Ахилла

Покуда внимание церковной (да и не только церковной) общественности сосредоточено на украинской автокефалии, с легкой руки Константинопольской патриархии на православной карте мира появилась еще одна «горячая точка» — Архиепископия русских церквей в Западной Европе, больше известная в России как Русский экзархат Константинопольского патриархата, а также часто называемая рю Дарю по имени улицы, на которой находится ее кафедральный собор в Париже. 27 ноября 2018 года Синод Константинопольского патриархата объявил о решении отозвать грамоту («томос»), которой в 1999 году Архиепископии была дарована автономия и гарантировано соблюдение ее собственного устава.

С точки зрения цифр, Архиепископия — маленькая Церковь: к ней относится около 100 приходов, 2 монастыря и 7 скитов в разных странах Европы, из них 58 приходов — во Франции. Однако роль, которую она сыграла в истории православия в XX—начале XXI столетия, замечательна. Поэтому судьба ее для настоящего и будущего вселенского православия важна и символична, а смотреть на происходящее с ней нельзя без сопереживания.

Архиепископия образовалась вскоре после исхода из бывшей Российской империи сотен тысяч эмигрантов, спасавшихся от большевистской диктатуры, и на протяжении всей своей истории, в той или иной доступной ей мере, она пыталась следовать в своем устройстве духу решений Московского собора 1917–18 годов, что в Советской России, конечно, было невозможно. В ней выбирается архиепископ, реально действует епархиальный совет из клириков и мирян, проводятся епархиальные собрания опять-таки с участием и клириков и мирян, а приходы, где, как правило, тоже реально действуют приходские советы, весьма самостоятельны. Именно этим сильным элементом совещательности и выборности в своем устройстве, Архиепископия нетипична для современного православия. Ее можно сравнить лишь с Православной церковью в Америке, которая есть продукт того же самого исторического развития и внутреннее устройство которой тоже многим обязано Собору 1917–18 гг. и богословским идеям «парижской школы», взращенной Архиепископией. Неудивительно, что обе эти церкви, по-разному, выступают в качестве раздражителей для «традиционного» православия, стремящегося к удержанию своих этнических диаспор в Европе и Америке под контролем и полагающего, что «Церковь вам тут не демократия».

Хотя Архиепископия по своему происхождению связана с дореволюционной Русской церковью (не с современной РПЦ!), ныне ее паства — европейцы, принадлежащие к двум дюжинам разных национальностей. Официальное название этой церкви — Архиепископия православных русских церквей в Западной Европе — традиционно и уже не отражает ее действительного этнического состава, несмотря на то, что в ней все еще силен русский элемент, преобладает русская литургическая традиция и налицо прямая преемственность от Русской дореволюционной церкви. Архиепископия — единственная юрисдикция, где живет и время от времени оживляется идея создать поместную, многонациональную православную церковь в Западной Европе, и единственная на данный момент юрисдикция, которая может стать началом такой церкви. И в этом одна из причин, почему она вызывает раздражения у некоторых «традиционных», этнических поместных церквей.

На протяжении последних 15-20 лет Архиепископия жила под постоянным давлением — то со стороны Московской патриархии, намеревавшейся создать в Западной Европе свою митрополию путем слияния «русских» юрисдикций, а потом перешедшей к борьбе (руками Российской Федерации) за храмы Архиепископии, то со стороны Константинопольской патриархии. Тактика Константинополя на удушение Архиепископии отчетливо просматривалась, по крайней мере, на протяжении последнего десятилетия: дважды Синод Константинопольского патриархата отказывался рукополагать Архиепископии викарного епископа, а вмешательство Константинополя в выборы архиепископа в 2013 г., когда с помощью византийских манипуляций в предстоятели был избран тогда архимандрит Иов (Геча), в Русском экзархате до сих пор хорошо помнят. Короткое, но бурное правление архиепископа Иова (2013–2015 гг.), изобиловавшее конфликтами предстоятеля со своей паствой, большинство верующих Архиепископии вспоминает как дурной сон. Как оказалось, этот сон был не последним.

Решение Константинопольского синода

Наблюдатели гадают, почему шаг к ликвидации Архиепископии был сделан именно сейчас. Любопытно, что решение перейти к активным действиям на Украине и распустить Русский экзархат в Константинопольском патриархате приняли с интервалом в 2 месяца. Вряд ли между двумя событиями есть причинно-следственная связь. Скорее всего, они связаны «через центр», т. е. через константинопольские амбиции: то ли патриарх Варфоломей, которому в 2018 г. исполнилось 78 лет, решил, что нельзя больше откладывать осуществление своих старых задумок, то ли в окружении его усилились «ястребы», то ли и то и другое вместе. В качестве официальной причины решения Синода Константинопольской церкви в коммюнике, посланном предстоятелю Архиепископии владыке Иоанну (Ренето), говорится лишь, что исторические условия за почти 100 лет с момента возникновения Архиепископия весьма изменились и что Синод предпринял данный шаг для того, чтобы еще больше укрепить связь приходов русской традиции с Константинопольской «церковью-матерью». Поэтому приходы Архиепископии должны влиться в митрополии Константинопольского патриархата в тех странах, где эти приходы находятся.

Для человека, плохо представляющего, что такое Архиепископия и что такое Константинопольский патриархат, это обоснование не лишено некоторой благовидности, но мало кто в Архиепископии считает эти мотивы достаточными и правдивыми. В Архиепископии тут же отметили, что коммюнике Синода написано сразу по-французски, в то время как обычно официальные письма из заседающего в Стамбуле Синода приходят по-гречески. По-видимому, оригинал письма писался в Париже, и отправители письма даже не потрудились хоть как-то замаскировать его происхождение. В Архиепископии связывают идею роспуска и ее осуществление не только с именем патриарха Варфоломея (без участия которого идея роспуска не прошла бы), но и с именем митрополита Эммануила Галльского (Адамакиса), который имеет в последние годы большой вес в Синоде Константинопольской патриархии. Митрополит Эммануил памятен Русскому экзархату организацией выборов 2013 г.: именно он в качестве назначенного патриархом Варфоломеем местоблюстителя сделал все, чтобы во главе Архиепископии встал его тогдашний протеже Иов (Геча). Митрополит Эммануил Галльский был бы главным извлекателем пользы в случае перехода 58 французских приходов Архиепископии под его омофор.

Думаю, однако, что Эммануилом и Варфоломеем движет не столько страсть стяжать приходы Архиепископии под омофоры митрополитов Константинопольской патриархии. Такое приобретение будет лишь приятным сюрпризом там, где оно произойдет. Да, греческие митрополиты уже начали давление на приходы Архиепископии в своих странах, и уже зазвучала древняя византийская мелодия о «неканоническом» статусе Архиепископии и «неканоническом» отказе влиться в митрополии Константинопольского патриархата, но авторы синодального решения знают, что шансы видеть приходы Архиепископии в этих митрополиях малы! Константинопольские иерархи руководствовались, скорее, радостью разрушения неудобной, неформатной и ненужной Константинополю Церкви. Это разрушение соответствует долговременным планам Второго Рима укрепить свое место в мировом православии и, прежде всего, в так называемой «диаспоре».

Замечателен ответ, данный Советом архиепископии Константинополю через 3 дня после решения о роспуске. Суть ответа состоит в том, что никакой Синод или собор не является органом, стоящим над епархиями (которые согласно церковной традиции являются местными церквями) и беспрекословно повелевающим ими; он не может принимать решения о ликвидации существующей епархии без ее ведома и без ведома ее епископа. У Архиепископии есть свой епископ, вокруг которого она продолжает оставаться церковью, и она сама, согласно собственному уставу, решит в сложившейся ситуации свою судьбу на своем Епархиальном собрании.

Возможности выбора

По отзывам, раздающимся из Архиепископии, пока возможность простого роспуска и перехода приходов непосредственно «к грекам» не рассматривается. Дело тут не только в этническом моменте, который, конечно, присутствует. Дело еще и в том, что — особенно для приходского клира — Архиепископия была островком свободы, где между архиепископом и клириками, да и между архиепископом и приходами существовали отношения взаимоуважения, нетипичные для большинства православных юрисдикций. Потому-то в 2013–15 годах Архиепископию шокировали командные методы владыки Иова, усвоенные им явно не под влиянием Парижской школы богословия: в Русском экзархате выросли поколения верующих, которые не знали, что такое архиерейский деспотизм (ну, разве что по рассказам пришедших из других юрисдикций). Менять характерную для Архиепископии свободу неизвестно на что (а скорее даже, известно на что) клир и приходы не торопятся. На собрании клириков, состоявшемся 15 декабря, через две с лишним недели после прозвучавшей из Стамбула команды «разойдись!», желание не расходиться было практически единодушным.

Выбор, который стоит перед Архиепископией, нельзя назвать простым. Сразу после решения Константинопольского синода о роспуске Архиепископии, знатоки ее истории припомнили, что нечто похожее уже случалось в 1965–66 годах. Тогда в самом конце 1965 года Константинополь отказался от юрисдикции над Архиепископией, и она объявила себя автокефальной церковью, каковой оставалась 5 лет, до 1971 года. Ситуация 2018 года существенно иная. В 1965 году в окружении архиепископа Георгия находились богословы Свято-Сергиевского института, не боявшиеся, вопреки устоявшимся шаблонам, обосновать возможность автокефалии Архиепископии. Ныне Свято-Сергиевский институт, хотя все еще и широко известный в православном мире, представляет лишь бледную тень своего прошлого и, что еще огорчительнее, давно уже считает себя «нейтральным» и первым умывает руки, когда Архиепископия оказывается в беде. На данный момент Архиепископия испытывает дефицит богословов и вообще харизматических лидеров. Нельзя, впрочем, сказать, что их совсем нет, и на тех, кто есть, в этой ситуации ложится большая историческая ответственность. Кроме того, благодаря корыстной предусмотрительности Константинополя, в Архиепископии есть лишь один архиерей, тогда как в 1965–71 годах их было несколько. По состоянию на 2019 г., объявление автокефалии было бы крайне рискованным путем, к которому ни клир, ни прихожане Архиепископии не готовы. Поэтому приходится говорить о поиске, говоря языком коммюнике Константинопольского синода, «канонической защиты».

Быстро, меньше, чем за три недели — в промежутке между решением Синода от 27 ноября и епархиальным собрания клира 15 декабря, — Архиепископии поступило три предложения о такой защите. Скорость поступления этих предложений тоже свидетельствует о том, что понимание каноничности в разных церквях не совпадает, ибо с константинопольской точки зрения, существование Архиепископии уже не канонично после решения Синода. На пастырском собрании 15 декабря было объявлено, что Архиепископию готовы принять Русская православная церковь (РПЦ), Русская православная церковь за границей (РПЦЗ) и Румынская церковь.

Не буду скрывать, что предложение РПЦ кажется мне наименее привлекательным по причине нынешнего состояния этой церкви. В силу своего устройства и традиций Архиепископия была бы совершенно чужеродным телом в Московской патриархии, и я не верю, что она сможет там выжить, какие бы обещания и заверения Москва сегодня ни давала. Единственный реальный аргумент в пользу Москвы — это соблюдение ею гарантий, данных РПЦЗ во время их объединения (впрочем, история их симбиоза еще продолжается). Но РПЦЗ, представляющая собой весьма консервативную версию православия, идеологически гораздо ближе и роднее Московской патриархии, чем Архиепископия. Зато есть катастрофический опыт Сурожской епархии, быстро переваренной Москвой и превращенной ею в свою обычную зарубежную епархию. Отдельной загадкой остается, как можно уговорить перейти под Москву ту часть Сурожской епархии, которая ушла из Московской патриархии и присоединилась к Архиепископии в качестве ее Британского благочиния. Опыт общения Архиепископии с РПЦ в последние два десятилетия — это череда попыток РПЦ активизировать в Русском экзархате «промосковскую партию» и отсудить у нее, руками Российского государства, храмы. Трудно представить, что, включив в себя Архиепископию, Московская патриархия оставит ее автономно жить в покое. Кроме того, в этом варианте развития событий неизбежно возникает перспектива тесного, систематического общения с представителями Российского государства, которое идет, так сказать, в комплекте с Московской патриархией. Такое общение совершенно непредсказуемо, и мало для кого в Архиепископии будет радостным. Опасение вызывает и судьба церковной собственности: как правило, она принадлежит в Архиепископии приходам, но Московская патриархия и Российское государство до сих пор проявляли к этой собственности неподдельный и нескрываемый интерес.

Предложение РПЦЗ (детали, которого мне неизвестны) лучше тем, что в случае его принятия Архиепископия могла бы держать бóльшую дистанцию от РПЦ. Однако достаточно ли будет этой дистанции для того, чтобы оставаться на безопасном расстоянии от Московской патриархии? Проблемой такого сочетания было бы еще и то, что Архиепископия и РПЦЗ исповедуют весьма разную церковную идеологию. Конечно, между многими представителями двух этих юрисдикций всегда существовало осознание общности эмигрантской судьбы, и приходская жизнь в европейских приходах РПЦЗ и части приходов Архиепископии не слишком отличается. Тем не менее впрячь в одну телегу коня и трепетную лань будет трудно (к тому же, если эта телега так или иначе пристегнута к Московской патриархии).

Вариант с Румынской церковью кажется самым неожиданным. Благодаря румынской эмиграции в границах Евросоюза, Румынская церковь имеет сейчас около 90 приходов только во Франции, и румыны представляют собой самую многочисленную православную диаспору в Европе. Переход в Румынскую церковь предполагает, что Архиепископия сохранит свой устав и автономию. В Архиепископии не скрывают, что инициатором предложения Румынской церкви был митрополит Иосиф (Поп), предстоятель Западно-южно-европейской епархии этой церкви, выпускник Свято-Сергиевского института, служивший несколько лет в Архиепископии, в Покровском монастыре в Бюсси-ан-От. У митрополита Иосифа хорошие связи в Архиепископии и прекрасная репутация в ней. Вхождение Русского экзархата в Румынскую церковь рассматривается как временное, как возможность передышки и укрепления для нее, а там глядишь обстоятельства изменятся — «Бог переменит Орду». При сохранении автономии, переход в Румынскую церковь мало что изменит во внутренней жизни Архиепископии и, по моему мнению, является на данный момент лучшим решением.

У читателя этих строк может возникнуть вопрос: «А зачем вообще надо спасать какую-то Архиепископию с ее 100 приходами? Зачем надо спасать этот милый реликт каких-то эмиграций и соборов? Чем плохо влиться в греческие митрополии или разойтись по разным юрисдикциям?» Ответ на этот вопрос уже во многом дан выше: Архиепископия — один из немногочисленных примеров, так сказать, альтернативной организации православия, альтернативной по отношению к веками господствовавшему в православии авторитаризму иерархии. Эта инаковость — со свободой, совещательностью, пониманием церкви как совместного дела мирян и клира — хорошо обоснована и богословски, и канонически. Устройство Архиепископии оказывается совершенно жизнеспособным, хотя, разумеется, земной путь этой церкви не всегда был триумфальным. Архиепископия важна как таковая, целиком, как организация, как церковь. Из существующих церквей она, быть может, заслуживает роспуска меньше всего (гораздо больше такого роспуска заслуживает Константинопольская патриархия, да и Московская вкупе с ней). Поэтому сценарий распада Русского экзархата и вливания его приходов в разные юрисдикции для вселенского православия, и, разумеется, для самой Архиепископии, плох.

В нынешнем конфликте Архиепископии и Константинополя сошлись две эпохи церковной жизни. С одной стороны, поствизантийское православие амбиций и неких «прав», полученных то ли в IV, то ли в V веке — прав, над которыми время, якобы, не властно; православие, которому, кроме своих форм, нечего показать европейцу, а кроме своих прав — не о чем рассказать ему. А с другой стороны, маленькая и небогатая церковь, которая хочет донести Христа до европейца ΧΧΙ века и у которой это, пусть несовершенно, но получается.

Решение о роспуске Архиепископии (как и события в Украине) еще раз привлекает внимание к «кухне» принятия решений в Константинополе и к проблеме первенства в православии в целом. Группа митрополитов (Синод), не имеющих никакого отношения к данной епархии, вместо того, чтобы заниматься собственными епархиями (за редким исключением весьма и весьма немноголюдными), под влиянием темных, явно не возвышенных мотивов решает одним письмом переподчинить 100 приходов, которые их об этом не просили, и разрушить епархию, которую ни один из этих митрополитов никогда не строил. Так принимает решения Синод церкви, претендующей на первенство во вселенском православии! Но что в этом решении христианского? Не так же ли поступит и группа неверующих чиновников?

Епархиальное собрание 23 февраля 2019 года

23 февраля Епархиальному собранию архиепископии предстоит сделать выбор. Если собрание подтвердит намерение состоявшегося 15 декабря собрания клириков сохранить Архиепископию, то решение о переходе, будет зависеть от соотношения сил между различными течениями в Архиепископии. Таких, довольно ясно сформировавшихся, течений в Архиепископии два.

Во-первых, это немногочисленное, условно говоря, «русское» направление. Его составляют люди, для которых «русскость» важный элемент их православия. Приходов, где такие люди преобладают, немного, однако представители этого течения обладают некоторыми агитационными возможностями. В оставшееся до Епархиального собрания время их, разумеется, будет активно поддерживать московская пропаганда извне Архиепископии (в виде уверений, что Москве можно и нужно верить и другого выхода у Русского экзархата просто нет).

Второе течение можно условно назвать партией поместного, европейского православия (причем и в ней много эмигрантов русского происхождения). Они видят в Архиепископии, прежде всего, православную церковь в Западной Европе и держатся традиций, идущих от Московского собора 1917–18 годов и Парижской богословской школы, потому что эти традиции отвечают их ви́дению православия в жизни и в Европе. Это направление укоренено, прежде всего, в многонациональных приходах больших городов. Оно, на мой взгляд, более многочисленно и располагает несколькими лидерами, умеющими хорошо артикулировать свою позицию и готовыми за нее бороться.

Между двумя направлениями, как между двумя полюсами, по обыкновению, существуют верующие и приходы, которые пойдут за тем, кому удастся их убедить. Решение Епархиального собрания 23 февраля 2019 года будет во многом зависеть от умения сторонников и особенно лидеров этих двух течений аргументировать свою позицию.

Если Архиепископия сохранится, то нынешний, очередной ее кризис должен послужить ей уроком и заставить еще и еще раз задуматься о своей миссии, и о том, как стать крепче, чтобы устоять перед ядовитыми ветрами, дующими из столиц мирового православия.

Читайте также:

• Князь Трубецкой предложил прихожанам экзархата выйти «из-под лапы» Константинополя
• Архиепископия русских церквей собирает ассамблею, на которой решит свою дальнейшую судьбу
• Упразднение Экзархата направлено на укрепление связей с Константинопольской Церковью-Матерью
• Сообщение Архиепископии русских церквей
• Митрополит Евлогий (Георгиевский) об уходе русских эмигрантов под омофор Константинополя
• Архиепископ Иоанн Хариупольский: Крещеные люди не являются собственностью епископов

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: