Ахилла

Чистый четверг — у одних он ассоциируется с уборкой, а у тех, кто по-продвинутее в церковных вопросах, — с учреждением таинства причащения и, вместе с ним, главной службы, совершаемой уже почти 2000 лет церквями всех христианских конфессий.

Но есть другой, не менее важный, аспект сегодняшнего праздника, который обычно упускают из виду.

«В так называемый день солнца бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам… Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда… приносится хлеб, и вино, и вода; и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может. Народ выражает свое согласие словом „аминь“, и бывает раздаяние каждому и приобщение даров, над коими совершено благодарение, а к небывшим они посылаются через диаконов…»

Из этого описания Литургии у Иустина Философа видно, что в древности она мыслилась как собрание. «Все они были единодушно вместе» — эта черта в образе жизни первых христиан снова и снова подчеркивается в Деяниях Апостолов, а Евхаристия служила основным поводом собираться.

Евхаристическое собрание — возможность соединиться с Богом, а также и друг с другом. «Нас же всех, от единаго хлеба и чаши причащающихся, соедини друг ко другу, во единаго Духа Святаго причастие» — часто цитируемые слова литургической молитвы, произносимые сразу после освящения Даров, вообще на первое место ставят единство людей, указывая, правда, на то, что без Бога никакого людского единства не получится.

Точно так же и наоборот: нет единства с Богом без единства с людьми. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собой».

Ради этого и была учреждена Евхаристия как способ для всех в собрании быть вместе. Не только физически и духовно через приобщение к «единому хлебу и чаше», но и по-человечески — через разговоры, общие дела, взаимопомощь, дружбу. Соединение с другими как способ быть с Богом — в этом сущность Церкви, как она описана в апостольских текстах, в особенности, относящихся к Великому Четвергу.

Между тем, этот ключевой аспект жизни церкви почти не звучит в ее проповеди и пренебрегается, если не открыто преследуется, ее начальством. Церковный приход сегодня — это не столько Евхаристическое собрание, сколько магазин религиозных услуг. Если в апостольские времена говорили «мы причащаемся», то сегодня говорят «я причащаюсь». Причастие ныне — это элемент практики, назначаемой каждому индивидуально в зависимости от его «духовных возможностей/потребностей», подобно йоге/медитации, прописываемых гуру из того или иного восточного культа.

Нынешний праздник — лишний повод еще раз вспомнить идею Евхаристии и церковной жизни, как они задумывались Тем, Кто все это учредил. И лишний повод еще раз увидеть, как далеко мы от этого ушли, и почему многолетняя церковная жизнь так часто остается совершенно бесплодной. «Я причастился» — это может длиться десятилетиями, оставляя «причастника» совершенно незатронутым благодатью, если судить по таким ее признакам как «любовь, радость, мир» и прочие, описанные ап. Павлом.

Я уже говорил о том, что церковная иерархия объективно не заинтересована в приходах и, вообще, горизонтальных связях между верующими. В фокусе их внимания массы, а не души, и тем более не родство между ними. Поэтому в плане потенциального церковного возрождения на них полагаться не следует. А вот что работает — это общие дела людей на низовом церковном уровне. Это уже многократно было в церковной истории, и остается надеяться, количественный рост церкви, наблюдавшийся до сих пор, перейдет в качественный рост в будущем.

Источник