Ахилла

Предисловие редакции «Ахиллы»:

Автор, Алексей Николаев, предложил для публикации на нашем ресурсе свое письмо, которое было написано, но не отправлено адресату в сентябре 2017 года. Адресат — насельник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Никодим (Деев) (1939 — 29 апреля 2020), в схиме Никон. Автор был в дружеских отношениях с архимандритом и посвятил свой текст почившему монаху; по мнению автора, материал стал еще более актуален сегодня, потому что «в нем о безумии и псевдохристианстве»:

«Сегодня произошло то, о чем многие смеялись. Например, про букву „Ж“ и мягкое место, на котором сидит все человечество. Буква есть, а ж..ы (мягкого места) нет. Так сейчас произошло с буквой „В“. Вроде бы ее нет, а слезы и кровь текут ручьем», — пишет автор в письме в редакцию «Ахиллы».

«Пресловутые разговоры о свободе печати

равносильны разговорам о свободе проституции,

свободе растления малолетних, свободе преступного криминала»

(прот. Артемий Владимиров).

Кулинарии долго обучался.

Ходил упорно в каратэ и бокс.

мне черный пояс и диплом достался,

что в раз котлетой вышибаю мозг!

(Константин Селин)

Мир вам, дорогой мой старший брат, Ваше Высокопреподобие, архимандрит Никодим.

Уверен, что мое приватное обращение не вызовет у вас отчуждения и обиды. Хотя в настоящей современной жизни бывает чаще обратное, называемое тщеславием и гордыней, что вызывает разлад во взаимоотношениях тварных. Природа человека — тленная, и тварные страсти неискоренимы из души.

Обратился как-то за помощью к редактору программы «С христианской точки зрения» радиостанции «Радио Свобода» Якову Кротову и порадовался ответу, который не могу скрыть от вас: «Дорогой Алексей, рад бы помочь, но ведь если об этом заговорит наше радио, начальство вообще разъярится! Как бы хуже не было! Так-то я готов сделать об этом программу, если найдутся 2-3 человека, причем верующие — чтобы не было ощущения, что атеисты против церкви — которые приедут на студию…»

Вспомнился наш с вами разговор о страхе Божием. Да и как могу забыть ваши размышления, ведь передо мной все эти годы записка, которую вы мне подарили, с выдержками из поучений святителя Феофана Затворника: «Напрягись сознать свое ничтожество и величие Бога в одно время в углубленнейшем и отрешеннейшем состоянии духа. Делай это чаще, особенно утром, вечером, в полночь… Когда сие действие превратится в обычай, в духе вкоренится действие страха Божия, или непрерывный страх. Напротив, рассеянность, самомнение, Богозабвение суть враги страха Божия. От них он погасает как огонь от воды и свеча от дуновения ветра».

Только не понял, да и сейчас не понимаю, что за страх обуял названного редактора после моего подтверждения просьбы о помощи: «Мир вам, брат Яков. Возможно вас заинтересует письмо во вложении по вопросу разрушения упомянутого мной памятника…»

Могу лишь предполагать и догадываться о каком страхе вспомнилось священнику Харьковско-Полтавской епархии украинской православной автокефальной церкви (обновленной) Якову, когда он посоветовал мне забыть о нем: «Уважаемый Алексей, у меня нет к Вам доверия как к защитнику православных святынь, если Вы обращаетесь к православному священнику „брат“».

Ему не удалось испугать ни меня, ни директора Русской службы радиостанции «Радио Свобода» Андрея Шарого, который помог разместить в программе материал «Дети при кладбище, шашлыки при церкви» Лили Пальвелевой с моим интервью…

Плывут в дома воспоминания,

слова любви, слова признания.

Живут во мне воспоминания,

живут во сне и наяву.

Они — тепло мое весеннее,

моя мечта, мое везение,

моя надежда и спасение,

пока я помню — я живу!

Да, да. Вы не ошибаетесь. Это припев той самой песни «Пока я помню — я живу» Арно Бабаджаняна на слова Роберта Рождественского, которую мы любили слушать, когда вам удавалось приехать ко мне в глухомань.

Вы спросите: «Что за грусть? Заговорили о страхах мирских, о которых мы договаривались забыть»…

Вспомнилась памятная служба в храме преподобного Алексия человека Божия, что в Красном селе. Накануне мы познакомились и вместе молились на Божественной Литургии, посвященной престольному празднику. Когда служба продолжилась крестным ходом, вдруг неожиданно в церковь ворвалась неистовая ватага одержимых женщин.

«Алексей Алексеевич. Чего вы испугались?» — спросили вы, загадочно улыбаясь.

«Как тут не испугаться, дорогой архимандрит Никодим. В жизни своей не сталкивался одновременно с таким количеством женщин с неадекватной психикой», — ответил вам, как бы оправдываясь и смущаясь.

«Успокойтесь. Они не кусаются. Это чада отца Артемия из храма Всех Святых, что в Красном селе», — проговорили вы, уже не сдерживая смеха.

• Протоиерей Артемий Владимиров: Сейчас идет война России с коллективным Западом
• Протоиерей Артемий Владимиров о детях, которые уже научились торговать своей душой и поднимать руку на Путина

Однако мне почему-то захотелось отгородиться от «порадовавших» нас своим появлением замороченных дам.

Пытаясь не обращать на них внимания, искал глазами названного батюшку. Поиск не сразу, но увенчался успехом. Взглянув на протоиерея Артемия, не мог не вспомнить бородатый анекдот.

Леонид Ильич Брежнев зашел в Тбилиси на рынок, а там грузин продает один единственный арбуз. Брежнев спрашивает: «Почем?», а грузин отвечает: «Выбирай!» Брежнев удивлен: «Чего выбирать, когда он один?» Грузин смеется: «И ты, уважаемый, у нас один!.. Но мы выбираем!»

Услышав же отца Артемия, не мог не вспомнить из прошлой памяти случай в Болгарии.

Мне доверили быть руководителем молодежной туристической группы, вылетающей в Бургас. Нас было тридцать пять человек юношей и девушек примерно одного возраста — двадцати пяти лет. Все с нетерпением ждали встречи с солнцем и морем. Приехав на место, стал размещать группу по номерам в гостинице. Вдруг один из парней взял меня за локоть и попросил отойти в сторону. Потом на ухо зашептал, что ему нужен отдельный номер. На мой удивленный взгляд он ответил, что привык спать голым. «Ничего, уважаемый. Четырнадцать дней поспите в трусах». Разговор был исчерпан.

Продолжил присматриваться к отцу Артемию уже на торжественном обеде в храме преподобного Алексия человека Божия, куда пригласили и меня.

Не можете ведь забыть, дорогой батюшка, как заинтересовались моим вниманием к нему: «У вас нет ли желания пообщаться с батюшкой?»

Желания познакомиться ближе с протоиереем Артемием Владимировым у меня не было…

С собачками кровей английской королевы

выходят на пленэр арбатских тупиков

фарцующей Москвы сиятельные девы,

алмазами гремя общипанных голов.

Светлее туш свиных идут страны бармены

и барды в голубом, как женщины, идут,

и жулики пера, и смачные спортсмены…

Неведомо куда собачки их ведут.

Все чешутся ногой, выкусывая блошку!

И дружною толпой, Есенин их прости,

кидаются на клен — поднять кривую ножку

и струйкою косой в историю войти.

Кусая центровых, за косточку грызутся

Кудрявый меценат и овощной магнат!

И свищут тупики, когда они несутся

облаять на Тверском над Пушкиным закат.

И слыша лай цепной, берет Архангел влево,

когда на Хохломе прогулочных полей

с собачками кровей английской королевы

соперничает знать прекрасных наших дней…

Это стихотворение Михаила Шелехова, которое вы, дорогой архимандрит, увидели у меня в дневнике и попросили переписать, должно напомнить наши с вами размышления об увиденном и услышанном в тот памятный для нас день. Комментируя происходящее, вы привели слова архимандрита Киприана (Керна): «Такие „дэвотки“, непременно обязанные перед кем-нибудь благоговеть, легко и быстро находят себе предмет обожания в мало-мальски незаурядном пастыре, особенно если он хорошо говорит проповеди, красиво служит, хорошо поет, или, что всего чаще и всего хуже, если он молод и красив. Каждое его слово ловится на лету, голос его приводит в трепет и волнение, каждый шаг и жест толкуется в особом смысле». Сказанное напомнило мне Любовь Полищук и Андрея Миронова из кинофильма «Двенадцать стульев» с припевом из «Танго любви»:

Но в этот час, когда рукой

своею я ласкаю Вас,

когда любовь сама собой

идет, не спрашивая нас,

с безумной силою я тихо повторяю:

Поймите, милая, поверьте, милая,

вы мой кумир, я не покину Вас.

Наверное, чтобы оправдать батюшку, вы мне стали рассказывать о чудотворном образе Пресвятой Богородицы, именуемым «Всецарица»: «Эту дивную икону Божией Матери, одну из величайших святынь Афона часто стали называть Победительница раковой язвы. Именно к ней обращаются страждущие от рака люди, не ограничиваясь помощью земных врачей, пред которым каждое воскресенье в храме Всех Святых совершаются молебны, во время которых освящается елей и совершаются помазания им болящих. Протоиерей Артемий много внимания уделяет паломникам, приезжающим к чудотворному образу Пресвятой Богородицы, именуемым „Всецарица“, помогает им помолиться, не забывая помазать их после молитвы маслицем из лампадки этой иконы и даже побеседовать с некоторыми паломниками на волнующие их темы».

Ваш рассказ не заинтересовал меня. Возможно это обидело вас. Мои же размышления были далеки от раковых больных, а все время возвращались к случаю, произошедшему со мной во время Пасхальной службы в том же храме преподобного Алексея человека Божия. Во время пения «Иже херувимы…» передо мной упала женщина на пол и стала биться в судорогах и корчиться, одновременно бранясь на кого-то и выкрикивая непонятные слова. Мы со стоящими рядом мужчинами бросились к женщине и попытались ее поднять, но сделать это было непросто. Нам удалось усадить припадочную женщину на скамью и все время удерживать ее, так как она со скамьи опять падала на пол и все повторялось вновь. Попытки дать ей святой воды или убедить ее приложиться к кресту или иконе не увенчались успехом. Беснование женщины продолжалось до окончания службы, когда она спокойно встала и ушла из храма удовлетворенная — ведь ей удалось испортить праздник присутствующим в церкви своим неадекватным поведением. Вы назвали случившееся — одержимостью, которое свойственно состоянию, захватывающему человеческое существо целиком, без остатка. Оно лишает зрения, слуха, способности видеть всю сложность и противоречивость устройства жизни, в которой тесно переплетаются Божественное и земное.

Потом мне приходилось сталкиваться или с какими-то статьями священника Артемия, или какими-то статьями о нем. Не так давно прочитал на одном из сайтов: «Он часто говорил нестандартно, как бы юродствуя, мог проходить мимо, взять за локоть, сказать какую-то абракадабру и стремительно уплыть своей плавной походкой», — и вспомнил материал Марии Сенчуковой «Юродство в пастырстве и творчестве», размещенный в апреле 2013 года на портале «Православие и мир».

«Протоиерей Артемий Владимиров и Псой Короленко в гостях у протоиерея Димитрия Струева», — зазывала статья в гости в Липецкий молодежный культурный центр «Экклезиаст» на «Фестиваль друзей «Экклезиаста». Говоря об юродстве в пастырстве на этом фестивале, отец Артемий рассказывает о «породистом, с невероятным чувством юмора, даже зашкаливающим, потому что все хорошо в меру, а масло не должно быть слишком масляным», архимандрите из Москвы, служащим в Казани: «Когда Никита Сергеевич (Михалков) услышал от него „кастинг, билдинг“, он расхохотался, бросился ему на шею, стал мять ему ребра, целовать его и они подружились». «Вот такой юродивый архимандрит, — заключает Артемий Владимиров, резюмируя: — …если мы видим, что люди зашорены, закованы, играют какую-то роль, как взрослые дети, прячутся за процедурой, слова живого не услышишь, и главная радость — единение во Христе — совершенно отсутствует, потому что все на откуп отдано каким-то внешним параметрам — здесь есть место чему-то, что явно выбивается за эти условности».

«Может быть, это и можно назвать своего рода юродством, какая-то озоринка, какая-то искорка, которая пробуждает людей», — размышляют участники фестиваля, напевая песенку Псоя Короленко «Странненький»…

Я б ходил, улыбался всем,

точно знаю их насовсем,

мужикам и бабью

пел бы песню свою,

если бы кто-то спросил тогда:

«Что за горе, что за беда», —

на такие вопросы

я б ответил гундосо:

«Простите меня, я странненький,

странненький, странненький,

простите меня, я странненький,

а странненьким все можно».

Одна из жертв такого «странненького» батюшки поделилась своими переживаниями: «Этот священник — волк в овечьей шкуре, все же надеюсь, не злонамеренный, просто он такой, и мне „посчастливилось“ стать его легкой добычей, застрявшей в зубах на какое-то время».

Хотя, читая из другой повести о «сладчайшем и сладкоречивейшим из попов — Артемии Владимирове», подумаешь, что вряд ли он уж и «не злонамеренный»: «…среди прихожан было и есть некоторое количество сотрудников силовых структур, боксеры, борцы, каратисты, рукопашники… Видимо, все они недостаточно „тафгаи“ для автора статьи»… Причем автор последних строк приводит расшифровку непонятного для русского слова «тафгай» — «жесткий, крутой парень, основной задачей которого является препятствование развитию успеха соперников силовыми приемами, устрашение противника». Возможно «тафгай» и заставил меня взяться за перо и попробовать поразмышлять с вами, дорогой архимандрит Никодим, о «раковой язве» в Красном селе.

Невозможно не вспомнить здесь небезызвестных Кису и Остапа Бендера: «А когда же будем бить морду? А вот морду будем бить во второй серии».

У франко-румынского автора пьес абсурда Эжена Ионеско есть довольно красноречивое выражение: «Только слова имеют значение, все прочее — болтовня». В одном из первых его произведений «Лысая певица» герои представлены жертвами обобщенных, иллюзорных представлений, пленниками смиренного, законопослушного служения долгу, бюрократической машине. Они изолируют себя от реальности призрачным благополучием потребительского стандарта. Они вращаются в мире доведенных до предела банальностей, но не осознают этого, как и большинство людей, деградирующих до уровня языкового нищенства. Как утверждал Ионеско, таковы все буржуа, «замороченные лозунгами, не умеющие мыслить самостоятельно, а повторяющие готовые, то есть мертвые, истины, навязываемые другими». У Ионеско не персонажи играют словами, а чужие слова, потертые до неузнаваемости, манипулируют ими. Идея «Лысой певицы» заключается в том, что зритель должен «словесный сор из сердца вытрясти» и вытеснить из своей речи шаблоны — поэтические, философские, политические и т.д. Они опасны тем, что нивелируют личность. Трагедия в том, что распались связи между людьми, супруги не знают и не слышат друг друга и фиксируются штампы мещанского бытия, но смешно это лишь на сцене.

Миссис Смит — А были вы у торговца спичками?

Пожарник — Пустое дело. Он застрахован от пожаров.

Мистер Мартин — Наведайтесь-ка к векфильскому священнику, мой вам совет!

Пожарник — Я не имею права тушить пожары у духовных особ. Епископ против. Они либо сами гасят у себя огонь, либо приспосабливают к этому делу весталок.

Мистер Смит — Попытайте счастья у Дюрана.

Пожарник — Тоже нельзя. Он не англичанин. Только принял подданство. А такой человек может купить дом, но не имеет права его тушить, если он загорится.

Миссис Смит — Но у него в прошлом году был пожар, и его потушили!

Пожарник — Это он сам потушил. О, я не стану на него доносить…

Пожарник (идет к выходу, потом останавливается) — Кстати, а как лысая певица?

Все смущенно молчат.

Миссис Смит — У нее все та же прическа!

Пожарник — А-а, ну, тогда до свиданья, дамы-господа.

Мистер Мартин — Счастливый путь! Огонька вам!

Пожарник — Будем надеяться. И вам того же!

Французский критик Мишель Корвен пишет: «Ионеско бьет и уничтожает, чтобы измерить то, что звучит пустотой, сделать язык предметом театра, почти персонажем, сделать так, чтобы он вызвал смех, действовал как механизм, это значит вдохнуть безумие в самые банальные отношения, разрушить основы буржуазного общества».

У Ионеско в театре абсурда за сценой — весталки из язычества прошлого. Почему-то без них не может обойтись в своей проповеди наш «сладко-жеманный батюшка», «шепелявя с благостной улыбкой»: «Примечательно, что и в языческом мире были откровения о грядущем воплощении, Рождестве Христовом. Об этом очень интересно пророчествовали сивиллы — древние римские жрицы, весталки, которые сохраняли девство, и которым Бог приоткрывал тайну, что некогда Он явится на земле, родившись от Девы». В современном мире даже сравнивают обращение знаменитой весталки Клавдии к языческой богине, называемой Кибела, якобы с ее молитвой пред Пресвятой Богородицей. Древнеримский поэт Публий Овидий вынужден был подчеркнуть, что «молитва» Клавдии была непривычна даже для римлян.

Вот появилась она меж достойнейших в шествии женщин,

вот зачерпнула рукой чистой воды из реки,

голову трижды кропит, трижды к небу возносит ладони

(думали все, кто смотрел, что помешалась она),

пав на колени, глядит неотрывно на образ богини

и, волоса распустив, так обращается к ней:

О небожителей мать плодоносная, внемли, благая,

внемли моим ты мольбам, коль доверяешь ты мне!

Я не чиста, говорят. Коль клянешь ты меня, я сознаюсь:

Смертью своей пред тобой вины свои искуплю.

Но коль невинна я, будь мне порукою в том предо всеми:

Чистая, следуй за мной, чистой покорна руке.

Еще интереснее рассказы о сивиллах и «Сивиллинских книгах». Достоверно в них то, что писания Сивиллы стали играть важную роль в жизни римлян. Их бережно хранили, называли их «книгами судеб» и обращались к ним в годы войн и смут. Почти все новые обряды и культы, введенные в историческую пору римского государства, обязаны своим происхождением Сивиллинским книгам, которые были уничтожены в 405 году как пережиток язычества. Нам остается только верить очевидцам, например, одному из величайших поэтов Древнего Рима Вергилию, который в патриотическом эпосе «Энеида» изображает экстаз Сивиллы как вакхическое неистовство:

«Время Судьбу вопрошать! Вот бог! Вот бог!» — восклицала

так перед дверью она и в лице изменялась, бледнея,

волосы будто бы вихрь разметал, и грудь задышала

чаще, и в сердце вошло исступленье, выше, казалось,

стала она, и голос не так зазвенел, как у смертных,

только лишь бог на нее дохнул, приближаясь».

Что заставляет меня писать вам, дорогой архимандрит Никодим, о весталках, сивиллах, пророчицах из далекого прошлого? Вспоминается выступление протоиерея Александр Новопашина «Как распознать „православную“ секту?» Он даже приводит вопросник, для изучения сложившейся группы прихожан. Приведу только один из этих вопросов: «Заметны ли проявления мании величия со стороны руководства? Иными словами, не считают ли они себя некими наставниками?» Комментируя вопросы, отец Александр пишет: «Если ответ хоть на один из этих вопросов положительный, такую группу лучше покинуть: послушание имеет смысл и цену лишь тогда, когда оно добровольное, а не вынужденное, вызванное страхом, чувством вины или эмоциональным шантажом. В последнее время появилось много псевдопатриотических организаций, которые увлекают за собой верующих, спекулируя „правильными“ лозунгами».

Вот здесь-то и кроется ответ, почему у меня нет желания к общению как с адептами священника Артемия, так и с ним.

Мои выводы утвердились после знакомства с призывами сайта Алексеевского ставропигиального женского монастыря непременно совершить паломническую поездку на родину Сергея Есенина в Константиново: «Когда мы произносим имя Сергея Есенина, говорим о нем и его творчестве, нам всегда приходят на память его чистые, прекрасные и неповторимые стихи. Есть высказывания, что в приходе Есенина в русскую поэзию было что-то от чуда… И наконец, еще раз убеждаешься в том, о чем многие знают уже давно — не кончал он жизнь самоубийством. Его убили». При этом авторы из женской обители нашли и достоверного свидетеля случившемуся в лице упокоившегося архимандрита Авеля (Македонова): «Сергей Есенин был человек чистой души. И стихи его такие же чистые. А те наслоения, которые складывались вокруг имени Сергея Есенина производились теми людьми, которые хотели, чтобы имя русского поэта было забыто». Автор книги «Судьба и вера Сергея Есенина» Игорь Евсин шагнул еще дальше, приводя беседу с названным архимандритом и называя «убийц поэта»: «Мы побеседовали на эту тему, и вдруг он (отец Авель) задал мне неожиданный вопрос:

— А ты знаешь, кто его убил?

— Кто же? — только и смог я сказать на это.

— Масоны, — ответил он, и устало отвернулся. — Все, Игорек, пора прощаться.

… я до сих пор, когда думаю о гибели Есенина, вспоминаю слова духоносного старца. Отец Авель знал, о чем говорил»…

Правда, у современных сивилл, которых привлекла к расследованию племянница Есенина Светлана Петровна, никак не получается подтвердить свидетельские показания «духоносного» старца:

• Елена Смелая заявила, что «поэт повесился сам»;
• у Зираддина Рзаева «версия гибели поэта точно совпала с официальной версией — поэт суицидник»;
• Екатерине же Рыжиковой, именуемой себя шаманкой, удалось только узнать, «что причиной его смерти (Есенина) послужила программа саморазрушения».

Вспоминая русского поэта Сергея Есенина, современная поэтесса Ольга Уваркина напишет:

«Жизнь — обман с чарующей тоскою».

Смерть честнее, хоть подла, как тать.

Было больно, этого не скрою,

мне в петле с позором умирать…

Размышления Игоря Евсина в своей книге в попытке оправдать Есенина пытаются придать последнему статус русского юродивого, приводя в подтверждение мнение редактора газеты «Правда» Н. И. Бухарина, который говорил после смерти поэта: «Это юродство входит, как составная часть, в совокупную идеологию новейшего национализма… «мы, ста, по-мужицки, по-дурацки». Эта «древняя» юродствующая идеология для конспирации напяливает на себя «советский кафтан»…

Как это перекликается со «странненьким» Псоя Короленко или «озоринками» Артемия Владимировича Гайдука (Владимирова), но никак не соответствует официальному заключению генеральной прокуратуры России: «16 марта 2009 года Генеральная прокуратура сообщила Есениной Светлане Петровне, что «в связи с появлением в 1988 году публикаций ряда авторов, выдвигающих различные версии о гибели С. А. Есенина, в том числе и об убийстве, Генеральной прокуратурой Российской Федерации проведена проверка, в ходе которой изучены подлинные материалы дознания, фотографии и иные документы. К исследованию причин гибели привлекались ведущие специалисты и ученые в области судебной медицины. Заключением комиссионной судебной медико-криминалистической экспертизы от 19 февраля 1993 года подтверждены выводы судебно-медицинского эксперта А. Г. Гиляровского от 29 декабря 1925 года о причине смерти поэта (в результате сдавливания органов шеи петлей при повешении). Данных, указывающих на криминальный характер смерти С. А. Есенина, не получено. Оснований для отмены принятого решения и возбуждения уголовного дела не имеется, так как вновь открывшихся обстоятельств, подлежащих проверке следственным путем, не установлено».

Дорогой архимандрит Никодим. Не подумайте никоим образом, что мной предпринимается попытка пересмотреть гениальность поэта. Могу ли, многогрешный и недостойный имярек Алексей, претендовать на судейство в поэзии? Да и пишу вовсе не об этом. Могу лишь согласиться с многочисленными авторами, утверждающими, что от христианства, Иисуса Христа, Церкви, православия Сергей Есенин отрекся еще в 1918 году, написав оскорбительно-кощунственное стихотворение, называемое «Инония», и никогда не считал написанное ошибкой.

Помните, в 2010 году мы обсуждали выступление Патриарха Кирилла на заседании Палаты попечителей Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, в котором он говорил «о пророческом служении писателей». «Произведения Гоголя, Тургенева, Достоевского, Бунина и многих других, перечитываемые в семейном кругу или изучаемые в школе, помогали нашим людям, в том числе оказавшимся в эмиграции, сохранить свою духовную, национальную и культурную идентичность», — сказал тогда Патриарх. Вы продолжили его цитировать: «По нашему глубокому убеждению, русская литература не может и не должна утратить тот пророческий дар, ту огромную силу воздействия на умы и сердца людей, которой с избытком обладали ее лучшие представители». Потом, помедлив, спросили: «Алексей Алексеевич, а как бы вы прокомментировали Святейшего?»

Ответом моим был рассказ о моем знакомстве с великим русским писателем Иваном Алексеевичем Буниным. Тогда вы увидели у меня книгу Павла Фокина «Бунин без глянца». Вам понравилось предисловие, названное автором «Свой среди чужих, чужой среди своих» со стихотворением Бунина — «первого русского писателя-экзистенциалиста, нашедшего верный художественный ответ наступавшему веку безразличия и беспредела, где все равны — где все равно»:

Ледяная ночь, мистраль

(он еще не стих).

Вижу в окнах блеск и даль

гор, холмов нагих.

Золотой недвижный свет

до постели лег.

Никого в подлунной нет,

только я да Бог.

Знает только Он мою

мертвую печаль,

ту, что я от всех таю…

Холод, блеск, мистраль.

Листая книгу, вы наткнулись на письмо Бунина в 1951 году к признанному летописцу истории русского рассеяния Андрею Седых, в котором Иван Алексеевич комментировал поэзию Сергея Есенина: «Есенин отлично знал, что теперешний читатель все слопает. Нужна рифма к слову „гибель“ — он лепит наглую х… „выбель“. Вам угодно прочесть, что такое зимние сумерки? Пожалуйста:

Воют в сумерки долгие, зимние

Волки грозные (!) с тощих полей,

По дворам в догорающем инее

Над застрехами храп лошадей…

Почему храпят лошади в зимние сумерки? Каким образом они могут храпеть над застрехами? Молчи, лопай, что тебе дают! Благо, никто уже не знает теперь, что застрехой называется выступ крыши над стеной. Не знает и Адамович — он вряд ли знает даже и то, что такое лошади! И умиляется до слез, как „блудный сын“ (Есенин) возвращается к родителям в деревню, погибшую оттого, что возле нее прошло — уже 100 лет тому назад, шоссе, от которого „мир таинственный“ деревни „как ветер, затих и присел“».

Заставил же обратиться меня к воспоминаниям все тот же небезызвестный вам протоиерей Артемий Владимиров, который не только старший священник Алексеевского ставропигиального женского монастыря, но и член патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства. Выступая на заседании этой комиссии в марте 2016 года, «странненький» Артемий не нашел ничего лучшего, как назвать произведения «О любви» Антона Чехова, «Куст сирени» Александра Куприна и «Кавказ» Ивана Бунина «миной замедленного действия для наших детей», заявив, что в них «воспевается свободная любовь».

Слава Богу, что у Московской патриархии хватило ума откреститься от идеи убрать Чехова и Бунина из школьной программы. Известный вам глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда назвал соответствующее предложение протоиерея Владимирова «точкой зрения одного священника», добавив: «Святейший патриарх неоднократно публично выступал с позиции защиты центрального места русской литературы в школьной программе, ратуя не за сокращение списка и часов, но, напротив, за сохранение как большого объема преподавания русского языка и литературы, так и „золотого списка“ классиков XIX и XX веков».

Вспоминая наши с вами размышления, с чувством неловкости приходишь к выводу, что определение Священного Синода от 28 декабря 1998 года «Об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью вязать и решить» не просто утверждается в современной жизни. Попытку «юродствовать» осудил еще Игнатий Брянчанинов: «…душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании — послушании суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть…»

Не мог не обратить внимания и пройти мимо так называемого «младостарчества» и приснопамятный Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, заявив на архиерейском соборе 2000 года: «…Прискорбно видеть, что и среди живущих в России находятся люди, стремящиеся подражать „радению о Православии“. Даже некоторые клирики нашей Церкви, сохраняя на словах преданность своему Священноначалию, ведут себя как раскольники, претендуя на роль неких „старцев“… Как правило, непременным и единственным условием спасения они объявляют полнейшее подчинение себе тех, кто прибегает к их руководству, превращая их в неких роботов, не могущих без благословения такого „старца“ совершить любое дело, каким бы незначительным оно ни было. Человек, таким образом, лишается той благодатной свободы воли, которая ему дарована Богом. Для подтверждения своей правоты они неправомочно используют ссылки на творения святых отцов, профанируя их великое делание и извращая само понятие старчества».

Могу ли добавить к этой мудрости свои комментарии или определения. Конечно, мой скудный умишко не возьмется за это. Можно только повздыхать и обратиться с усердной молитвой к Господу: «Господи, Иисусе Христе, Боже наш, умягчи мое бесчувственное сердце и дай мне познать всей глубиной моей души великую тайну искупления человечества крестную смертью Спасителя».

С братской о Христе любовью остаюсь Ваш, Высокопреподобие, недостойный сомолитвенник Алексей.

Сентябрь, 2017 года

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: