Ахилла

Из цикла «Теория бытия». Продолжение, предыдущие части тут.

Рассмотрим некоторые социально деструктивные механизмы гордости без приличествующих теме благочестивых плевков в сторону сатаны и сакрального ужаса перед «семенем бесовским».

Проявления чей-либо гордыни всегда «унижают» гордыню окружающих, поэтому бесстрастное отношение к высоте своих достоинств (скромность) и носит тотальный миротворческий характер. Грубые, откровенно неуважительные проявления гордости обычно скрывают из страха нажить себе или врагов, или дурную репутацию, или в соответствии с приличиями. Но при этом чувства и эмоции гордости никуда не деваются, а потому гордость так или иначе проявляется в скрытых, вторичных формах. Коварство гордости заключается в том, что она, оставаясь незаметной, разрушает гармонию мира своими косвенными и необычайно многообразными проявлениями.

Один из важнейших предметов гордости — это положительная репутация, но притворяться человеком приличным гораздо легче, чем быть таковым в действительности. И человек, разумеется, идет по легкому пути, по пути притворства. Человек нравственно не очень здоровый вынужден непрестанно пребывать в состоянии лицемерности. Лицемерие становится естественным для человека настолько, что перестает распознаваться как некое лукавство. Лживая благопристойность становится настолько органичной человеку, что ее уже и не отделить от настоящего характера личности. Но в этом есть и некоторые плюсы, ведь если бы лицемер чистосердечно позволял себе быть хамлом и подонком, то было бы еще хуже.

Мера лицемерности человека определяется его нравственным состоянием. И если человек, живущий по совести, может себе позволить быть самим собой, то человек-пакостник вынужден непрестанно практиковать лицемерие. И эти два типажа на первый взгляд ничем не различаются. Потому и бытует мнение, что люди в нравственном плане примерно одинаковы.

Но Бога-то притворным благонравием не обманешь. Если упразднить закон и правоохранительные органы, то общество сразу разделится на тех, кто возьмет в руки оружие (начиная с дубины) и постарается урвать себе столько, сколько позволят более слабые, на тех, кто будет досадовать на свою неспособность воспользоваться «благоприятной» ситуацией, и на тех, кто категорически отвергнет такие нравы. Мы не знаем, кто как себя поведет, а Господь знает. И спасутся только последние, а не те, о ком написано в учебнике сотериологии.

Гордец ищет лестного мнения о себе у окружающих и при этом испытывает к ним же скрытую недоброжелательность за свою зависимость от их мнения. Человек, стремящийся к благоприятному мнению о себе, утрачивает свободу быть самим собой, он становится марионеткой общественного мнения. А если честолюбец, стремящийся к лестному мнению о себе, попадает в сообщество с бесчеловечными нравами, то он легко принимает дурные нравы, для того чтобы завоевать уважение такого социума. А не принять дурные нравы или даже выступить против них означает обречь себя на презрение такого сообщества. Как и учил Господь: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное».

Но и борцам за правду гордыня уготовила свое коварство. Моральное превосходство может легко обернутся гордыней морального превосходства над «тупым, злобным стадом». А гордыня превосходства, в том числе и морального, делает человека некритичным, самодовольным, высокомерным, презрительным, злым. Иные «борцы за правду и справедливость» бывают отвратительней трусливых конформистов. Чтобы избежать падения морального превосходства не следует превозноситься над «тупым, злобным стадом», а следует любить его, как любят детей, ну или, в крайнем случае, как больных. Удивительно, но без любви правда и справедливость неизбежно обращаются в ложь и неправедность. Поэтому поосторожней надо быть с праведным гневом, уважаемые борцы со злом.

Гордость получает удовлетворение только в сравнении с меньшими достоинствами окружающих. При обнаружении у других больших достоинств, гордость оборачивается чувствами зависти, досады, неполноценности. Стремление к превосходству, к предметам гордости — это скрытое стремление стать объектом зависти. Но за удовольствие смотреть «сверху вниз» с гордостью, человеку неизбежно приходится расплачиваться необходимостью смотреть «снизу вверх» с завистью. Зависть — обратная сторона гордости, это страдание гордости, уязвленной превосходством чужих достоинств, благ, успехов.

Зависть унизительна, поскольку является болезненным для гордости признанием чужого превосходства, а потому зависть всегда скрывается, неосознанно замещаясь злословием, неприязнью, осуждением, осмеянием, ненавистью, направленными на объект зависти. А причины для недоброжелательности завистливый ум всегда находит.

Зависть всегда оправдывает свое негодование стремлением к справедливости, но как достичь справедливости, если у каждого завистника свои представления о ней? Вульгарное стремление к справедливости — это всего лишь скрытое стремление уязвленной гордости (зависти) уничтожить чужое превосходство, опустить возвысившихся до своего уровня.

Благородная, но утопичная идея социального равенства и справедливости издавна использовалась для разжигания ненависти и оправдания насилия, что порой приводило к огромным человеческим жертвам и перераспределению благ, но никогда не приводило ни к равенству, ни к справедливости. Потому что возвысившаяся зависть неизбежно обращается в гордость и уже презирает «меньших», вымещая свою прошлую униженность.

