Ахилла

Раннее утро, уже тепло, и на солнечных местах роса с травы сошла. Мы бежим на речку.

Я, мальчик одиннадцати лет, и мой брат девяти лет, да соседские девчонки разного возраста ходим на ферму помогать матерям на утренней дойке. Отдоившись, перетаскав тяжёлых подойников по десятку на каждого, профильтровав молоко, слив его в четырёхведёрные бидоны и помыв посуду, идём гулять до обеда.

Тяжёлые, полные бидоны по сорок литров нам тягать и ставить в проточную воду не под силу. Это делают наши матери, с узловатыми и крепкими руками. Прихваченные из дома батоны быстро исчезают в наших ненасытных ртах. Кружка парного, жирного молока хорошо этому способствует. Мы свободны и заряжены энергией.

Эх, расступись, крапива, несёмся сквозь лес по знакомым тропинкам, срубая на бегу прутом головы зазевавшихся одуванчиков, колокольчиков и прочих белогвардейцев.

Корабельные сосны, мохнатые высоченные ели, такого же роста белые берёзы стоят не густо, позволяя пробиваться сквозь крону лучам солнца. Благодаря этому вся земля устлана мягкой шелковистой травой, которую, по причине неудобства местности, никто никогда не косил.

Бежим к роднику, который уже очень давно бьёт в наших местах. Вероятно, он был здесь всегда. Родник находится в пяти метрах от реки Пырошни, соединяясь с ней ледяным ручейком. Воды в нём много, струя сильная, и купаться нам приходится выше по течению реки, где вода, ещё не смешанная с родниковой, значительно теплее. Далее речка течёт через дремучие леса и впадает в реку Песочню, а та в Волгу.

Край наш болотистый, место рождения рек. К югу от деревни леса превращаются в труднопроходимую чащобу со скудным подлеском. Тёмные еловые храмы мешают грибникам ориентироваться, и немало приезжих, да и местных жителей, плутали в них подолгу.

Добежав до реки и на ходу раздевшись, прыгаем в воду. Речка мелкая, метров шесть шириной. Длинные зелёные водоросли колышутся на быстром течении, пряча в своих волосах мелкую рыбёшку, которую мы, бродя по камням, пытаемся поймать руками. Накупавшись, бродим по полянкам, едим землянику.

Около родника развалины древней часовни из красного кирпича, заросшие травой и кустарником. Сам родник взят в каменный колодец диаметром около двух метров. Примерно на середине его, где-то в метре ото дна, оставлено отверстие, откуда по желобку вода и стекает на землю. Искупаться в нём нам и мысли никогда не приходило. Вода очень холодная, и погруженную в неё ладонь начинает ломить почти сразу.

От дороги к роднику ведут две берёзовые аллеи, посаженные, судя по размерам деревьев, примерно тогда, когда родились наши бабушки.

Вдруг, в конце аллеи, мы увидели приближавшуюся к нам телегу.

Коричневого цвета лошадка легко тянула поклажу, успевая подхватить мягкими своими губами то веточку, то травину. На телеге сидел человек и не торопил лошадь, а поглядывал на ровные шеренги белых стволов, как бы поражаясь величественному зрелищу или припоминая прошлые посещения этого места.

Телега подъехала к роднику. Мужчина спрыгнул и подошёл к колодцу. Мы посторонились и сделали вид, что заняты ягодами. Не обращая на нас внимания, он наклонился над водой, зачерпнул двумя руками и умыл лицо, протёр шею. Подошёл к телеге и стал помогать подняться из неё другому мужчине, которого до этого было не видно, потому что он лежал. Не молодой мужчина, но и не старик ещё, он тяжело вылез на землю, опираясь на руку спутника. Вида явно болезненного. Сильно худой, что стало особенно заметно, когда первый его раздел.

Мы смотрели внимательно, отойдя немного подальше.

— Он, наверное, его купать будет, — предположила Оля, наша соседка.

— Я слышала, что это святой источник, и кто в нём искупается, тот выздоровеет.

— Кто ж в такую холодину полезет? — сказал Петька, мой брат.

— Я бы как хошь заболей, не полез бы.

Мы стали смотреть дальше.

Мужчина довёл больного до колодца, перекинул его ноги внутрь. Больной не проявлял никакой реакции, даже когда весь опустился в воду с головой. Достав его наружу, возница растёр полотенцем худое, с желтоватым оттенком тело, одел и положил обратно в телегу. Потом достал бутылку и набрал в неё воды из родника, заткнул пробкой и тоже положил в телегу рядом с собой. Отвязал лошадь, щипавшую густую траву, и не спеша поехал назад.

— Я эту лошадку знаю, — сказала Марина, сестричка Оли, но помладше года на три. – На ней к нам из соседней деревни родственник к папе приезжал. Я её кормила.

Столь странное происшествие обсуждалось между нами весь день, а в деревне старшие мальчишки хвалились, что уже купались в роднике и никто не заболел. Хотя были и другие мнения, но их никто не слушал. Так приятно было иметь своё собственное деревенское чудо. Потом мы узнали, что у того человека был рак, и он умер через неделю, но это нисколько не изменило нашего отношения к роднику, веру в его чудодейственную силу.

***

Прошло много лет. Мы все, друзья-товарищи, разъехались по стране, по городам, оставив наших родителей доживать свой век в деревне. Регулярно навещая их, встречались, случалось, и с ровесниками, вспоминая детство и делясь новостями. Правда, уехали из деревни не все. Кое-кто остался и работал в колхозе. Когда колхоз развалился, перебрались на заработки в леспромхоз.

Все попивали, не нарушая русскую традицию. Таким был и Сергей, наш товарищ по детским играм и забавам.

Работал сначала на тракторе в колхозе, потом грузчиком на пилораме. А по приезде в последний раз я не узнал его в священнике, проходящем под окном нашего дома. Спрашиваю маму, откуда батюшка? Церкви-то нет рядом?

— Серёга это, твой одноклассник. За пьянство с пилорамы выгнали. Отрастил волосы, бороду и вот, при часовне у источника служит.

— Вот тебе и на, — сказал я, – а уж было и живым видеть не надеялся. Помню он пил запойно.

— Он и сейчас пьёт, вот вечером увидишь.

И правда, ближе к вечеру прошёл Сергей, нетвёрдой походкой в своём чёрном одеянии. По фигуре было видно, что с закуской у него теперь полный порядок. Высокий по природе и худой, он как-то потяжелел, в походке появилась некая вальяжность и, несмотря на подпитие, он не терял своей солидности. Лицо, ставшее по причине бороды шире и значительнее, носило отпечаток прошлой жизни, что проявлялось в основном в форме и цвете его носа.

На другой день я решил отправиться к роднику, оценить произошедшие там перемены, встретиться и поговорить с Сергеем, если он там окажется. Мои подозрения, появившиеся уже давно, вполне подтвердились.

Нет того родника. Правда, вода всё так же бьёт из земли. Но нет берёзовых аллей, сосен, их обрамлявших. Нет той первозданности и очарования, которые наш мозг приписывает воспоминаниям детства. Есть поляна, засаженная чугунными фонарями в стиле восемнадцатого века. На месте развалин часовни стоит новая, из белого кирпича. Устроены купальни для желающих исцеления. Стоянка машины — 200 р. Пластиковая бутылка для воды — 40. Свечи и иконы втридорога, по сравнению с городом.

Машин множество, из всех краёв. Купальщики, в основном молодые мужики, их жёны, дети. Короче, центр туризма. Автобусы регулярно привозят всё новых и новых жаждущих. Туалеты, поставленные невдалеке и, видимо, обслуживаемые не регулярно, насыщают лесной воздух соответствующими ароматами.

На ступенях часовни толпится народ, ждут выхода. Вот дверь открылась, и вышел Серёга в рясе. В одной руке сосуд, в другой метёлочка. Бормоча какую-то заученную скороговорку, стал он всех присутствующих этой метёлочкой обрызгивать. Люди подходили к нему и что-то совали под полу рясы, видимо, деньги, целовали руку и отходили.

Приглядевшись, я оценил размеры карманов, пришитых как-то хитро, снизу и изнутри. Увидев меня, стоящего в отдалении, он кивнул и улыбнулся. Я показал ему пальцем на деревню, он ещё раз кивнул и вечером зашёл к нам в своём объёмном одеянии, заполнив собой всю прихожую.

— Ну, проходи, проходи, давненько не видались. Да разденься ты, лето же. Как ты в этом ходишь?

— По званию положено, – сказал Сергей, снимая свой длинный сюртук. Под ним оказались старые джинсы и рубашка с короткими рукавами. Первое впечатление, как говорят, самое верное, и оно оказалось вполне соответствующим ожиданию. Дружба с алкоголем не проходит бесследно ни для кого, и Сергей в этом смысле не был исключением. В первую очередь страдает лицо, потом интеллект в самых тонких его проявлениях. Дальнейшая дружба с алкоголем ведёт к деградации личности, и особенно это заметно, если встречаться с человеком достаточно редко.

Лицо с синими прожилками вен, мешки под глазами, мутная роговица — всё это присутствовало у Сергея. Он достал из кармана своего безразмерного чёрного лапсердака пол-литровую бутылку коньяку «Старейшина».

— Вот, в дар получил, сейчас за встречу по маленькой, — он подошёл к кухонной полке, по-хозяйски достал три стопки и поставил их на стол. Мама моя отказалась пить и ушла в огород. Мы налили по сто грамм, Сергей перекрестил стопку и отправил её содержимое в рот, закусил свежим огурцом, я тоже отпил половину.

— Ну рассказывай, — предложил я. – Как докатился до жизни такой?

— Эх, что рассказывать? Знаешь, наверное, что я на пилораме работал? Ну, раз не вышел, заболел, два не вышел, запил по случаю выздоровления.  Уволили, да я и не жалею теперь. Сначала раствор мешал на строительстве часовни, потом сторожем ночным. Там и спал, чтобы инвентарь не растащили. Потом приехал местный архиерей, меня увидел и говорит: «Что это за бородач такой важный?» Я к тому времени оброс сильно. Вот, окультурили мою дикую бороду, волоса прибрали, чтобы я, значит, не пугал гостей. Потом батюшка стал приезжать по выходным. Старенький такой, но с меня ростом. Служб не было, так, ходил, освящал, что не сунут. Вот я у него и насобачился с этими молитвами. Потом он помер, а меня взяли в часовню торговать. Мне что, приду, лампадки зажгу и стою, торгую. Раз в месяц товар привозят, деньги забирают, платят 10 тысяч. Для наших мест очень прилично.

— Ты вчера, по-моему, выступал не в роли продавца.

— Это точно. А что поделаешь? Люди подходят, спрашивают, как водичку освятить? Я говорю, что источник освящён и значит вода в нём святая — не верят, хотят, чтобы по-особенному, чтобы сильнее помогала. Ну что делать? От батюшки облачение осталось, мне впору, надел и вышел к народу. Выгляжу солидно. Обрадовались, деньги стали совать. А я что? Мне не трудно. Вот, раз надел, так и ношу.

— Смотри, попадёшься. Благодатью незаконно торгуешь. Доложат кому следует, снимут тебя с родника.

— Это вряд ли. Здесь кроме меня некому приглядеть. Зимой дорожки чищу, особенно на Крещение. Фонари зажигаю, когда темно. Купальни обновляю, если где перила качаются или ступеньки. На зиму коврики резиновые стелю, чтобы не скользко. У меня и весь инструмент есть. Вот на деньги доброхотов снегоочиститель купил, силы уже не те, а дорожки чуть не полкилометра.  Подкопил себе маленько, на жизнь хватает.

Приезжал богач из Москвы, хотел баньку поставить рядом. Чтобы из бани и в родник, бултых. Это вроде должно усиливать святость. Но не разрешили ему. Где баня, там, откуда ни возьмись, и водка, и бабы. Давеча опять его видел, говорит, что утрясает вопрос в епархии. Может, и утрясёт, тогда, конечно, тут я не нужен буду. Дорогу асфальтовую сделают. Гостевые дома поставят, развлечения разные, шашлык-машлык, ну сам понимаешь, — он налил ещё по сто грамм коньяку и тут же выпил.

— Тебе бы пить бросить, не пробовал?

— Надо бы, всё нутро по утрам болит, а выпьешь, вроде ничего.

— К врачу тебе надо.

— До врача сорок километров, да и что врач? Пошлёт в область, а тут кто будет дела делать?

— Ну, ты хотя бы не каждый день пей-то. Как у тебя с женой?

— Живём потихоньку. Сын в городе обустроился, мать вот болеет. Живём как все.

— Слушай, а исцеления на роднике были?

— Да кто ж знает? Окунулись, воды набрали и уехали. Бывает в день по пятнадцать автобусов. Некоторые орут от холодной воды как поросята, так, может, и исцеляются в это время? Приезжал какой-то колдун знаменитый. Кругами ходил, руками махал. Сказал, что здесь место силы. Во как! Ему виднее.

Только вот подзагадили его, это место. А помнишь, в детстве, какая красота была! Ладно, я пойду. Поздно уже, завтра в семь надо быть на месте.

Я проводил Сергея до ворот и долго смотрел ему вслед. Удачи тебе, одноклассник.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: