Ахилла

Немного о метафизических основах политической конкуренции

В фильме «Убить дракона», снятого по пьесе Евгения Шварца, есть такая мысль: для того, чтобы убить дракона, нужно иметь своего собственного. Также в этом фильме после смерти дракона новый дракон «прорастает» в детях. Дракон здесь — символ автократии, узурпации власти, социальной диктатуры и государственного террора.

Отсюда напрашивается дихотомия: либо дракона уничтожает герой, «ангел», представитель светлых сил, либо дракона в принципе убить нельзя, это некая энергия. А энергию, как известно, можно либо сдерживать, либо она, вырвавшись из-под контроля, начинает в том или ином виде приносить зло.

Как может выглядеть социально-политическое преломление этого образа применительно к западному обществу? Борется западное общество с драконом? Или оно победило дракона? Или оно, может быть, побеждено драконом?

Картина видится следующим образом. В политических системах Запада происходит управляемая законом «битва драконов». Два или более дракона (посредством конкуренции политических сил) борются друг с другом, но эта «борьба» подконтрольна общественным институтам, она не выходит за их пределы, а потому не разрушительная, а созидательная. И голосование за ту или иную политическую силу — это часто голосование не столько за, сколько против другой или третьей силы, по принципу выбора наименьшего из зол.

Если говорить о России, то у нас обычно дракон — один, т.к. политическая конкуренция носит бутафорский характер. Поэтому он либо бесконтрольно расширяет свое влияние, либо его-таки побеждают на время, но лишь для того, чтобы он снова через какое-то время «пророс».

Это похоже на управляемую и неуправляемую ядерные реакции. Скажем, в АЭС ядерная реакция управляемая, она не выходит за пределы реактора (ситуация Запада). А у нас (в России) ядерная реакция неуправляемая, она приводит к ядерному взрыву, социальному коллапсу, революции.

Вот почему важно, чтобы различные политические силы имели возможность открыто и честно конкурировать друг с другом.

Что нам эти выборы?

Многие, наверное, забыли или просто предпочитают не думать о том, что в стране время от времени проходят выборы в исполнительные и законодательные органы власти (например, скоро, в марте 2024-го года, должны состояться выборы президента РФ). Предполагается, что люди свое мнение по текущей общественной политической и экономической ситуации могут выразить через своих политических представителей. Обычно интересы избирателей представляют политические партии или самовыдвиженцы. Это то, что в политической науке принято называть институтами выборов. Когда эти институты работают, мнение избирателей в той или иной степени отражается и на органах власти. И таким образом происходящая в стране политическая борьба, встроенная в политические институты, во-первых, защищает от хаоса и гражданской войны, а, во-вторых, способствует возможности общества влиять на власть и корректировать вектор движения страны.

В нашей стране институты выборов, к сожалению, пока не выстроены в должной мере, поэтому политический расклад сил и представленность взглядов избирателей не соответствует действительности.

А какая же эта самая действительность? Как можно было бы структурировать общественное настроение?

Реальный политический расклад сил в обществе

Думается, будет разумно разделить это самое общественное настроение на три группы: 1) оппозиционные левые (т.е. недовольные экономической жизнью и винящие в этом власть); 2) провластные правые (более-менее довольные жизнью и благодарящие власть); 3) ищущие для страны новый вектор развития на основе открытости и сотрудничества с Западом. Пожалуй, уровень поддержки каждой из групп примерно 1/3. Тут можно ошибиться, и, возможно, социологические данные внесут в эти цифры определенные коррективы. Но, по крайней мере, по базовым предпочтениям и по ключевым смыслам картина представляется примерно такой. Конечно, в каждой части есть между политическими силами своя внутривидовая борьба, но это для нашего рассмотрения уже нюансы. Итак, получается: 1/3+1/3+1/3=1.

Первая треть ассоциируется, допустим, с Единой Россией. Вторую треть, скажем, делят коммунисты, ЛДПР и Справедливая Россия, и третья треть представлена наспех придуманной партией-спойлером под названием Новые люди. Казалось бы, есть политическая конкуренция. Но это, конечно, видимость. ЛДПР и Справедливая Россия созданы при поддержке Кремля, это ни для кого не секрет, коммунисты, будучи по началу бескомпромиссными оппонентами ельцинским реформам, уже утеряли всю свою протестность. Также сомнительна самостоятельность Новых людей.

А демократические силы раздроблены и де-факто к выборам не допущены. Кто-то из политических лидеров оппозиции в тюрьме, а кто-то вынужден был покинуть страну. Поэтому главный обман избирателей, конечно, в том, что существующие политические силы адекватно выражают общественное мнение, что они самостоятельны и по-хорошему оппозиционны. Сейчас ситуация еще более мутная: СВО перемешала первую и вторую треть политиков в милитаристском замесе. Теперь это некое проимперское агрессивно настроенное большинство с отсутствием четкой внутриполитической стратегии, кроме как стратегии и во внутренней, и во внешней политике двигаться в сторону Северной Кореи и Китая.

И в церкви «все не так, как надо»?

Чем-то современный расклад политических сил напоминает и расклад церковных сил с той лишь разницей, что «церковные силы» ни за какую власть вроде бы не борются. Но зато можно говорить о внутреннем влиянии идей и практик и на поддержку этих идей. То, что в России много разных религий, оставим пока за скобками нашего рассмотрения.

«Церковные силы» или внутрицерковные направления как таковые оформились в 20-е годы XX века, когда Русская церковь разделилась на три самостоятельные ветви. Это, во-первых, т.н. сторонники митрополита Сергия Страгородского, взявшего курс на лояльность советской власти (к слову, сразу же появились и непоминающие — те, кто не поддержали Декларацию митрополита Сергия, а также катакомбники — группы, ушедшие в подполье). Во-вторых, это Русская православная церковь заграницей — стремящееся сохранить традиции православного благочестия XIX века эмигрантское объединение реваншистской и часто монархической направленности. И, в-третьих, это Русское Студенческое Христианское Движение (т.н. евлогиане) — ориентированное на осмысление путей Божьих в истории, настроенное на богословский поиск и новые формы церковной жизни лаическое духовное движение. РСХД обычно ассоциируется с Парижской богословской школой.

Это, наверное, наиболее крупные образования, так или иначе выражающие русское православие в XX веке.

Духовные наследники послереволюционного православия

Однако у всех этих направлений есть свои продолжатели и духовные наследники. Скажем, сергианство в значительной мере через патриархов Алексия I (Симанского), Пимена (Извекова) и Алексия II (Ридигера), а также близких к ним иерархов эволюционировало в современную государственно-ориентированную церковную верхушку, идейно и экономически зависимую от исполнительной политической ветви власти и органов госбезопасности. Особую активную роль здесь играл один из видных «церковных политиков» 60-70-х годов митрополит Никодим Ротов. Поэтому довольно наивно и смешно звучит, например, что, допустим, патриарх Кирилл и митрополит Тихон Шевкунов — представители каких-то разных внутрицерковных сил. Это одна и та же группа, ориентированная на сотрудничество с властью и ФСБ. А то, кто какую церковную должность занимает, не вопрос конкуренции смыслов, а вопрос распределения мест внутри одной структуры.

В 90-е и 00-е годы заметно было и идейное влияние РПЦЗ. С этим идейным влиянием были связаны критика экуменизма, вопрос канонизации императора Николая Второго, появление во множестве всяких маргинальных брошюр о реставрации православной монархии и ужасном «числе Зверя», а также о жидо-масонском заговоре.

К духовным наследникам РСХД можно отнести настроенных на просвещение, ищущих новые формы церковной жизни, мирных по отношению к западному христианству православных. Это, как правило, наиболее образованная часть церкви, в которой в ходу идеи евхаристического возрождения, свободы, открытого общения и диалогичности. Также эта часть церкви опирается на наследство новомучеников и на опыт общинной жизни.

Как и в политическом поле, внутрицерковная социология похожа и может быть выражена тем же тождеством: 1/3+1/3+1/3=1. Опять же, надо оговориться: это не количественное соотношение сторонников трех внутрицерковных идейных направлений, а соотношение смысловых наполнений (примерно как в Ветхозаветном Израиле были саддукеи, фарисеи, мессианисты, ессеи, зелоты и т.д.).

Первые два указанных церковных направления, по нашему представлению, духовно не преодолели церковный кризис XIX-XX веков. Третье пытается это сделать.

Объединение Путиным церквей (РПЦЗ и РПЦ МП) и подписание акта о каноническом общении в 2007 г., по сути, смешало первые два направления в одно, явив тем самым странный проимперский союз поддержки власти, какой бы греховной эта власть ни была. Именно изнутри этого союза, как правило, происходит и активная «церковная» поддержка СВО.

Кстати, после начала СВО некоторая часть церковных деятелей, ужаснувшись произошедшему, решила «выйти из игры» и всячески дистанцироваться от «новых сергианцев». Но таких немного. И такое дистанцирование, конечно же, не означает примыкание к другой церковной силе. В опыт РСХД не так просто войти.

Борьба внутрицерковных сил — борьба за образ «русского мира»

Некоторые современные политологи и социальные философы отмечают, что действия Путина в попытке продвинуть интересы «русского мира» приводят к обратному эффекту — к дискредитации России на мировой арене и кризису русской цивилизации. Единственным выходом из этого кризиса может быть только изменение базового политического курса и коррекция национального нарратива, осмысление путей Божьих в истории. И здесь, как представляется, разные внутрицерковные направления предлагают разный образ русской идентичности, разный образ «русского мира» и русской святости. У духовных наследников митрополита Сергия Страгородского и РПЦЗ — это все тот же самый, обличенный когда-то Г.П. Федотовым «образ не Христа, а Ксеркса».

Но важно понимать, что может быть и другой образ. О. Сергий Булгаков сравнивал положение русской эмиграции с пленением и изгнанием ветхозаветного Израиля. Отсюда ответственность РСХД за Россию и Русскую церковь. В числе искушений Булгаков видел отказ от истории, обращенность назад и возврат к дореволюционной религиозности. Существенно, что послепленный Израиль — это обновленный Израиль, не тот, что был до Вавилонского пленения, а во многом другой. Характерно, что в свое время нападки на Булгакова исходили изнутри обоих оппонирующих друг другу идейных лагерей: сергианцев и РПЦЗ.

Нам сейчас важно выделить как в политическом спектре, так и в церковном вот эту неоднородность жизни, которая может быть основой динамики и каких-то изменений. Если в политическом поле борьба разных политических сил, по сути, является борьбой за распределение материальных средств, то борьба в церковном поле — это борьба идей за торжество Духа жизни. Монотеистическое мировоззрение, согласно которому разные явления, происходящие в мире, имеют причиной единую жизненную личностную Силу, предполагает соединенность церковной и политической жизни как «верхнего» и «нижнего» этажей некоего единого духовно-материального общественного «здания». Конечно, политическая жизнь не может быть в прямом смысле проекцией церковной жизни, но определенная связанность одного с другим тоже прослеживается.

Ситуация кажется тупиковой, но небезнадежной. Во-первых, объединение первых двух третей и в церкви, и в обществе — это фиктивная скрепа, держащаяся только на усилиях пропаганды, ФСБ и лично Путина. Соответственно, при окончании СВО, при ослаблении пресса ФСБ и уходе Путина расклад сил может быть изменен. И тогда возникнет нормальная конкуренция первых двух третей друг с другом. Тогда третья треть вполне может усилить свое влияние, как это было и в 90-е. Но для этого людям, относящим себя к этой третьей силе и в церкви, и в обществе нужно научиться поддерживать друг друга, координировать действия, уметь выступать с общих позиций, а не заниматься внутривидовой борьбой. Вот на это и можно потратить то время, которое есть сейчас. Вот куда может быть направлена активность.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: