Зловещее преступление на крыше
1 февраля 2020 Алексей Плужников
(почти детективная история)
За окном игуменских покоев раздалось знакомое жужжание, и в келью на бреющем влетел довольный казначей — отец Карлсонофий, поигрывающий пятикопеечными монетками в кармане. Отец игумен Свантециан с трудом оторвался от монитора (он был занят важным делом: выбирал оригинальные фасоны архимандричьих мантий и посохов на сайте магазина облачений родной епархии, сравнивая с греческими вариантами: преимущество было явно не на стороне патриотизма). Недовольно буркнул:
— Опять ты, отец казначей, через окно влетаешь, как угорелый! Сколько раз говорил: входи в дверь, как порядочный монах, и не забывай молитву входа творить! И перестань звенеть медяками, сколько говорено тебе! Что ты их вечно в кармане носишь?
— Так с работниками надо ж расплачиваться! — пожал плечами отец Карлсонофий.
— Так ты чеки выписывай или на счет переводи: мы ведь не в девятнадцатом веке живем — слава Богу, интернет на дворе уже!
— А, пустяки, дело-то житейское, успокойся, Малыш! — беззаботно ответствовал казначей.
Отец Свантециан немного побурел: он не любил, когда его называли Малышом. Он, конечно, знал, что за глаза его так зовет вся братия монастыря, в шутку, любя: отец настоятель был ражий мужчина под метр девяносто, да и семью пудами веса Бог не обделил. Прозвище пустил его закадычный друг и школьный товарищ, что в данный момент стоял перед ним, широко улыбаясь и продолжая позвякивать монетками. Только он мог себе позволить поддразнивать старого друга школьным прозвищем — другие называли так его за глаза, ибо отец игумен был хоть и добр, но дюже скор на расправу, кулаками взмахивал не по-детски.
— Сколько раз я тебе… — опять начал в сердцах отец Свантециан, но в этот момент с грохотом распахнулась дверь его покоев и с воплем «Боже наш, помилуй нас!!», от которого сотряслась вся преисподняя, влетела келейница сестра Фрекиния Бокова и рухнула к ногам настоятеля.
— Ох-ох-ой!! — горланила в припадке сестра Фрекиния. — Ограбили, убили, батюшки-святы, матушки-игуменьииии!! — обхватывала она колени отца настоятеля. — Бедовая моя головушка, совсем с ума сошла!!
«Какая досада…» — успел вставить мысль в поток воплей отец Свантециан. Да, сестра Фрекиния была незаменимым человеком в обители — она управлялась за полвзвода: была и келейницей игумена, и келарницей, и трапезарницей, и посудомойщицей, и уборщицей, и сортирочистильщицей… И много еще всяких —цей висело у нее на поясе в виде связки ключей. Сестре Фрекинии было уже под 80, но ее энергия была под стать турбогенератору, а лучше сказать: перпетуумогенератору.
— Да что случилось-то? — тщетно вопрошал встревоженный отец игумен. — Кого ограбили — нас ограбили? Сейф вскрыли?! Ризницу обчистили?
Фрекиния помотала головой, продолжая рыдать и кусать подол рясы отца Свантециана.
— Да в норме сейф, отец, не волнуйся так! — поспешил вмешаться отец казначей.
— А что тогда? Фрекиния! Благословляю отвечать!
Это подействовало. Старушка приподняла опухшее лицо и возопила:
— ПЛЮШКИ!! Архиерейские плюшки с корицей — ПРОПАЛИ!!! Напекла, отнесла в кладовую на крыше остыть и… — и снова забилась в припадке.
Игумен, было привставший, рухнул обратно в кресло и побелел. «Лучше бы сейф», — промелькнуло в голове.
Проблема была нешуточная — она была вселенского масштаба. Дело в том, что архипастырем данной епархии был родной дядя отца наместника — преосвященный Юлиуаний, или по-простому, по-домашнему, дядюшка Юлиус, как его кликали между собой все попы, наместники и иподьяконы епархии. Дядюшка Юлиус был стар и уже не раз довольно прозрачно намекал племянничку, что пора ему на покой, пора найти себе достойного преемника, и ласково при этом трепал отца игумена за коленку. И была у владыки маленькая слабость: он очень любил плюшки с корицей, которые пекла сестра Фрекиния, поэтому частенько наведывался в обитель помолиться. Зная об этой слабости, в других обителях отцы наместники тоже всячески пытались обкладывать владыку плюшками во время трапезы, но он воротил нос, ибо у сестры трапезарницы был свой секрет.
Вот и сегодня вечером дядюшка архипастырь должен был навестить любимую обитель (по слухам, довольно точным от отца-секретаря) и поставить утром следующего дня отца игумена в архимандриты, а там… путь был ясно виден. Но теперь все осложнялось до крайности.
Отец Свантециан очнулся от тяжких мутных мыслей, увидев перед носом настоечку, которую подпихивал ему отец казначей:
— Выпей, друг, что ж ты так! Спокойствие, только спокойствие! А то и до инфаркта не далеко, куды ж мы без тебя! — приговаривал школьный друг взволнованно.
— Искать! — выдохнул наместник. — Найти! Иначе… Кто же, кто же, кто же… — повторял он про себя, перебирая возможных врагов в обители, желающих его подсидеть. Он даже с подозрением посмотрел на сестру Фрекинию, принюхался, но обманом от нее не пахло: пахло монастырским чаем «Похудей с молитвой», валерьянкой и безмерной преданностью.
— Что братия?.. — начал наместник, обращаясь к казначею. Тот предупредил развитие вопроса:
— Нету братии, все поголовно на послушании: кусты и деревья обрезают на подходе к обители, чтобы владыченьку порадовать, только схимник Затворий в келье, но он и не встает уже года три, совсем плох…
— А-а… — опять начал наместник.
— Да, отче, ты прав, — подтвердил казначей, — трудники Филлий и Руллий на территории, один крышу срочно красит, другой траву перед собором, как ты и велел. Да, с их-то прошлым — все возможно…
— Сюда их!! На откровение помыслов немедля! — загремел бас наместника.
«Эх, будет дело, как бы до лазарета не дошло…» — подумал отец Карлсонофий, ожидая в соседней комнате окончания «откровений помыслов»: слышались глухие удары, рык настоятеля и причитания двух трудников на очной ставке… Вскоре вышел отец наместник, весь красный, взмокший, но удрученный:
— Не они. Точно не они: все помыслы им пересчитал — не они. Были б они — давно б сознались… Знаешь что…
Но что нужно было узнать, отец Карлсонофий не узнал, так как они оба вздрогнули: начался трезвон на колокольне — встреча владыченьки, неожиданно прикатившего на новом мерине на два часа раньше привычного.
— Так, я пошел, проверю, все ли готово к встрече, а ты — беги к дядюшке, — быстро кинул Карлсонофий и вылетел в окно.
Отец Свантециан посмотрел в зеркало на свою красную и несчастную физиономию, вздохнул и потрусил встречать архипастыря…
***
Из мерина, покряхтывая, вылезал владыка, улыбаясь во всю вставную челюсть. Он уже предвкушал молитвенное общение с дорогим племянником и последующую трапезу, на которой его ждут… Пока же его ждала вся братия, выстроившаяся рядами, наместник и свежевыкрашенная травка у собора. Отец казначей где-то запропастился, наверно, наводил последние штрихи в марафете.
Архиерей благостно преподал всем свое благословение и прошествовал в собор. После краткой молитвы, он прогулялся с отцом Свантецианом по территории обители, принюхиваясь незаметно, проходя мимо трапезной.
— Не пора ли, дядюшка, повечерять чем Бог послал? — уловил мысль архипастыря отец наместник. — Нам тут оригинальную пиццу привезли, с трюфелями…
Владыка Юлиуаний поморщился, но вспомнив плюшки, разгладил морщины и прошествовал в настоятельские покои.
Стол был на удивление обильный и вкусный: владыченьку радовали и итальянской кухней, и китайской, и даже совсем попытались выпрыгнуть из кожи: были блюда племени ацтеков, рецепты которых отец казначей выудил из бездны интернета, а сестра Фрекиния умудрилась их воплотить с использованием русской капусты, картошки и прочих разносолов. Но владыка скучал: он ждал чая с плюшками. Наконец подали чай. Затем внесли… пиццу с трюфелями. Владыка задумчиво пожевал губами, затем пожевал кусочек пиццы и отложил вилку. Наместника, а вслед за ним и келейницу, затрясло. «Сейчас начнется…» — забилась мысль в силках страха Божьего в голове наместника.
— А где же мои плюшки любимые? — твердым голосом спросил владыка. — Скоро принесут?
— Понимаете, владыченька, — начал отец Свантециан.
— Не понимаю! Напоследок оставили? Несите уже!
Наместник сглотнул озноб, пробежавший по гортани. Но делать было нечего:
— Нету сегодня, простите, владыка! Не удались они, тесто не подошло! — попытался вильнуть отец-племянник.
Владыка нахмурился. Потом встал.
— Ладно, — вот и все, что сказал он. Но в этом «ладно» прозвучало очень многое.
После трапезы дядюшка Юлиус по обычаю любил подняться на колокольню и позвонить самолично в колокола, порадовать душу. Туда и повел наместник дядю, надеясь, что там владыка немного отвлечется от пасмурных мыслей. На колокольне владыка и впрямь повеселел чуть, взялся за веревку и совершил первый удар. Но звон не раздался… Вместо привычного и мелодичного дзыня раздался противный и смачный пляк! Владыка и наместник с недоумением заглянули внутрь колокола, у отца игумена похолодело в пятках: к языку колокола были привязаны две плюшки, которые и сказали пляк вместо дзыня…
— Не понял… — владыка гневно посмотрел на племянника. «Не быть мне архиереем», — понял отец Свантециан.
— Искушение?.. — только и смог предположить он.
Владыка смачно сплюнул с колокольни и погрозил пальцем:
— Тесто, значит, не подошло? Ну-ну…
Он пошел вниз, наместник поспешил за ним. Выйдя из колокольни, они на секунду остановились, видимо, архипастырь еще не полностью высказал свою мысль насчет теста и ну-ну, но в тот момент, когда он воздел вверх указующий перст и открыл рот, ему на голову шлепнулась… еще одна плюшка.
«И архимандритом тоже не быть», — подумал наместник, успокаивая разбушевавшегося дядюшку. Все попытки объяснить последний инцидент птицами, укравшими плюшки, не дали серьезного результата. Еле-еле удалось проводить владыку до опочивальни и оставить там готовиться ко сну.
Наместник с тяжелым сердцем шагал по коридору, от кельи к келье, пытаясь понять одно: «Кто, кто, кто?..» — и что он сделает с этим «кто». В этот момент тишина взорвалась разъяренным ревом из покоев владыки. «Наместником тоже!» — думал отец Свантециан, задыхаясь на ходу и врываясь в келью дяди. Тут же оказался и отец казначей, и другие отцы выглядывали из всех щелей. Владыка бушевал, да и как было не бушевать: на кровати, под откинутым одеялом лежала жирная вкусная плюшка…
— Так, все! Хватит! — кричал владыка. — Машину к порогу, я возвращаюсь в епархию!! Ну, племянничек!.. — погрозил он наместнику. — Надолго тебе это запомнится!..
Владыка уехал. Отец наместник (пока еще — наместник) сидел в своих покоях, пил настойку и смотрел в одну точку. В это время вновь раздалось жужжание за окном, и в комнате оказался отец Карлсонофий. Отец Свантециан поднял глаза на друга и обомлел: тот ухмылялся во весь набитый рот, он наслаждался плюшкой, и карманы у отца казначея тоже были набиты плюшками!
— Хочешь плюшечку, Малыш? — радостно прошамкал старый друг. — Но-но! Спокойствие, только спокойствие! — он увидел, как наместник оглядывается по сторонам, ища что-нибудь тяжелое. — Чур, подсвечником не кидаться, я так не играю!
— Да как ты мог?.. За что, «друг»?! — только и смог вымолвить отец игумен.
— Да при чем тут «за что»? — улыбнулся еще шире Карлсонофий. — Просто мы тебя очень любим и не хотим расставаться, а то заберут тебя в архиереи, мы ж без тебя пропадем! Вот я малость и пошалил, это ж пустяки, дело-то житейское, не сердись, друг! Я ведь по любви.
Наместник долго-долго смотрел на друга. Потом он затрясся и покраснел. «Лишь бы не инфаркт!» — испугался отец казначей, но приглядевшись, увидел, что отец игумен трясется… от смеха!
— А-а-а, здорово это б-было! Шмяк плюшка по лысине! «Птицы» — ха-ха-ха!! Ой, не могу — помнишь, как мы в детстве так последний раз веселились с плюшками-то!
Старые друзья обнялись и выпили по красовулечке. Потом еще по одной и еще. Закусывали они плюшками.
«Бог с ним, с этим архиерейством! — думал отец Свантециан. — „Что добро и красно? — Жити братии вкупе!“»
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