Чувство неравенства возникает не из-за имущественного, иерархического или какого-либо иного расслоения общества, но из-за неравенства в праве на уважение, которое определяется в иерархии гордости мерой причастности человека к статусным ценностям.

Обладатель высокого социального статуса, возможно, и не испытывает высокомерного пренебрежения к «ничтожествам», но с недоброжелательностью зависти он столкнется непременно. Обладатель же низкого социального статуса, возможно, никому и не завидует, но с презрением, исходящим от некоторых «хозяев жизни», столкнется и он.

Нравы общества очень сильно зависят от того напряжения, которое возникает между презрительным высокомерием, исходящим «сверху», и завистливой неприязнью, исходящей «снизу».

Уважение в иерархии гордости обусловлено причастностью человека к статусным ценностям. Но уважение может быть и нормой, независимой от социального статуса. Чувство социального равенства может определяться только равенством в праве на уважение.

Но равенство в праве на уважение невозможно устроить для других (для всех), потому что чья-либо гордость при любых условиях будет уязвлена чьим-либо превосходством. Равенство осознается и принимается только лично каждым, как признание всеобщего равенства по праву человеческого естества.

Чувство человеческого достоинства основано на равенстве, тогда как чувство гордости основано на превосходстве. Самоуважение человека складывается как из гордости, так и из достоинства, но чем выше человек ставит предметы гордости, тем менее у него остается уверенности в праве на беспричинное самоуважение, то есть на чувство достоинства.

Гордец определяет свое достоинство статусными ценностями, к которым он причастен, и в случае их недостаточности испытывает чувство ущербности. Таким образом, гордость убивает в человеке чувство достоинства, которое способно сформироваться только через отвержение иерархической значимости статусных ценностей.

Гордость отвергает свое равенство с обладателями низкого социального статуса, но зато претендует на равенство с носителями статуса высокого, что создает неразрешимое социальное противоречие. Неуважительное отношение гордости к обладателям низкого социального статуса неизбежно оборачивается болезненно мнительным самолюбием, ибо человек непроизвольно переносит свое отношение к «меньшим» на отношение «больших» к себе. Уважительное же отношение к обладателям низкого социального статуса утверждает человека в чувстве достоинства перед «большими».

Сколь высокого статуса ни достиг бы гордец, он всегда будет страдать от недостатка собственной значимости, он всегда будет устремлен к признанию и возвышению. Безысходность гордости в ее ненасыщаемости. Разрастаясь, гордость стремится превзойти все. Исход гордости возможен разве что в том, чтобы претендовать на место Бога, как это однажды уже случилось, если верить Писанию.

«Стыд» гордости возникает, когда обнаруживается несостоятельность в том, что является для человека предметом его гордости, поэтому каждый предмет гордости налагает на человека бремя ответственности за соблюдение его положительного образа. Отсюда возникает тревога за благоприятное мнение о себе, которая проявляется в виде мнительности, обидчивости, подозрительности, ранимости, застенчивости, а такого рода проявления уже и не определяются как проявления гордости.

Человеку свойственно слепо оспаривать все, что задевает его гордость. Проявления превосходства чужой правоты, прав, убеждений, ума, силы уязвляют гордость, что вызывает у человека стремление утвердить свое превосходство в конфликте, именно превосходство, а вовсе не правоту и справедливость, даже если они объективно на его стороне. Желание отомстить, ответить, оставить за собой последнее слово в конфликте — это всего лишь желание возместить ущерб, нанесенный гордости проявлениями чужого превосходства, иногда даже мнимого. Чужое превосходство, в той или иной степени всегда досадно для гордости, а потому человек гордый неосознанно реагирует на него неприязнью, злословием, осмеянием, осуждением, а в конфликтных ситуациях и насилием.

Гордость можно уязвить только в иерархии тех статусных ценностей, которые значимы для человека. Например, если у девочки недостаточно модная кукла, то ее гордость может быть легко задета насмешкой или публичным вниманием к этому обстоятельству. Но попытка уязвить честолюбие взрослой женщины тем, что у нее нет модной игрушки, такого эффекта, разумеется, не возымеет. Таким образом, любая статусная ценность, актуальная в данное время и в данной среде, является условием, способным породить конфликт честолюбий.

Честь честолюбия относится к категориям морали и определяется неприкосновенностью статусных ценностей человека. Честь же честности относится к категориям нравственного и определяется непротиворечивостью своих поступков со своей совестью. Таким образом, и двойственность такого понятия как «честь» свидетельствует о глубоком различии между нравственным и моральным.

Психология гордыни — это огромный и совершенно неразработанный информационный пласт представлений о человеке. Такая интеллектуальная нетронутость гордыни обусловлена вероятно тем, что расковыривание этого нравственного дерьма задевает очень болезненные струны человека, в том числе и самого автора, решившего в нем покопаться.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: