Ахилла

Первым случаем, который заставил меня задуматься над тем, все ли нормально в «этой организации», стало грубое обращение священника с прихожанами: выходя к исповедникам, он всем своим видом выражал раздражение и нежелание делать свое дело. Он указывал прихожанам вставать перед ним на колени, во время исповеди громко обсуждал грехи и вопросы человека. Почти каждая исповедь заканчивалась визгливым возмущением священника, какой же негодяй очередной исповедник. Мне тогда вспомнилась атмосфера Евангелия, отношение Иисуса Христа к тем, кто Ему поверил, Его слова о любви к человеку. Ни тогда, ни сейчас я не нашел никакого способа сопоставить Новозаветное учение и оскорбительные действия священнослужителей.

Конечно, прихожанам нужно было уйти от такого человека. Но большинство из них были женщины лет 40-50, запуганные и робкие. Решительные люди ушли, остались те, кто поверил суровым словам — что духовника нельзя менять, только если он умрет, что в действиях священника проявляется воля Бога, что без строгости мы совсем расслабимся. Люди поверили священнику, считая, что он учит их православному учению. А священник продолжил унижать этих людей.

Следующим поворотным для меня событием стало публичное унижение пожилой женщины. Священник с криками вывел ее на солею и приказал класть столько-то поклонов. Старушка стала послушно пытаться исполнить сказанное. Ей было тяжело это делать, каждое движение совершалось с усилием. Все присутствующие в храме стояли и молча смотрели на то, что происходит на возвышении у алтаря. У меня возникло ощущение, что происходит что-то фантастическое, подобное кошмарному сну. В некоторых шведских триллерах максимальный эффект страха и ужаса достигается определенным образом: герои фильма находятся не среди мертвецов или полчищ тараканов, а в обычных бытовых условиях и невозмутимо, подчас с улыбкой на лице, неторопливо издеваются над бессильной жертвой. Ситуация в храме регулярно становилась похожей на такое кино.

Прихожане во время разговоров о таких событиях в один голос говорили о значимости смирения, что «это же батюшка!», что осуждать священника — это один из самых страшных грехов. Унижения прихожан стали частью обычной жизни прихода. Люди старались избегать этого священника, но при встрече улыбались, кланялись ему и целовали руку. Потакание с подхалимством не остались без последствий: через некоторое время священник поднял руку на женщину. Пострадавшая была вынуждена обратиться ко врачу, но она не сказала о настоящей причине своей травмы. Выродок в рясе не понес никакого наказания. Отчасти, таким ему стать помогли молчащие прихожане и пугливые «собратья» — священники. Спустя некоторое время он ударил по лицу мальчика 6-7 лет.

Что очень важно — этот священник не был изгоем в глазах прихожан. В бесконечной «духовной» болтовне люди вспоминали какие-то рассказы о смирении, случаи подобных «прозорливых» затрещин от старцев или «заботливое» хамство от других священнослужителей. Таким образом, они признавали подобные поступки нормой по причине распространенности их в церкви. Случись подобное завтра, и очередная жертва, скорее всего, окажется наедине с угрозой, безо всякой поддержки от окружающих. «Верующие» внезапно забудут об элементарных нормах поведения и, конечно же, о Христе вместе с Его неправославными наставлениями.

Почему люди идут в храм? На мой взгляд, очень многие ходят в храм по причине потребности в некоем «хорошем» месте на земле. Если у человека сложности дома, на работе не все в порядке, нет любимого занятия, то он остро испытывает потребность в уютном уголке, в возможности забыть свою жизнь, в ощущении безусловного добра. Если бы перед входом в кофейню повесили вывеску «Любовь, забота, покой», а внутри серьезный, но добродушный продавец-смотритель за символическую плату угощал бы приходящих чаем с сушками, а в полумраке помещения играла приятная музыка, тогда часть людей ходила бы туда. Если бы РПЦ не монополизировала сферу религии и нравственного учения во многих регионах страны, то люди выбрали бы то «доброе», что им ближе, и вовсе не обязательно этим добром оказалось бы православие.

Смирнов, Ткачев, Чаплин и им подобные — всего лишь группа дяденек «за 40», в рясах вместо маек и треников. Люди подобного склада ума сидят на кухнях с неизменной поллитрой, день за днем обсуждают одни и те же жизненные вопросы, не нуждаясь в обоснованности своей правоты. Однако «пролетарии» подобного облика вызывают сострадание и боль из-за невозможности помочь им изменить свою жизнь. А узколобые «духовные» ораторы на телевидении вызывают раздражение и возмущение. По какому праву они смеют дурачить простых и доверчивых людей? С какой стати они посмели выступать со своими неоднозначными идеями от лица целого религиозного учения?

Наслушавшись «величайших» духовных наставлений для «своих», для тех, «кому дано понять», некоторые люди от 30-ти лет и старше начинают пытаться распространить эти правила жизни среди своих родственников и знакомых. Сакральная составляющая такого мировоззрения не позволяет подобным «проповедникам» православия идти на компромиссы и искать диалога. «Я прав /права, потому что я истинный сторонник /сторонница православия. Ну, а вы — нет… Я слушаюсь Бога, а вы — свой греховный разум и неверующих друзей».

На официальных выступлениях и в публичных проповедях духовенство клянется и божится, что оно борется за мир в семье, но, как и во многих других случаях, это безыскусный блеф. Выравнивание всех по единому, неизменному шаблону — служба, исповедь, причастие, пост и прочее — не позволяет человеку быть свободным, ощутить свои личные расположенности и способности. При отсутствии внутренней свободы становятся невозможны такие человеческие качества, как искренность, доверие, любовь. Особенно может обостриться семейная ситуация, когда православие начинает самостоятельно и, как правило, очень фрагментарно изучаться в домашней обстановке.

Редкая семейная пара может заявить о полном понимании между супругами и умении обсуждать сложные вопросы. В не меньшей степени это касается религиозных семей. В лучшем случае религиозные эксперименты со взаимоотношениями, питанием и половой жизнью постепенно надоедают верующим, и они начинают прислушиваться друг ко другу (как, между прочим, и написано в Новом Завете: «Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена» (1 Кор. 7:3-4)), а не к загадочному церковному уставу образца эпохи Средних веков.

Однако, к пониманию в семье прийти непросто, и сегодняшнее «православие», на фоне бытовых неприятностей, зачастую создает трещину в семье. Для мужа жена может стать второстепенным созданием, для жены место мужа может занять духовник; один человек становится сторонником умеренного христианства, второй отстаивает позицию непримиримой ортодоксальности. Примеры могут оказаться разнообразными, но результат такого понимания религии один: потеря диалога между супругами.

И происходит это в большинстве случаев по вине духовенства. Даже если священник на своем приходе изо всех сил борется с религиозным фанатизмом, то для «ревностных» прихожан в другом месте найдутся доступные примеры «аскезы» и «истинной» веры: в документальных фильмах о «святых местах», в религиозных телепередачах, в «духовной» литературе — в предметах, которые с завидным упорством создаются также представителями духовенства. Поэтому глупости, которые регулярно произносят популярные священники, завсегдатаи телепередач и журналов, не остаются просто словами, они для кого-то становятся жизненными ориентирами. Как и унижения человеческого достоинства под видом «смирения».

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: