Ахилла

Из телеграм-канала священника Александра Шрамко:

День белорусских новомучеников, пострадавших от советских гонений на церковь. День святых, не понятых и не принятых самой церковью, хотя и формально канонизированных ее иерархией. Мы привыкли утешать себя: дескать, церковь — это не иерархия, которая ведет себя не всегда приглядно, церковь — это «народ Божий», вот он «хранитель веры». И вот эта вера из всего сонма новомучеников приняла только Николая Второго с семейством, даже формально стоящих особняком — в чине «страстотерпцев».

Что бы ни говорили, а в своей сути это культ «царя-искупителя», сакральной жертвы высшего правителя, помазанника, фактически божества, умученного и закланного своим народом, с одной стороны ужасающегося и гордящегося своей дерзостью, с другой — находящего «спасение» в приобщении к этой жертве через «всенародное покаяние» и умилостивлении убитого божества в надежде на его воскресение и возрождение в лице нового сакрального правителя. Такого, который бы правил «железной рукой» и отплатил предыдущую жертву всенародным мучением. Отсюда парадоксальное благоговение русских православных перед мучителем народа и гонителем веры Сталиным. Благоговение на грани почитания, а порой и собственно почитания. А если не Сталина, то хотя бы великой Матронушки, перед образом которой темнеет и уходит в сторону образ Самого Христа. Его Жертва и Воскресение обретают смысл разве что в образе Царя — «ярое око», за образом которого — первообраз неумолимого грядущего Царя, Помазанника и Мучителя. Монархизм и коммунизм-сталинизм слились в единстве этого «мучения-воскрешения». Нам всласть и мучить, и быть мучимыми. Поэтому так близок и сладок православному другой персонаж истории, тоже царь — Иван Грозный. А то, что он умучил святого митрополита Филиппа, отнюдь ничему не противоречит, напротив — в духе того же взаимо-мучения, ибо такова правда жизни — в постоянном мучении, только мучение может оправдать и искупить крохи радости и наслаждения, без мучения они грех и бесстыдство.

В идеале радости не должно быть вообще. «Может быть, наши дети…», «Будущее поколение будет жить при коммунизме…» А пока напрягайтесь, тяните лямку. Именно поэтому «в СССР секса нет». Его нет как радости жизни, беспечной, «незаслуженной», достигаемой без подвига и мучений. Есть функция размножения, поставления новых рабов и солдатиков на убой и пережевывание левиафаном. Все «в мучениях» и «в поте лица своего». А если секс еще и однополый, то нарочито «бесполезный», принципиально «просто для удовольствия». Для искоренения такого безобразия и войну начать не грех, а божье благословение. И больше, больше мучений и им, и нам. Пока не сорвется на бунт и свержение идола, его истязание, мучение и уничтожение. С последующим покаянием, воскресением, вставанием с колен и возрождением. Цикл повторится снова и снова, и так — во веки веков.