Ахилла

Продолжение, предыдущие части тут.

Глава 8. Архиерей

Тишину огромного архиерейского кабинета нарушил резкий, неприятный колокольный звон. Праздничный Пасхальный благовест Валаамского монастыря. Владыка Иов сам поставил эту мелодию на свой Айфон XS, как только Тихон принес новую модель телефона год назад, осенью семнадцатого. Тогда этот праздничный перезвон казался уместным. Тогда еще хотелось жить. Хотелось радоваться вместе с Валаамским монастырем. Сегодня, особенно после вчерашних поллитра коньяка, хотелось разбить телефон об стену и, уткнувшись носом в широкие рукава рясы, поплакать. Сараджишвили, «Трилогия» — великолепный грузинский коньяк владыке подарил митрополит Батумский и Лазский Дмитрий три года назад, когда Иов ездил в Грузию с дружеским визитом. На самом деле в отпуск, отдохнуть, побыть хоть немного вместе с Ириной, но тогда эту поездку назвали конференцией, поэтому за две недели, проведенных в солнечном Батуми, пришлось пару дней встречаться с местными церковниками. Владыка Дмитрий оказался милейшим дедушкой, разговаривал через переводчика и очень мало, навязываться не стал, поэтому отделались совместными братаниями, конференцией и обменом подарками. Даже Литургию совместную служить не пришлось.

Коньяк гордо, по-грузински, стоял на полочке в кабинете с дорогими напитками, ожидая лучших времен, но, так и не дождавшись, попал под раздачу разгулявшегося митрополита. Тихон, жук, скорее всего специально, не обновил порцию Хеннесси, поэтому пришлось употреблять залежавшиеся подарки.

На звонок отвечать совсем не хотелось. В епархию пришлось приехать, Василиса, секретарь, очень уж просила. Зависла целая кипа документов, которые надо было подписать, поэтому, несмотря на тяжелейшее утро, Иов взял себя в руки. Тихон вот уже неделю не разговаривает, думает, что таким образом сумеет отвратить владыку от алкоголя. Мол, будешь пить, никто с тобой разговаривать не будет. А может, просто показывает свое презрение. Да и какая разница. Молчаливый водитель таким тяжелым утром — лучший вариант. Кстати, Сараджишвили оказался волшебным напитком. Очень необычный, совсем не похож на французские коньяки, глубокий, терпкий, с ярко выраженными сухофруктами и шоколадом. Иов и не собирался пить много, так, пригубить, чтобы крепче уснуть. Но напиток оказался таким вкусным, что остановиться просто не было сил. Надо будет Тихону заказать еще бутылочку этого грузинского чуда. Хотя кого он обманывал… Иов снова сидел с ружьем, зажатым между колен, после третьего бокала снова плакал, а заснул прямо в халате на стуле, так и не перебравшись в спальню.

Телефон. Владыка достал трубку из широкого кармана рясы и, морщась, посмотрел на экран. Вздрогнул. Роман Андреевич. Человек, от которого он меньше всего ожидал звонка. Человек, которому просто нельзя не ответить. Наверное, третий по важности, после патриарха и Владимира Владимировича. Хотя последний, разумеется, Иову никогда и не звонил.

Роман Андреевич — губернатор Самарской области. Бывший мэр Самары, он из депутатов городской думы от Единой России быстро дорос до мэра, где и познакомился с епископом Иовом. А дальше — Иов был не в курсе, — но скорее всего лично Владимир Владимирович поставил его губернатором. Нет, конечно же, не поставил. Были выборы. Выборы были. Но поставил Владимир Владимирович.

С Романом Андреевичем Иов пересекался довольно часто. Тот был набожным — не то чтобы каждое воскресенье посещать храм, но выпить с епископом в праздник Владимирской иконы Божьей Матери в монастыре, или съездить с владыкой на его личной яхте по Волге — это завсегда пожалуйста. С одной стороны, такие приятные, дружеские отношения. С другой, эти отношения за раз могут вдруг прекратиться. Поэтому не брать трубку нельзя. А так хочется…

— Добрый день, Роман Андреевич, — Иов взял сначала себя в руки, затем трубку. Надо. Несмотря на количество алкоголя в крови.

— Владыка? Добрый день, — тенор губернатора резал похмельный мозг пополам. Слушать его было невыносимо. Но выносить приходилось.

— Что-то случилось?

— Слушай, владыка, сразу перейду к делам. Без предисловий, хорошо? Есть в твоей епархии священник. Отец Григорий Романов. Знаешь такого?

— Григорий… Романов… Скорее всего. Хотя сейчас не вспомню. А что случилось?

— Это даже хорошо, что не помнишь… Это даже лучше. Значит, самовольник твой отец Григорий. Так вот, этот… батюшка… Он тут отчебучил на днях, — губернатор замолчал, трубка издала какие-то булькающие звуки, видно, воды выпил. Чтобы пауза не затянулась, епископ нарушил молчание.

— Ну, раз лично губернатор этим человеком интересуется, значит, действительно засветился.

— Бери выше, владыка. Из администрации президента мне позвонили. И не только мне. Так что дела плохи. У отца Григория, разумеется, не у нас с тобой. Пока, по крайней мере.

— Да что такое произошло-то? Он теракт организовал?

— Почти, владыка, почти. Был у нас на выходных митинг на площади Куйбышева. Против пенсионной реформы выступали. Так вот. Этот самый маргинальный тип в рясе, отец Романов твой, выступал. Мало того, с критикой. Мол, я говорю от имени Церкви и Церковь против. Понимаешь, да? Молодой батюшка, какое бы ему дело до пенсии? Но нет, туда же. Конечно, ребята из ФСБ разберутся с ним еще, прошмыгнут, скорее всего, найдутся корни его агрессии. Запад не дремлет, понял, да? Они уже и до исконно русского православия добрались. Короче, что объяснять тебе, ты уже понял. Такие товарищи нам не товарищи. Сможешь с ним разобраться? Или мне подключить свой административный ресурс?

— Не надо. Понял я тебя. Услышал. Разберусь.

— Хорошо. Это хорошо, владыка. Понимаешь, по пустякам беспокоить бы не стал. Священник этот, молодой, работает в храме Бориса и Глеба. Сам понимаешь, таким смутьянам не место в кафедральном соборе города.

— Понимаю, информацию принял. Проработаем.

— Спасибо, владыка, на связи.

Трубка замолчала, но Иов не торопился начать работать. Волной нахлынуло желание выпить. На языке появился вкус грузинского коньяка, а по горлу растеклось приятное тепло. Дрожащей рукой он положил сотовый на стол и взял трубку городского телефона. Красивый, черный, с серебристым циферблатом — он был стилизован под телефоны начала двадцатого века.

— Василиса… Скажи мне, есть ли у нас номер отца Григория Романова? Он в храме Бориса и Глеба служит.

— Подождите, владыка, сейчас посмотрю.

Минуты две трубка шуршала бумажками, кликала кнопкой мышки, а затем снова заговорила Василисиным голосом.

— Нет, владыка, только настоятеля есть, Валерия Адеялова. Дать вам?

— Да… Давай… Хотя нет. Давай так с тобой договоримся — ты сейчас в срочном порядке отцу Валерию звонишь и требуешь телефон этого Григория. Отец Григорий Романов. А потом передаешь мне. Не надо через посредников. Сам позвоню… Нет, лучше так — звони отцу Валерию, узнай номер Романова. Потом позвони ему и мне трубку передашь. Поговорю с ним.

— Хорошо, владыка, — Василиса работала в епархиальном управлении уже больше десяти лет и узнавала настроение начальника по интонации. То, что он с похмелья, предупредил еще Тихон. Но после того, как Иов закрылся у себя в кабинете и настоял, чтоб его не тревожили, была надежда, что все пройдет спокойно. Посидит, может, подремлет и уедет. Но этот звонок. Называть священника по фамилии… Тем более какого-то малоизвестного… Что-то случилось. Что-то неприятное. А значит, спокойно день уже не пройдет. Перед тем, как звонить отцу Валерию, настоятелю храма Бориса и Глеба, Василиса набрала сначала Тихону.

— Батюшка, благословите.

— Что, Иов домой уже засобирался? — пробурчал Тихон в трубку. Видно, заехал домой и задремал. Судя по голосу, ему не очень-то хотелось забирать митрополита так рано.

— Нет… Он мне тут странное дело поручил. Говорит, позвони отцу Валерию Адеялову. И узнай телефон молодого отца Григория Романова. Причем, голос… Ну, не с добром, понимаете?

— Понимаю. А что надо, зачем, не сказал?

— Ничего не сказал.

— Понял тебя, спасибо что позвонила. Приеду скоро.

— А мне что делать?

— Ну, что сказал, то и делай, найди телефон этого… Григория. Пусть поговорят. Как раз я подъеду, заберу его, — Тихон, не дослушав ответ, положил трубку. Василиса вздохнула и набрала номер отца Валерия. Ох, как ей это все не нравилось.

Иов закрыл глаза, откинулся в кресле, оттолкнулся ногами от стола и откатился на колесиках назад, повернулся вокруг своей оси. Поспать не удалось. И уже, видно, не удастся. Мысли кружились в похмельной голове, раздражение нарастало. Причем не на отца Григория, не на Романа Андреевича — на себя. Все они занимались своим делом, пусть не всегда хорошо или правильно, но, главное, своим. А Иов? Кто он, зачем он тут? Последнее время, особенно пьяным, вспоминался старый советский мультик. «Записки Пирата». Там маленькая собачка из уютного дома в городе приезжает в деревню, сталкивается с реальной жизнью и вдруг понимает — она не на месте. Стасу исполнилось лет девять, когда этот мультик вышел на экраны. С тех пор стал одним из самых любимых. Несколько раз он даже пытался использовать его в проповедях, но эффекта не выходило — как ни странно, мультик мало кто знал, это вам не «Простоквашино». И вот слова пса по кличке Пират в самом конце мультфильма проняли маленького Стаса до мурашек. «А я? Зачем я?» — спрашивает пес зрителя, глядя в камеру. Но маленький зритель не знает ответа на этот вопрос. Мало того, маленький зритель сам начинает задаваться этим вопросом. Зачем я?

Когда Стас поступал в семинарию, он очень хорошо знал зачем. Желание вырасти, стать большим человеком, помочь Церкви. Когда постригался в монахи, тоже понимал и знал зачем. Когда стал священником, а потом епископом — знал. Пусть это было тщеславие с примесью сребролюбия. Но все было ясно. Молодой, амбициозный епископ хорошо знал, зачем и почему. А в сорок лет, когда уже так много было сделано, когда были построены многие храмы в Самарской области, когда достигнуты многие цели, Иов начал сомневаться. Возможно, была примесь кризиса среднего возраста, но главной причиной стала любовь. Наверное, впервые со школьных лет, Иов влюбился как ребенок. С Ириной он познакомился в Москве, в гостинице. Епископ приезжал на очередные Рождественские чтения, Ирина, журналист «Московского комсомольца», брала у какой-то крупной шишки в этой гостинице интервью. В ресторане она сама подсела и угостила бокалом вина. Разговорились, познакомились. Иов сразу предупредил, что монах и епископ церкви. Ирину это не остановило.

— И хорошо, — засмеялась она, — я только что развелась, тяжелые были отношения, поэтому в новые вляпаться не хочу. Служите сколько хотите.

Наверное, именно тогда Иов и влюбился.

Потом они пили вино прямо из горла, гуляли по Москве, Ира провела по Александровскому саду, по Болотной площади, по Арбату и, главное, говорили. Говорили. Пили вино и разговаривали. С этого момента начались их отношения, растянувшиеся почти на семь лет. Иногда она в отпуск приезжала в Самару, но чаще Иов летал в Москву. Он задаривал ее дорогими подарками, катал на яхте, она делала его жизнь осознаннее, помогала разобраться в себе и решить многие психологические проблемы. Черт бы ее побрал, она просто гладила его по голове. Точно так же, как это делала в свое время мама. А потом, на новый 2018-й год, она вдруг пропала. Как оказалось, ее бывший муж, с которым она шатко-валко поддерживала отношения, пришел пьяным, закатил скандал и пробил бутылкой от шампанского голову. Ему дали семь лет, а Иов остался один. И вот полгода он, как Пират из мультика, задавался вопросом: «Зачем я?» И пил, разумеется.

Тяжелые размышления митрополита прервал звонок. Василиса.

— Владыка, я дозвонилась. Отец Григорий на связи. Соединить?

— Соединяй, чего уже.

Трубка противно пикнула, затем какие-то неприятные звуки, видно, священник находился на улице.

— Отец Григорий?

— Да… Владыка, благословите.

— Бог благословит. Расскажите мне, батюшка, что за чудеса вы вытворяете? Я слышал, вы на митинг ходили в выходные?

Трубка молчала с полминуты. Затем священник выдохнул из себя короткое, тихое «да».

— А вы в курсе, батюшка, что Церковь вне политики?

Снова такое же застрявшее в горле «да». Только еще тише.

— Так что же тогда вы творите? — Иов старался держаться, но не справился, перешел на крик. Трубка замолчала и слушала. — Какого черта вы полезли в политику? Почему, я спрашиваю вас, мне надо напоминать вам эти простые истины? Зачем вы создаете для Церкви проблемы? Героем себя почувствовали? Или, может быть, деньги решают все, а? Мало зарабатываете в соборе Бориса и Глеба? Захотелось еще заколотить? Ну что я могу сказать, раз вам так плохо сиделось в соборе, я придумаю вам другой приход. Где-нибудь поглубже, в какой-нибудь Обшаровке. Герой! Вы крест носите! Должны же быть мозги в голове. А раз нет, будете отрабатывать ручками. Картошку сажать и коз доить. Завтра же жду вас у себя. Получите назначение на новый приход. Но помяните мое слово — это последнее китайское. Если еще хоть раз что-то подобное узнаю, пеняйте на себя. Считайте, что я спасаю вашу жизнь этой ссылкой. До встречи.

Не дожидаясь ответа, Иов бросил трубку. Снова откинулся на кресле и потер виски. Голова раскалывалась.

Церковь вне политики… Какая же удобная фраза. Этой фразой можно любую подлость прикрыть. А по факту, ничего не значит, ей можно взять и подтереться. Губернатор звонит, дает указания. А Иов, как нашкодивший школьник, исполняет. «Вне политики», — говорит. А сам по уши в политике. Когда Церковь поддерживает нужных губернаторов, депутатов, президента в конце концов, — она в политике. Когда дело касается оппозиции, каких-то митингов или поддержки неудобных для Единой России людей — Церковь тут же становится вне. Под фразой «мы вне политики» скрывается поддержка только одной, единственно верной линии партии.

Иову хотелось выпить, страшно хотелось. Или разнести кабинет к чертовой матери. Он несколько раз крутанулся в кресле, продолжая потирать виски, удерживая себя в руках.

Такое двоемыслие во всем. Сребролюбие — грех, но разве может Иов жить с меньшим размахом? Гордость — грех, но попробуй какой-нибудь даже самый старый и намоленный священник всковырни епископа, покритикуй, тут же жди ссылку в дальний монастырь. И так во всем. И так каждый день.

Дверь без стука отварилась. Иов еще не видел, кто вошел, но уже знал — так мог поступить только один человек во всей Самарской и Тольяттинской епархии.

— Тихон, седлай коней, домой поедем. Срочно.

— Я в машине, жду, — такой же невидимой тенью Тихон исчез, оставив дверь открытой.

Какой же он все-таки молодец. Точно большое будущее у парня, практически мысли читает. Надо было бы, конечно, написать назначение на этого Романова. Но, раз уж Тихон приехал, пора бежать отсюда. Бутылочка очередного, еще неопробованного коньяка должна помочь решить все проблемы, хотя бы на этот вечер. А дела епархии подождут.

Продолжение следует

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: