Ахилла

Анонимная исповедь прихожанки.

***

Героев моей истории (а их несколько) объединяет одно: такие, как они — цвет и гордость РПЦ. Ох уж это завораживающее благонравие, доброта глаз, смирение во взгляде, искрометное разбиение высокой моралью чужих грехов, словно вавилонских младенцев о камень…

Когда-то жизненные обстоятельства привели к тому, что я решилась на разговор со священником. Священник, что мне попался, имел кристально чистую репутацию, это меня и подкупило.

Я только и успела произнести, что я не замужем, в отчаянии и нет жизненных сил, как одним из первых вопросов (голосом непререкаемого авторитета) был: «Мужчин как женщин неестественно услаждали? С женщинами в контакты вступали?»

Моя душа воспротивилась такому натиску и вопросам, не относящимся к сути дела. Но я ответила — на этот и на дальнейшие вопросы в подобном ключе. Священник, выяснив, что все же я «блудница» (так как была инициатором развода и имела когда-то внебрачные отношения), душевно, по-отечески похвалил меня за очищение души и спасительный стыд и отпустил до следующего раза.

Как ни странно, даже такая исповедь психологически мне помогла, главное, я получила разрешение на причащение Святых Тайн, которого не имела с детства.

На следующих исповедях вновь бывали вопросы на интимные темы, после чего священник исходил справедливым гневом и, вылив немного помоев, успокаивался, проявлял добросердечность.

Кстати, любовь, всё самое светлое, что может объединять мужчину и женщину, вызывали в нем огромное противостояние. Мне было неудобно замечать, что поступки и семейная жизнь этого священника порой противоречат его проповедям и элементарным понятиям о порядочности. Я списывала это на обстоятельства, недопонимание и т.д. Самое главное: я довольно долго предполагала, что в душе он очень и очень хороший, справедливый, настоящий мужчина.

***

Начало зимы N-года.

По просьбе общих церковных знакомых нашего прихода я приобрела кое-какие предметы околорелигиозного характера для одного игумена из соседней области, часто заезжающего в наш город. Вследствие этого с игуменом мы познакомились еще по интернету, и он обещал заскочить на чашечку чая, когда будет проездом в наших краях.

Передачу с его участием мне довелось посмотреть в интернете еще до нашей встречи. Это было сочетание пустоты и высокопарности, в целом поверхностно, плоско, тривиально и даже не по-мужски елейно, наивно. Однако говорил он уверенно, назидательно и благонравно.

«Что надеть?» — думала я, ведь это не просто священник, а монах, и традиции диктовали надеть одежду попроще. Еле отыскала бесцветную юбку и бесформенный свитер, накинула курточку, так и встретила его около дома, и мы зашли в подъезд.

Он оказался не так молод, но чувствовалась непосредственность, некий юношеский задор. Он доброжелательно и властно посмотрел на меня сверху.

Первое, что сделал ангельский чин — прижал меня к стенке и поцеловал. «О Lucidus!» — «О свет очей моих!» Чай оказался не востребован, как и те самые вещи, которые я купила для него. Случилось то, что случилось.

На его запястье были намотаны молитвенные четки с крестом, это не смущало игумена творить все, что ему вздумается, а даже наоборот, казалось, разжигало его страсть. Для меня значимость всего этого тоже рухнула в один момент, ведь моя вера возрастала без влияния церкви и предрассудков. Можно было и влюбиться, чем не мужчина, один красивый тембр голоса сбил мой сердечный ритм.

Но романтика закончилась, и действия игумена стали более чем нестандартными. Никогда я не переживала ничего подобного и более отталкивающего. Передо мной был незнакомый человек, развращенный и грубый. После всего, что произошло, он спросил, были ли у меня до него батюшки. Правда, когда он пришел в себя, то даже постарался утешить, явив всю силу обаяния.

На прощание он сказал, что будет приезжать ко мне время от времени. Все, о чем я думала, как бы поскорее закрыть за ним дверь.

Я знала, что «благочестивый» игумен — уважаемый друг священника из нашего прихода, того, у которого я исповедовалась. У меня витали мысли: как же он рискнул перед носом у авторитетного коллеги такое творить и каковы же на самом деле эти два хлопца.

И все же наши отношения на этом не закончились. Игумен говорил вполне открыто о том, что это его работа, что ему важно хранить созданный образ. «Как он не сходит с ума?» — думала я.

Он познакомил меня со своей матерью, скромной приятной женщиной и, видимо, очень одинокой. Это расположило меня к нему всем сердцем, несмотря на все несовпадения. Его мама запросто пригласила меня навестить ее дом, намекнув, что и сын часто у нее гостит. При маме он вел себя иначе, мне это очень понравилось — видеть его без лицедейства. Помню, с ужасом думала о сломленной сексуальности вполне интересного мужчины. Чей же преступный ум толкнул когда-то здорового юношу в эту жизнь, полную лицемерия? Хотя на тот момент он уже был не жертвой, а человеком с мироощущением преступника, который боится разоблачения.

Сама прекратить отношения, которые зашли так далеко, я сразу психологически не смогла бы, учитывая, как нарушалось мое личное пространство в церкви и как тренировалась покорность, а критическое мышление пресекалось. Я не знала, что мне делать.

Буквально через день после одной встречи, гостивший в городе игумен и мой знакомый священник служили в храме вместе. Там же, в храме, этот священник застал нас в момент невинного общения. Он дал мне понять, что ему все известно и секрета никакого нет, даже игриво, без осуждения, прокомментировал ситуацию.

Вскоре после этого мы с игуменом встретились в центре города и зашли в кафе. Он сказал мне, что для того, чтобы ко мне имели интерес такие люди, как он, я должна что-то из себя представлять и иметь положение в обществе. Что он имел в виду — удавшуюся карьеру? Деньги? Состоять в удачном замужестве? Потом я узнала от знакомых, что светские дамы посещают его монастырь, как и он навещает их, возможно, для совместной молитвы.

Вероятно, по его мнению, это был просто добрый совет, но ничего более неприятного мне еще никто не говорил. После второго вопроса в смс, он меня заблокировал.

Я продолжила ходить в храм, игумен был забыт, а приходской священник вёл себя достойно и сдержанно. Разузнав подробности встреч, почти гладил меня по голове за некие духовные успехи, пока тема казалась ему живой и опасной. А я просто не понимала, что происходит, и принимала эти сомнительные утешения, уходя, разумеется, с пустым сердцем.

В тот период из-за собственных сомнений я перестала причащаться. Хотя формально я каялась, но тяготили меня другие мысли. Везде виделось ханжество, слушать благочестивые проповеди было просто невозможно. Все ответы на все незаданные вопросы я уже получила как бы вперед. Я бы покинула церковь навсегда, если бы не мое глубокое желание молиться в церкви и причащаться Святых Тайн.

Когда я попросила вернуть причастие, мне было отказано. Прошло еще довольно много времени, я оставалась одинока, потом снова обратилась с самой сердечной просьбой. Но снова увидела усмешку и услышала отказ.

Священник, друг игумена, упоминал строгость канонов. С особым ехидством и даже злобой заявил, что в нашем храме читается чин анафематствования, что на него я могу прийти — это, по сути, для меня. Странно было слышать это от него, человека абсолютно прагматичного, поддерживающего близкую дружбу с разными подозрительными личностями, лишь бы была от них ощутимая польза.

Возможно, я уже задавала неудобные вопросы, и вместо ответов мне выдали брошюрку, которая называлась: «Немощи пастыря и благодать Божия». Ее содержание вызвало у меня улыбку, но все же я приняла главную мысль: «…благодать… не может утратить своей силы и значения, какими бы пороками и беззакониями не отяготил пастырь своей души». Ну, допустим, Дух дышит, где хочет. Но все же так и всплывали в памяти строки о порождениях ехидниных.

Тогда я ушла, но на этом история моего падения в пропасть не закончилась… Может, я напишу о других моих знакомствах во второй части.

P.S. В соцсетях я порой с печалью вижу фотографии игумена с отекшим, опойным лицом: вот батюшка с Чашей, тут он исповедует подростков, а тут благочестивый монах преподает молодым девицам урок религиоведения или нравственности…

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: