Ахилла

Некоторые соображения по поводу «зависимости» церкви от государства, о чем намедни эмоционально высказался Силуан Туманов:

«Вот тут несколько наивные люди в ФБ (живущие в Германии, других странах Европы, в США) утверждают, что они „прекрасно существуют“ без зависимости от своего государства, и русским православным напыщенно желают того же.

У меня, помимо очень серьезной иронии на этот счет (я же хорошо знаю, что положение вещей в епархии глазами священников, митрополита и прихожан — это три разных мира), есть вопросы: вы существуете вопреки государству? Не упоминаете его? Не платите налогов? Не покупаете и не оплачиваете содержание своих храмов? Их реставрацию не согласовываете с соответствующими органами? Не носите масок? Свободно совершаете богослужения с неограниченным количеством людей? Не соблюдаете иные антиковидные ограничения?

Ах, платите и соблюдаете? Ну тогда у меня для вас печальные новости: вы „ПРЕКРАСНО существуете“ в зависимости от государства и его политики, действуете в русле этой политики, и отношения поддерживаете самые определенные.

Плохо ли это или хорошо — решать вам. Вроде, очень даже хорошо.

Но эта „независимость“ существует только в фантазиях мечтателей».

Мне это сразу напомнило классическое возражение на ущемление свобод в некоторых странах: мол, так нигде ж нет полной свободы, везде ее ограничивают. Видимо, предполагается вывод: раз нет абсолютной свободы, то и не надо никакой. Если штрафуют за переход на красный свет, то пусть уже сразу в тюрьму, чтоб не мучиться — разницы никакой.

Видимо, первые христиане так и думали, только с обратным знаком: раз уж свобода, то полная. Мол, мы подданные Царя царей и плевать нам на законы этих царьков. Мы выше этого. Анархия — мать порядка, короче говоря. В ответ на это как раз и родился у апостола Павла знаменитый текст к Римлянам гл. 13: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены….». И далее по тексту. Далее, кстати, мало кто читает, а там как раз все и объясняется.

Цель была совсем не в том, чтобы приучить к раболепию перед любой властью. И не в том, чтоб указать, какая власть «от Бога», а какая «не от Бога». Апостол Павел всего лишь хотел сказать, что пока мы на земле, нам нужно для порядка, хотя мы сыны Божии, подчиняться неким земным установлениям. Более того, в некотором смысле этот порядок благословлен свыше. Ну, хотя бы чтоб не поубивали друг друга. В идеале, конечно. Это видно из слов:

«Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее».

Понятно, что на практике все это, мягко говоря, не совсем так. Но в генезисе оно так, и сам правовой порядок, как говорится, угоден Богу. Поэтому и подчинение требуется не из страха, а по совести. Решусь истолковать: в той степени, в какой это ближе к означенному идеалу.

Но в любом случае, даже в какой-то мере благословленный свыше порядок все же земной порядок, а потому ограничен в сравнении с небесным. Вот тут как раз и следуют важные для понимания слова:

«Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые.

Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь.

Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон».

Этот переход к подати замечателен сам по себе. В самом деле: мы все зависимы в обществе друг от друга, но как зависимы. Одно дело, когда тебя могут в любой момент обобрать, заставить на кого-то работать, заточить в темницу, убить, в конце концов. Другое же, когда мера зависимости определяется договором, выраженном чаще всего в денежной форме. Я прихожу на рынок, покупаю арбуз. При этом я поступаюсь частью своей независимости ровно в мере стоимости этого арбуза, и если я согласен на эту меру. Ни продавец мне насильно не опустошает за этот арбуз карманы, ни я не забираю у него весь его товар. И я не говорю: все, конец моей независимости, забирай уже весь кошелек, раз там все равно уже на рубль меньше. Договорились, обменялись, и, грубо говоря, забыли друг друга, никто никому не должен, мы далее независимы друг от друга. Так в обществе и во всем по такой схеме обретается баланс зависимости и независимости.

Заметьте. Никто никому не должен. Слова из того же текста Павла: «Не оставайтесь должными никому ничем… Отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь».

Так и власти мы отдаем нечто «должное», тоже большей частью в виде платы — «подати». Или каких-то символов признания. Отдали и свободны. Зависимость есть, как и во всяких отношениях. Но есть оговоренный предел, не затрагивающий существа моей независимости. Я слушаюсь полицейского, который мне указывает где можно переходить улицу, а где нельзя. Но он не указывает, куда мне идти. Его полномочия ограничены и оговорены в правовом порядке. Злоупотребления могут быть, но это именно «злоупотребления», а не «законные требования» (если это именно то, а не только так называется). Конечно, вопрос границ, куда и какие полномочия простираются, неизбежно остается. Но для этого и существует в демократическом обществе диалог между властью и обществом, и не только люди зависят от власти, но и власти от людей. Именно поэтому, я считаю, демократический принцип устройства общества в наибольшей степени согласуется с христианским мировоззрением.

Итак, вполне логична для христиан принципиальная лояльность власти. НО. В каких-то рациональных, с точки зрения общего блага, рамках.

Рамки сметаются только в небесных отношениях. И об этом тоже упоминает Павел. Он оговаривает: «кроме взаимной любви». В любви рамок нет. Но это там, где уже действуют другие законы, выходящие за пределы земного плана. Из любви к ближнему ты можешь отдать все. Как говорит Христос, отдать всю одежду, если попросят только рубаху. Но это твое желание, твой порыв к конкретному человеку. «Наипаче к своим по вере», недаром же говорится о «взаимной любви».

У нас же часто все наоборот. В ранг добродетели возводится безграничное услужение начальству и властям. Мы не откупаемся податями, а продаем себя в рабство. И готовы слушать не только, где нам переходить улицу, но и куда нам идти. В каком-то смысле любовь, только в патологически извращенном варианте. Не к человеку, а к институции, а если и к человеку, то мы знаем имя этого человека.

Напротив, в церкви, где должна властвовать любовь, властвует… подать. Мы откупаемся друг от друга. Даже часто в прямом смысле. Как на рынке. Оплатите в кассу — мы вам отслужим то-то и то-то. И удовлетворенные, расходимся как ЧУЖИЕ ЛЮДИ.

Все ровно наоборот. А если что-то наоборот по отношению к Божьему порядку, это чей порядок? Так что абсолютной независимости нет, но зависимость зависимости рознь. И зависимость от разного. Можно от Бога, а можно…

***

Это, конечно, общие соображения. Конкретно по высказыванию отца Силуана о конкретной разнице в положении церкви на Западе и Востоке можно кое-что добавить, даже в чем-то признать его правоту. Об этом, может быть, в другой раз.

Источник