Ахилла

С утра проснулся — настроение обалденное! Несмотря на вчерашнее. Думаю: к чему бы это? Осмотрелся, рукой так по кровати провел, точно — нету! У нее ж выходной сегодня, значит — ушла! Бросила! Она давно грозилась и наконец сделала.

Не зря, значит, я вчера водку пил за гаражами. Теперь-то — все! Никаких гаражей! Никаких скамеечек в парке! Никаких детских площадок и случайных знакомых! Новая жизнь! Пить только дома! Только с друзьями! Хотя пить с друзьями — деньги на ветер. Пить только дома и только одному! Можно позвать Маринку там, или Мишаню… Лучше Маринку, она и посуду помоет, и мусор выбросит, и постирать может, если что испачкается.

Мишаня-то наоборот — все испачкает и мусора набросает. А Маринка даже «Доширак» готовить умеет! Жена-то меня «Дошираком» не баловала, все борщи какие-то, котлетки паровые…

Ну, значит, встал я, радостный такой, и сразу за телефон. Сначала Маринке набрал. Она еще «алле» сказать не успела, а я ее уже в гости постирать пригласил с «Дошираком». Потом, правда, оказалось, что трубку муж ее взял, Болдин, это мне Маринка сама рассказала, когда пришла с приданым и синяком. Причем приданое маленькое, а синяк большой. Она появление синяков называет «болдинская осень», даже не знаю, почему. У них такая «осень» может и зимой произойти, и весной, и даже в субботу. Всегда меня их семья удивляла… Что, жена не может пойти к своему товарищу выпить-переночевать?

Ну ладно, это уже позже было, а пока… Один! Делай что хочешь, даже курить в комнате можно, если б было, что курить. Эта-то, бывшая, с сигаретами ушла, а купить не на что.

Мы вчера за гаражами как раз отсутствие денег на сигареты обсуждали. Мировая закулиса виновата, кто ж еще, все себе гребет, что страна зарабатывает. Но ничего, я мужчина молодой, работящий, справлюсь. Стрельну покурить у кого-нибудь, такому красавцу кто откажет.

Правда, в зеркале почему-то не отражаюсь. Какой-то мужик пожилой отражается, но не я. Тот, в зеркале, опухший весь, небритый, помятый, а я-то… Зеркало, наверное, сломалось. Зато жизнь наладилась. Только вот сигареты никак не появятся. И как я в ванную заглянуть не догадался…

На балкон вышел, постоял. Мишане позвонил. Телевизор включил, потом выключил. О судьбе России подумал. Все равно сигареты не появляются. Раньше-то, при жене, сразу появлялись, даже о России думать не надо было…

Тут как раз и Маринка пришла, со своим синяком и с сигаретами. А за ней и Болдин, тоже с сигаретами и с дракой. Еле уговорили его драку на потом отложить, на после водки. Он согласился и даже сам в магазин пошел. Жаль, обратно не пришел. Но ничего, сигареты есть, бутылку Маринка нашла в своем приданом, так что стол мы накрыли.

Сели, как взрослые, чокнулись, я тост сказал, за скорую кончину мировой закулисы, и поехали. Потом и Болдин появился, с Мишаней и с двумя. Пришлось стол заново накрывать, эти две привередливые оказались, вилки для шпрот потребовали, мол, руками не умеют. Плохо, что Маринка отдохнуть пошла, она б их этикету научила, она в этом плане строгая, Смольный не заканчивала.

А когда она проснулась, мы уже перепутались все. Я Мишаню от Болдина с трудом отличал и про этих двух забыл совсем, хоть они песни народные пели. Помню, я все хотел потише сделать, думал, они в телевизоре поют. Даже батарейки в пульте поменял. Меня потом этим пультом… Чего я в ванную сразу не заглянул…

Проснулась, короче, Маринка, порядок навела, этих двух выгнала, посуды побила об Болдина и спать его домой увела. Мы с Мишаней вдвоем остались, без посуды, но с водкой. Пить из горла пришлось, но мы ж ребята интеллигентные — из горла, но с тостами. Помню, тост за Михаила Лермонтова Мишаня говорил — за все остальное мы уже пили. Хороший тост — мол, давай за Михаила Лермонтова выпьем. Выпили. О России поговорили, как ей управлять надо. Опять же о мировой закулисе вспомнили, что б она загнулась уже вконец, всю жизнь нам портит.

Только задумались, за что б еще махнуть — тут-то из ванной жена и вышла. Она с утра какие-то процедуры свои делала, а потом, когда Маринка пришла, решила в засаде остаться. Странно — я там два раза руки мыл, никого не заметил. Обычно, когда жена где-то рядом, у меня сердечко екает, а тут ничего не екнуло, только Мишаня. Ну, когда кастрюлей по морде, волей-неволей екнешь. Меня-то она пока не трогала, и так понятно, что я смертник.

Я, конечно, с целью продолжения своей жизни все самое хорошее, что меня с женой связывает, вспомнил. И как я ее до свадьбы «птичкой» называл ласково. И «рыбкой» ведь называл, и «мышкой», и «киской»… Потом-то, с годами, животные крупнее становились, «птички» с «рыбками» исчезли, одни млекопитающие остались.

Но не помогли мне ни «мышки», ни «киски», ни «слоники»… Сначала пульт в меня полетел, а потом не знаю что, я не видел, но по звуку — боевая граната. Хорошо, что я мужик опытный, сразу после пульта в туалет шмыгнул и заперся там. В туалете и ночевал.

С утра проснулся, настроение паршивое… Даже думать не стал, к чему бы это, и так понятно, к чему… Прислушался — на кухне что-то громыхает. Точнее, кто-то. Ну, пора выходить из туалетной закулисы, хоть и страшновато. Сил набрался, вышел и такие оскорбления в свой адрес услышал! И не работаю я, и деньги у нее клянчу, и нищий я, и алкоголик, и… Ну много там всего разного и, главное, безосновательного она наговорила, но я все с достоинством парировал. Короля, говорю, делает свита. Я всегда эту фразу говорю, уж больно она мне нравится, даже когда не к месту. А насчет работы, говорю, так у нас целые страны не работают, Греция там, Сомали опять же, и ничего, живут. И только я хотел денег попросить, как она меня за дверь и выкинула. Сильная, зараза, не «киска» с «мышкой», а бегемот какой-то, к тому же лающий.

Сижу на лавочке, во дворе. Где-то я читал, что русские женщины жалостливы и отходчивы. Моя, видно, не русская и не женщина, потому что не жалеет меня и не отходит. А уже темнеет, холодает, пятки мерзнуть стали, это верный признак простуды. И такое ощущение вдруг возникло, что жизнь как-то не так сложилась… Да пойду я завтра и устроюсь на работу! Хоть узбеком — двор подметать! Или таджиком туда же! А ведь при моих способностях мог бы стать президентом страны, но… Короля делает свита, как я уже говорил, а у меня какая свита? Мишаня да Маринка со своим Болдиным, а они из меня такого короля, в смысле президента, сделают на радость мировой закулисе, что от страны вообще ничего не останется. Так что окружение менять надо, если я в президенты пойду. И что это за страна такая, президент которой во дворе сидит, без сигарет, без пива и без денег? И борща уже хочется, и котлеток паровых…

Простила! Позвала! Из окна так рукой поманила и даже крикнула что-то, я уже не слышал, я уже в дверь подъездную бился, как муха об стекло. То есть, конечно, не как муха, как орел бился, зайти-то не могу, код подъездный не помню. Мировая закулиса и до подъездов уже добралась. Но спустилась женушка моя, аки ангел на лифте, дверь открыла, меня за шиворот взяла ласково и домой повела. Борща налила, сигаретой угостила, и я пообещал, что все — с завтрашнего дня никаких гаражей! Никаких скамеечек в парке! Никаких детских площадок и случайных знакомых! Никакого пьянства! Новая жизнь! Работа на благо, дом, семья! Мишаню забыть! В безденежье своем только я виноват, а не масоны из закулисы! И по выходным пылесосить, а потом — в кино! А после кино — в кафе! После кафе — театр! И бассейн! И Третьяковская галерея, и музей Пушкина, и туристическая поездка на теплоходе в Нижний Новгород… Вот какие мысли хорошие после борща были…

С утра проснулся — настроение нормальное. Осмотрелся, рукой так по кровати провел — нет, убежала уже на работу, труженица моя. И сигареты оставила. Умница, а не жена. Закурил, на балкон вышел, стою, жду, когда из Кремля позвонят, пригласят на работу идти устраиваться. Не пойду же я, в самом деле, двор подметать. Да он и чистый вроде, мне сверху видно. Тут звонок и раздался. Я прокашлялся, голос поставил — не каждый же день мне из Кремля с предложениями звонят, и трубку взял. Там Мишаня, правда, оказался, но тоже с предложением, причем очень заманчивым. У нас в стране от таких предложений не принято отказываться, сразу рейтинг упадет.

И началось — гаражи, скамеечка в парке, детская площадка со случайными знакомыми, Маринка с Болдиным, спор о судьбе России, драка с мировой закулисой, полиция, штраф, жена, утром просыпаюсь… Ну, дальше все по накатанной. И никуда, никуда мне не деться от этого, не разорвать эту цепь, не вырваться из этого круговорота…

Да не очень-то и хочется…

К тому же я знаю, кто во всем этом виноват. Обложила нас, русских, мировая закулиса. Но если знаешь врага в лицо, значит, он почти побежден, а я лицо этой закулисы хорошо знаю, каждый день по телевизору их вижу. Так что меня им не поработить, я сырьевым придатком не буду. Да и недолго закулисе этой осталось, месяц от силы, пока я на работу в Кремль не вышел.

Только бы жена, кормилица-поилица, меня не бросила. Этот месяц что-то есть и курить надо, потом-то мне зарплату хорошую положат, у нас президенты нормально получают. А Кремль чуть подождет, он триста лет без меня стоял и еще постоит, ничего с ним не случится. А вот Мишаня, когда позвонит, стоять и ждать не будет, без меня к гаражам уйдет.

Так что решено. Месяц и на работу. Хватит болтать, пора дело делать.

А сейчас главное — до гаражей дойти. И упасть там, среди своих, от паленой водки… Без сигарет и без денег, на радость всей мировой закулисе…

Иллюстрация: картина Валентина Губарева