Ахилла

Предлагаем вашему вниманию отрывок из статьи публициста и исследователя народной жизни Якова Абрамова (1858-1906) «К вопросу о веротерпимости». Статья была опубликована в «Отечественных записках», №1, 1882 г.

…Из всех этих фактов явно следует заключение, что раскольники и сектанты в обедневшей и обнищавшей массе народа везде являются зажиточными, пользующимися значительным материальным благосостоянием, живут ли они на севере России, в средних губерниях, на крайнем юге или, наконец, в далеких краях Сибири. И это благосостояние сектантов тем более удивительно, что, рядом с общими условиями, не дававшими нашему народу развить свою экономическую предприимчивость и приведшими к общему обеднению, над жизнью сектантов тяготели особые, специально для них созданные стеснения и тяготы, толкавшие их на путь нищеты.

Как известно, до начала прошлого царствования, раскольники и сектанты находились в положении людей, лишенных всяких прав. В эти счастливые для чиновников времена, с раскольников драли все, кто только хотел и имел мундирные пуговицы. Это была отвратительная школа взяточничества, воспитывавшая настоящих виртуозов взятки. Так, г. Атава рассказывает об одном исправнике, который так грабил молокан своего уезда, что для воспомоществования им в этом отношении их единоверцы других уездов производили между собою громадные сборы и, таким образом, разлагали на всех молокан Тамбовской губернии контрибуцию, наложенную неистовым исправником на свой уезд {«Отеч. Зап.», 1870, No 4. «В степи».}. Недаром наш сатирик заставляет одного исправника, перечисляя «естественные богатства» вверенного ему уезда, упомянуть в числе их и раскольников. Теперь, конечно, времена изменились, но не так-то уж сильно, и если несомненно, что так называемая терпимость по отношению к раскольникам — выражающаяся пока только в том, что не все раскольники и сектанты попадают в преступники, как следовало бы по нашим законам о раскольниках, так как законами этими жизнь раскольников поставлена в самые невозможные условия и всякий раскольник и сектант непременно так или иначе нарушает их — если несомненно, что эта терпимость в значительной степени зависит от того, что как ни плохи наши чиновники, они все же гуманнее лиц, составлявших законы о раскольниках, то несомненно также и то, что терпимость эта нередко обусловливается просто-напросто «даяниями».

Другой вид специальных налогов, лежащих на раскольниках, составляют сборы… для содержания православного духовенства. Как ни странно, а это действительно так. Если от светского начальства — станового, исправника и других — сектант еще может скрыть свое «преступление» — постройку или починку молельни, то или другое «оказательство» раскола, «совращение» в секту и т. п., так как исправники и становые сравнительно не многочисленны и за всем уследить не могут; то от «батюшки», отлично знающего всех своих прихожан, не скроешь ничего. Тут приходится только платить, платить и платить. Недаром, до последнего времени, среди «батюшек» самыми доходными приходами считались именно населенные раскольниками. Откровенные священники нередко прямо признавались, что раскольниками только и существуют: «наша горница ими только и кормится!» {Сборник Кельсиева, вып. 2-й, стр. 20.}. Подкупленный «батюшка» в таких приходах показывал раскольников православными, отмечал их, как являвшихся к исповеди и причастию, хотя они никогда не показывались в церкви, отмечал несовершившиеся браки и проч. Иногда отношения между «батюшкой» и прихожанами-раскольниками устраивались на столь прочных основаниях, что «батюшка» получал с раскольников определенный годовой доход, разлагавшийся и собиравшийся раскольниками, подобно всем налогам и податям, по «душам».

В некоторых местах подобные отношения сохраняются и доселе. Так, в прошлом году мы читали в «Русском Курьере» следующую корреспонденцию из Гуслиц: «При сплошном старообрядческом населении, казалось бы, что священнослужителям православных приходов в здешнем крае должно бедствовать. Но в Гуслицах это не замечается, а напротив, местный православный причт является гораздо более обеспеченным, нежели духовенство соседних уездов, где раскол распространен в самой незначительной степени. Отношения гуслицких старообрядцев к православным священнослужителям самые лучшие. Старообрядцы совершают требы у своих собственных, священников австрийско-белокриницкого происхождения, но в пользу православного причта во всех почти гуслицких старообрядческих обществах собирается особый сбор от 40 до 60 коп. с души, который прикладывается к казенным и мирским податям и представляется приходскому духовенству ранее других общественных взносов» {«Русский Курьер», 1880, No 122.}.

Автор этой корреспонденции — видимо, местный житель, вполне свыкшийся с описанными им порядками: его нисколько не удивляет такой странный факт, как существование особого сбора с раскольников в пользу православного духовенства. Его возмущает только то, что «батюшки», получив «положенное», не хранят строгого нейтралитета, за что именно им и платится контрибуция: «К сожалению, — говорит автор корреспонденции, — православные священнослужители относятся к старообрядцам как-то враждебно. Они строго наблюдают за починкою и поправкою в старообрядческих молельнях, донося об этом куда следует, вследствие чего возбуждаются дела против старообрядцев, к которым нередко применяется отжившая 206 ст. Уложения о наказаниях».

Но не всегда раскольникам и сектантам удавалось откупаться от чиновников и священников. Между теми и другими попадались иногда такие жадные натуры, которых оказывалось невозможно удовлетворить ничем, и тогда бесправное положение сектантов давало себя знать: их мучили, губили, разоряли, ссылали — все это сходило с рук безнаказанно для ретивых «деятелей». Читая ужасы преследования сектантов, положительно отказываешься верить, что все это происходило в XIX столетии, и притом иногда менее десятка лет тому назад.

Иллюстрация: Василий Верещагин «Молитва духоборов»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: