда — не лучшее место для жертв насилия
• Я была женой абьюзера: исповедь бывшей матушки

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: