Ахилла

Мы беседуем с бывшим протоиереем Александром Усатовым.

У Александра богатая «духовная» биография, но мы кратко опишем главное. Сфера интересов моего собеседника до ухода из церковного лона: миссия и катехизация, то есть содействие людям в сознательном приобщении к формам церковной жизни.

В 2005 г. он стал священником, а в 2020 г. в том же самом кафедральном соборе написал прошение о лишении священного сана.

— С интересом прочитал ваше эссе о религии и об отношении к ней в нашем обществе. Скажу по этому поводу, что быть честным к самому себе очень сложно, когда речь заходит о мировоззрении. А как долго вы шли к решению разорвать со священнослужением?

— Шел к этому лет пять. Вначале я лишь мысленно «примерял» такую возможность. Внутренне сопротивлялся, хотелось верить, что еще можно соединить несовместимое: религию, науку и здравый смысл. Но в итоге я уже не мог врать сам себе: факты и рациональное мышление разрушили мою веру в сверхъестественное.

Я осознал, что религия — это «человеческое, слишком человеческое». Более того, христианство — это воплощение ожиданий и страхов обычного человека, но на практике отношения между христианами далеки не только от декларируемой святости и жертвенной любви, но даже от обычных норм человечности. Зачастую это просто дикость и мракобесие, особенно, когда происходящее не контролируется «снаружи» (полицией, Роспотребнадзором, государственной инспекцией труда, родителями иподиаконов и семинаристов, психиатрами) и совершается безнаказанно.

Служение стало откровенно тяготить. Возможно, такую тяжесть ощущают некоторые врачи, которые не лечат пациентов, а формально выписывают справки. Постоянно задавался вопросом, что я тут делаю.

В последний год служения в Церкви понял, что не хочу участвовать в происходящем, не могу нести ответственность за действия духовенства и лгать людям. Попадалась статья, где говорилось про священников-атеистов, которые вполне искренне исполняют свое служение ради торжества гуманизма. Но эта идея, будто я могу хотя бы по-человечески приносить пользу прихожанам (скажем честно — прихожанкам) стала резко ослабевать.

В какой-то момент я отказался выступить в семинарии с докладом о «темном двойнике Церкви» (выражение Сергея Фуделя). И проблема была не столько в том, что мне неприятно ощущать себя Иудой на Тайной Вечери рядом со святыми апостолами — святых людей за последние 30 лет в Церкви я так и не встретил. Вдруг пришло осознание, что вся организация под названием Церковь — это «темный двойник Церкви», пародия на общину Иисуса из Назарета. В Апокалипсисе про такую церковь сказано прямо и категорично: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Откр. 3. 1). И тогда я понял, что далее не смогу себя отождествлять с Православной Церковью. Мне захотелось изучать христианскую традицию «снаружи», не будучи христианином и апологетом происходящего.

Приближался Великий Пост 2020 года. Не хотелось участвовать в богослужении и ощущать лицемерие элиты кафедрального духовенства. Представьте себе картину: в отреставрированном соборе священники и диаконы с возвышенными чувствами молятся перед претворением хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. В этот момент к представителям духовенства подходит молодой ключарь собора и требует от каждого отпивать из Чаши как можно меньше Св. Крови, задумываясь о том, как много денег тратит собор на вино для причастия. На самом деле вино закупается по нормальной цене, а реставрация собора стоила более миллиарда рублей. Или еще одна зарисовка: настоятель собора (ныне епископ!) в гневе шипит на священника во время проскомидии, угрожая ему вставить микрофон в известное место… Митрополит же, напротив, считает себя хозяином Святых Даров и причащает на Пасху любого чиновника, зачем-то вошедшего в алтарь. Обсудите эти сюжеты с адекватным священником и вы поймете, что вряд ли может быть нечто более чудовищное и циничное в контексте совершения Божественной Литургии. Это — «косплей» безбожников и «мерзость запустения на святом месте».

Примерно в середине поста меня «ушли»: заторопился Игорь Владимирович Иванов с клевретами, а также сотрудники госбезопасности, ведь на носу было голосование по известным поправкам к Конституции РФ. Уже 21 марта 2020 г. я написал прошение о снятии сана, но Игорь Иванов (кое-кто называет его митрополитом Меркурием, но многие — Венерием) быстро дал понять, что даже в статусе обычного россиянина мне не дадут покоя. После множества угроз я покинул Россию. Думаю, что уже навсегда.

— Многие из нас оказываются под давлением родственников, общественного мнения, политики, когда речь заходит о религии. Выходит, что само общество у нас не дает возможности для выбора и самоопределения?

— Уверен, что даже в самых либеральных странах люди находятся под прессингом социума. Не только «у нас» общество не дает возможности для выбора и самоопределения. Так везде. Другое дело, что ослабление социального контроля в конкретных условиях бывает избирательным. Можно говорить о миксе из свобод и ограничений. В каждой стране свой «букет».

Россия в этом смысле тяготеет к самым архаичным и примитивным формам. Любителей богословия и канонов в России единицы. Большинство — последователи стихийной и неоформленной религиозности. Православие! Нравственность! — за этими криками нет ничего серьезного. Более того, религиозность большинства россиян не имеет ничего общего с учением Иисуса и церковными принципами. Это новодел и поток эмоций. Противостоять псевдорелигиозному ура-патриотизму в России крайне сложно. Политики, уверен, сознательно подливают масло в огонь. В момент системного кризиса в любом сообществе ищут «врагов народа».

Замечено, что люди подсознательно подозревают атеистов в аморальности, а вот в разведку пошли бы только с верующим человеком. Поэтому любого выскочку быстро объявят «белой вороной» (зеленой или голубой — кому как нравится), а затем сожгут. Так было в Московской Руси, это мы наблюдаем в настоящее время. Сознательных атеистов нынче мало.

— Вы писали в своем монологе, что в церкви очень много невротических личностей, которые ищут в ней психотерапии, и вам приходилось с этим часто сталкиваться. Не приходится ли сталкиваться с этим же, только уже со стороны тех, кто вышел из лона церкви?

В церкви много невротических личностей по той причине, что она их к себе притягивает, а затем эту невротичность усиливает.

Во-первых, религиозность, как и сексуальность — это болевые точки для человеческой личности. Вокруг этих «черных дыр» вращаются и клубятся мысли невротичного человека. Духовники обещают послушникам не только милость Божию, но и предлагают целый набор табу и угроз, загоняющий верующего человека в тиски комплекса вины и неполноценности. Разорвать такой порочный круг невротик зачастую неспособен.

Во-вторых, только в церкви невротичный россиянин может найти себе пристанище или даже обрести высокий социальный статус (ревнитель религиозных традиций! защитник традиционной нравственности!). Думаю, подобное происходило в древности с шизоидами и страдающими шизофренией людьми. Статус шамана или юродивого помогал им не только выживать, но и подниматься по социальной лестнице.

Невротика из церкви не станут гнать. Он здесь «среди своих». Батюшки и матушки будут внимательно слушать, утешать и кормить. Его страхам будут потворствовать или даже подливать масла в огонь. Вспомним всплески невротичности в 90-х и в 2000-х годах. Россияне шарахались от компьютеров, штрих-кодов, чипов, новых паспортов и вакцинации населения. Им был нужен царь-батюшка, Матрона-матушка, старцы и бегство от Антихриста к канавке Серафима Саровского. Думаете, что руководство РПЦ восстало против всплеска магических суеверий? Напротив! Всем этим невротическим идеям иерархи стали поддакивать или даже стимулировать эти страхи. Дескать, да, мы тоже озабочены проблемой ИНН, мы прославляем царя Николая II, мы верим, что причастие убивает любые вирусы и бактерии. «Разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!»

Русская Церковь привлекла психически больных людей и тех, кто находится на грани девиации. Иерархам выгодно потворствовать фобиям невротиков и использовать в своих интересах.

Что касается людей, покинувших церковь, то, по моим наблюдениям, большая их часть — критически мыслящие люди. В свое время многие их них меня поддержали и поведали, как сами с большим трудом покинули РПЦ. У многих в результате глобального и многолетнего эксперимента над психикой были расшатаны нервы и вера в себя. Если после выхода из тоталитарной секты людям требуется реабилитация, то, тем более, покинувшим ЗАО РПЦ нужна психотерапевтическая помощь, чтобы вновь научиться чувствовать радости обычной жизни, общаться с разными людьми без стремления их спасать и учить жизни. А еще перестать себя грызть и ограничивать в соответствии с обычаями пастухов Древнего Востока.

Я слышал, что потерявшие веру люди склонны к депрессии и гедонизму. Получается, что без мифов и колыбельных песен хомо сапиенсам крайне трудно выживать как в саванне, так и в небоскребе. В непрестанном стрессе и ситуации неопределенности им сложно без алкоголя и подобных психоактивных веществ. Вспоминаете тезис про «опиум народа» и подобие «духовной сивухи».

— Возможно ли общество без религии или мы обречены возвращаться к тем или иным культам, на каждом витке нашего развития?

— Нейротеологи различают религиозность и духовность. Но обыватели их отождествляют. В России еще принято рекламировать химеру по имени «духовно-нравственное».

Полагаю, что религиозность — это склонность человека к ритуалам и группоцентризму (мы причащаемся из единой Чаши, поем вместе акафист, держим пост по единому образцу), а духовность — это такой аспект работы мозга (возможно, височной его доли), при котором конкретный человек испытывает особые ощущения, независимо от окружающих собратьев по вере. Например, он чувствует особое присутствие Божие в сельском храме. Его, конкретно его, накрывает волной умиления после исповеди и в момент причащения. Такому человеку совершенно неважно, кто стоит рядом в очереди к духовнику или к Св. Чаше. Ему не нужны приходские чаепития и евангельские чтения. Предельный индивидуализм в православном контексте — это не хорошо и не плохо, просто так работает мозг этих людей.

Порой религиозность и духовность совмещаются в опыте прихожанина, а иногда это опыт чуждых друг другу людей. Одному подавайте обряды, а другому — мистические ощущения.

Если эти наблюдения верны для сапиенсов, значит, культы и мифы никуда не исчезли в наши времена всеобщего оскудения религиозности. Как и 15000 лет назад многие желают примкнуть к своему псевдоплемени, к эрзацу семьи. Это может быть музыкальная группа или спортивная команда, церковный приход или отряд тимуровцев. На первом месте здесь стремление влиться в группу и почувствовать себя своим, убежать от одиночества. Этим с успехом пользуются современные политики. Псевдоплеменем вполне может быть и политическая партия.

А кто предрасположен к «духовности», но не готов молиться и видеть на каждом шагу чудеса, тому подойдет музыка в стиле «New Age», размышления о Космическом Разуме, непостижимой тайне человеческого сознания и смысле бытия. Эти люди ценят кинофильмы, затрагивающие душу, где люди соприкасаются с иными мирами или же в особом состоянии сознания спасают человеческий мир.

В этом смысле мифологемы никуда не ушли, они лишь приняли новые обличья.

Возможно и малорелигиозное общество, как в Великобритании. Но не думаю, что в ближайшем будущем возникнет общество без мифов и каких-либо форм «духовности».

— Изменилась ли бы наша история, наше общество, прими мы христианство западного образца? Или Россия всегда остается Россией?

— Думаю, что вопрос поставлен некорректно. Западная Европа прошла через полтысячелетия преобразований: опыт Реформации, идейного соперничества и научного мышления. Эта религиозная конкуренция привела к тому, что католический священник просто не может быть невеждой на фоне лютеранского пастора. Современная католическая библеистика ни в чем не уступает протестантской библейской науке. В России никогда подобной конкуренции не было. За Церковью в России всегда присматривали лишь светские власти. А после развала СССР у иерархов РПЦ появилось ощущение, что они сами по себе. Да, в XVII веке Россию поразил кризис раскола, что еще больше ослабило российское общество. Но староверы были притесняемы и равноправием с никонианами не обладали. Когда НКВД наскучили обновленцы, их потихоньку прикрыли еще 30-х годах ХХ века. Храмы униатов в Украинской ССР молча передали Московскому патриарху. В ХХI веке ничего не изменилось. Хорошо, что сейчас не топят еретиков в реке Волхов, зато нынешние сектанты получают реальные сроки (например, иеговистам в России дают 6 лет заключения) за совместное чтение Библии, а пятидесятники пока что отделываются штрафами.

Нам незачем гадать о том, могла ли Русь принять католичество и что из этого бы вышло. Практически, российское православие, как и вообще русское общество впитывало западные влияния на протяжении всей прошедшей тысячи лет. Я имею в виду западную терминологию (латинское «алтарь» и т. д.), схоластику, латинский перевод Библии и систему обучения будущих пастырей. Мы переняли западные воскресные школы, колокольный звон («малиновый»), переписали их жития святых, переняли богослужебные обряды и целые чинопоследования (например, Пассию и чины свт. Петра Могилы). Русские святые без обиняков провозглашали догмат об Искуплении, который именно на Западе был доведен до своих юридических крайностей, а также западные ереси относительно Девы Марии. Между прочим, Петр I перекроил церковное управление в XVIII веке по образцу Церкви в Англии и Голландии, без патриарха. Во главе Российской церкви вплоть до 1917 года стоял обер-прокурор, а на самом деле — император. Православным в России не хватало лишь западного догмата о папской непогрешимости и той вертикали власти, которой отличается Святой престол Рима. Но вот уже 12 лет патриарх Кирилл продвигает идею собственной абсолютной богодухновенности, а епископат РПЦ безмолвствует. Папа римский Франциск и не мечтал о таком. Кирилл воображает себя «патриархом всего Севера», но создается впечатление, что ему никто не нужен: ни католики, ни греческий православный мир. Он вполне удовлетворен своим положением в РФ, где власти позволяют ему безгранично обогащаться.

Вот почему мне не понятно, что значит «принять христианство западного образца». РПЦ давно переняла с Запада все самое антигуманное. Церкви Запада сильно изменились, а московский патриарх ориентируется на их состояние в XIX веке, проклинает гуманизм и светское общество. Нет никакого движения РПЦ в сторону западного гуманизма. Равно как нет и стремления изучать Библию, ведь россияне отвыкли читать.

— РПЦ собрало вокруг себя массу истеричных и националистически настроенных последователей, как впрочем, и вся российская власть. Но это — неспешное самоубийство, в том числе и для самой церкви. Этого не хотят понимать или не желают принимать церковники?

— Не хотят и не могут принять. Для многих было бы мучительно больно обнаружить себя не в сообществе святых и прозорливых, а в толпе обманутых и вовлеченных в аферы святош.

С чем это можно сравнить? Церковь провозглашает себя лечебницей и утешительницей душ человеческих, оплотом нравственности и единства народа. Будто без церкви все это рухнет. «Пусть священники и люди несовершенны, но ведь они так стараются!»

А если принять мысль, что Церковь не лечит, а калечит людские судьбы, то останется ощущение пустоты. Ведь к научной картине мира люди не готовы. Они желают воспринимать мир эмоционально, через мифы.

— Религия всегда и везде сотрудничала с властью, либо была прямым ее конкурентом. В современной России духовная власть стала продолжателем традиций наших силовиков?

— Насколько я понимаю, религия помогает социуму нормально функционировать с момента перехода от племенного строя к т. н. вождествам.

Ранее религия не обязательно исполняла роль нравственного законодателя, ведь в племени охотников и собирателей числом 15-20 человек работают биологические факторы: жену нужно охранять, детей кормить, а друзьям стоит доверять. Никакие заповеди Моисея здесь не нужны. Глупо красть ожерелье собственной тетушки или каменный нож друга-соратника. А вот чужака стоит просто убить, ведь на него законы родства и дружбы не распространяются.

Вождество — это племя из 500-1000 человек, где люди уже не считают друг друга родственниками и друзьями, как было до неолитической революции. Чтобы сдержать агрессию «всех против всех» вождю приходится принимать помощь шамана, который угрожает карой каждому, кто откажется от просоциального поведения. Например, кто убьет человека или украдет чужое, того настигнет акула во время рыбалки. Или, что еще хуже, такого преступника будут терзать духи чумы и иных болезней. Мораль здесь проста — не вреди людям из своего племени. И без силового вмешательства вождя этот уровень нравственности будет поддерживается религией.

Позже появились цивилизации Египта и Шумера, где обожествлялись цари и появилась идея посмертного воздаяния. Согрешишь здесь, а мучиться будешь там — в загробном мире.

При царской власти российские духовники были обязаны раскрывать тайну исповеди, если шла речь о покушении на царя.

А позже, уже при Сталине, как вы выразились, «духовная власть стала продолжателем традиций силовиков». Это естественно, ведь силовики Сталина эту церковь создали фактически с нуля и назвали Русской Православной Церковью. Кто не сотрудничал с органами — погибал или терял «регистрацию». За пару поколений в РПЦ остались только лояльные к силовикам епископы и священники. Образованных к служению просто не допускали. Поэтому к моменту развала СССР в РПЦ служили священники, способные совершать требы и произносить проповеди для бабушек. С момента приходской реформы 1961 г. реальная власть от настоятеля перешла к т. н. «двадцаткам», в состав которых, несомненно, входили представители КГБ или их осведомители. Сейчас учет духовенства ведется как и при Брежневе. Ничего в этом плане не изменилось.

В РПЦ есть и внутренняя слежка. Специально обученные люди следят за священнослужителями, за публикациями и даже за комментариями в соцсетях. Размещение в Интернете церковных документов и любой компрометирующей РПЦ информации жестко наказывается. С покинувшими церковную систему личностями (например, со мной) общение запрещено. Вот такой контроль поведения и сознания адептов.

— И главный вопрос, что же делать с самими фанатичными верующими, которые упрямо не воспринимают доводы разума?

«Понять и простить». Больных лечить, преступников — судить. А остальным нужно прививать навыки критического мышления, желательно с детства.

Источник