А господам-то любо! господа-то хохочут!
6 мая 2019 священник Александр Розанов
Отрывок из книги «Записки сельского священника». Под псевдонимом «Сельский священник» публиковался священник Александр Розанов, который сначала служил в Саратовской губернии, потом при Мариинской колонии Московского воспитательного дома. Записки публиковались в журнале «Русская Старина», охватывают период примерно с 1840 по 1880 гг.
***
Из Р. мы поехали в село Б. Село Б. населял дед настоящего землевладельца. Это было, вероятно, во второй половине прошлого столетия. Место, в лесах, при двух речках и с великолепнейшею землей, было пусто совсем и принадлежало помещику с татарскою фамилией, владевшему крестьянами во многих местах. Но вот, при одной из речек, поселилось сперва домов пять, потом десять и т. д. Сюда стал селиться всякий: и беглые солдаты, и беглые от других господ, словом — все, кому дорога была воля и кто любил приволье. Когда деревня поувеличилась, то барин стал забирать силой, кого было можно забрать, едет, например, барин с псарями, где-нибудь верст за пятьдесят, попадется баба, он усадит ее к себе, привезет в деревню, да и повенчает за нового своего поселенца. Та побьется-побьется, да и обживется. Я сам знал одну, еще не очень старую женщину, которую звали цыганкой.
— Почему, — спрашиваю, — ее зовут цыганкой?
— Прежде-то, — отвечают мне, — было просто, не как теперь. Барин, вот дедушка Н. И-ча, кого поймает, того и тащит к себе. Он где-то поймал цыганку, ее бабушку, привез в деревню, да и повенчал. Однажды поп и не стал было венчать; барин послал за ним псарей, те привезли его на мельницу, да и отпороли. За это архиерей двадцать лет не давал нашим старикам попа. Барин уж как ни просил, и церковь каменную в деревне выстроил, а архиерей так попа и не дал.
С новыми поселенцами в Б. барин поступал так: сперва мужики платили ему за землю и за все угодья по снопу в год с ворот. Поплатили этак мужики годика два, им показалось, что по многу дают, и начали дворы городить так, чтобы ездить троим в одни ворота. Барин обложил по снопу с дыму; потом по снопу с окна, дальше по снопу с ворот, дыму и окна. А как обжились, он за собой их закрепил, да на барщину и погнал. Мужики, было, и туда, и сюда, и назад, было, уходить, да уж поздно. Он пришлет человек 50 псарей, а те, чуть что — в кнутья. Побились-побились мужики, да и притихли, и остались на век барскими, и нас закабалили.
В 1861 году помещиком в селе Б. был внук того помещика, который населял Б., некто Н. И-ч, важный барин, старец. Знал я его очень хорошо, и во всех отношениях. Поговорить о нем, в назидание потомству, стоит.
Н. И-ч с семи лет поступил в пажи, потом в гвардию, и с чином полковника вышел в отставку. Несмотря на старческие его лета, он еще был очень статный и красивый мужчина, а в молодости это был красавец на загляденье. Отец его был очень состоятельный помещик и, по отделении многих деревень и сел дочерям, оставил ему крестьян около 700 душ. У матери его тоже крестьян было много, но она, в первый же год после смерти мужа, проиграла в карты огромное село. У отца его были свои музыканты, свои певчие, свои актеры и шуты. Мой батюшка говаривал: «сядем обедать, гостей всегда пропасть, а позади барина И. Н-ча и станет старик Ф., в кафтане из разноцветных лоскутьев. Барин ест, а старик сзади каркает по-вороньи: кар, кар! Барин через плечо бросит ему кусочек, тот и старается схватить его ртом. Как схватит, то и начнет глотать его, а сам «ку, ку» — как бы давится. Все гости и барин забьют в ладоши и захохочут. Если же не поймает, то должен взять его с полу ртом. Лишь только станет нагибаться, а барин щелк его ложкой по лбу! Нагнется, станет губами брать кусочек, а барин и пхнет его ногой; он нарочито перевернется на спину и начнет мотать и руками, и ногами, а сам все: «кар, кар»… Только станет подниматься, а его еще пхнет сосед барина, — опять вверх ногами и опять: «кар, кар». Ну, все и хохочут до упаду, — распотешил! Входила иногда, но только редко, и старуха шутиха. Только войдет она, им барин и бросит на пол кусочек хлеба или мяса. Они кинутся, и начнут отнимать друг у друга. Вцепятся друг другу в волосы, исцарапают один другому до крови лица, валяются, пихают один другого, а бары-то хохочут, а бары-то хохочут! Но не было и удержу хохоту, если старуха отнимала кусочек. После этого старуха становилась за стулом кого-нибудь по ее выбору, и выделывала все то, что делал тот, за чьим стулом стояла она: тот протянет руку с ложкой в тарелку, и она, сзади, протянет руку как бы в тарелку; тот жует, и она жует; тот выпьет рюшку вина, и она представит, что выпила; тот крякнет, и она крякнет. Тот, позади которого стоит она, спросит ее: «что, вкусно?»
— Вкусно.
— Ты не пьяна еще?
— Пьяна.
— Наелась?
— Нет, еще поем, — и перечислит, что она будет есть еще, т. е. то, что будет еще подано за столом. Ну, тот или подаст ей кусочек, или отдаст всю тарелку. Если даст мало, то она: «экий скупой!» и отойдет к другому, и там начнет выделывать те же штуки. Бары, между тем, осыпали ее со всех сторон и вопросами, и остротами. Тут она служила и оракулом: кому предскажет, а иногда и укажет на жениха или невесту, кому пожелает напиться пьяным, — а господам-то любо! господа-то хохочут!»
Иллюстрация: Д. Кардовский «Помещик на конном дворе» (почтовая карточка), 1933
Читайте также:
Обсудить статью на форуме
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
