Полигон
15 июля 2017 Ольга Козэль
Однажды я на них набрела. Случайно, под вечер уже. Если бы на моем месте был поэт, он бы, наверное, сказал, что солнце спешило утонуть в наступающей мгле. Но я не поэт и выражусь проще: темнело, я собирала землянику и… не заблудилась даже – просто зашла в перелесок, чтоб насобирать побольше да послаще. Ни про какой Бутовский полигон в то время еще слыхом не слыхивали – кроме разве что причастных к этому делу, если они еще оставались на свете. И я бы, понятно, никогда не сунулась в такое место — кабы только знала да ведала, но я ничегошеньки не знала, а ведала только, что само место – всего в пяти остановках на пригородной электричке от нашей платформы «Москворечье» — кишмя кишит земляникой.
Делать все равно было нечего: в школе каникулы, друзья разбрелись-разъехались по дачам – вот и нашла школярка себе развлечение – приятное и полезное. Бояться — не боялась: времена тогда стояли спокойные, да и далеко я никогда не уходила – охотилась за ягодой в лесочке, откуда слышно было голоса с железной дороги и гудки электровозов – а в тот вечер решила почему-то зайти подальше. Долго ли коротко шла – теперь уже не вспомнить: все-таки минуло почти тридцать лет. То все лес да лес, а тут вдруг гляжу – поляна, да такая пригожая, какие на картинах рисуют: холмик непрерывный – в три ряда, вокруг ягоды видимо-невидимо, аж в глазах красно, трава густая, блестящая – к нам на елку в школе Снегурочка приходила – у нее платье так же блестело.
Я, понятно, рада-радешенька – уж и на корточки присела, чтоб земляничины эти обобрать начисто, и назад двигать — уже смеркалось по-настоящему, а мне ведь еще поезд ждать да в Москву ехать. Но как-то не по себе мне вдруг стало, а отчего – не знаю. Испугалась, что дома влетит за позднее возвращение? Это, прямо скажем, вряд ли: я возвращалась и позже — дома никто не обращал внимания. И руки тянутся к желанной ягоде, а сорвать не могут – вот диво-то дивное, прямо тебе сказка про дудочку и кувшинчик. Я снова поднялась на ноги. Огляделась еще раз вокруг. Поляна как поляна. Солнце садится – вот-вот исчезнет совсем – но ничего, выберусь, мы люди привычные. Холмики эти – от края до края поляны – откуда, интересно, они в глубине леса взялись? Вручную так насыпать – пуп надорвешь, неужто экскаватор пригоняли? А на фига?
И тут я увидела крест. На противоположном краю поляны – сзади уже начинался чернющий ельник. Пошла, конечно, к нему, к кресту, то есть – надо же было посмотреть поближе. Обычный крест – с домиком — такие на кладбищах раньше ставили – я в картинном музее видала. Потянула носом – даже в нескольких шагах было слышно, как пахнет свежим деревом. Выходит, недавно поставили? Протянула руку, но потрогать не решилась, хотя и понимала, что никакая это не могила: во-первых, имени нигде нет, во-вторых, под крестом не имелось даже намека на холмик.
И тут, помню, почему-то такой страх меня скрутил! Если бы могила – я б не испугалась: что в ней страшного-то, в могиле? Просто показалось, что сзади смотрят на меня… много-много глаз. Ничего плохого и не хотят вроде, а просто смотрят – спокойно так, пристально. И бросилась я тогда бежать, землянику всю порастеряла – только на станции опомнилась и отдышалась. С того вечера я не была там ни разу в жизни. Даже когда служили в тех местах молебны и воздвигали монументы, и многие мои друзья звали меня отдать дань памяти, я… нет, ни в какую. И не потому, что я все еще боюсь. Просто знаю: на самом деле все они живы.
Читайте также:
