Бог открылся еврею-пастуху, а не великим мыслителям
15 января 2018 Ирина Бродская
Продолжение выдержек из дневников. Начало тут.
***
Август, 1998 г.
Приезжает сестра из Нью-Йорка с 11-летним сыном. Путешествуем по городам северной Германии. Ни в один костел мой племянник не заходит.
— Мне нельзя, я еврей…
— А ты воспринимай эти храмы как памятники зодчества. В Кельн поедем… Кельнский собор — шедевр мировой архитектуры. Неужели не зайдешь?
— Нет… Христиане — язычники. Разве можно Бога лепить, вырезать из камня? Разве Бог — это дедушка с длинной бородой, каким его рисуют на иконах? Человек не может изображать ни Бога, ни человека, ни животных.
— Поэтому древние евреи не оставили ни изображений, ни скульптуры, в отличие от других народов.
— Зато они оставили Библию…
Да, они оставили Слово, «которое было в начале и которое было у Бога, и слово это было Бог». И перед э т и м меркнут не только рельефы древних египтян, древнегреческая скульптура, но и все мировые открытия. Евреи оставили свои идеи, одна из которых гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу». Потому что резец скульптора и кисть художника бессильны воссоздать великое творение Всевышнего — человека и его дух. И тем более создать образ Высшего Разума, таинственную, запредельную и недостижимую Реальность.
Все так… И все… не совсем так. Да, истинный Творец — Бог. Но и человек создан как творец, как личность, предназначенная творить дальше вместе со своим Создателем. И душа человеческая не творить не может. Это то необъяснимое состояние творческого духа, которое не ограничишь ни разумом, ни законом. Видимо, эта жажда творения заставляла Марка Антокольского, скульптора XIX века, идти против заповеди своих отцов и воплощать в мраморе любимый образ — Иисуса Христа. На вопрос, как он, еврей, может заниматься пластическим искусством, Антокольский отвечал: «Я еврей и останусь им навсегда. Но я боготворю Христа не меньше вашего…»
Как известно, наряду с творчеством великим и истинным существует и разрушительное, лишенное красоты и гармонии. В современном «религиозном искусстве» примеров таких немало. И на вопрос правоверного еврея: «И вот этому вы поклоняетесь?!» — хочется поспешно ответить: «Нет, этому мы не поклоняемся». Мы поклоняемся другому. Если образ, созданный в красках или в мраморе, проникает вглубь твоего сердца, если перед ним хочется встать на колени, если он вызывает в тебе особое мистическое чувство и преображает тебя — значит, он сотворен по воле Творца. И тогда происходит чудо. Ты видишь то, чего нельзя видеть.
Когда говорят, что, увидев «Троицу» Андрея Рублева, можно сразу поверить в Бога, то это действительно так! Совершенная чистота, удивительная гармония и вселенское согласие трех ангелов были даны свыше. Они пришли в стены маленького монастыря, затерявшегося в лесных чащобах, из космоса, и молодой чернец сотворил то, что повелело Небо.
Когда обессиленный, голодный 24-летний Микеланджело, завершив свой труд — Деву Марию с мертвым Сыном на руках, встал перед собственным творением на колени и молился, то он имел на это право. Ибо это уже было не его творение; здесь уже присутствовал Бог.
…Поражает неожиданная мысль. Многие шедевры мирового искусства созданы в лоне христианства. И среди создателей этих шедевров еврейских имен нет или почти нет. Конечно, были и есть прекрасные еврейские художники, композиторы, писатели… Сколько таких творцов породила эпоха авангарда в искусстве, да и весь ХХ век! Но титанов среди них не было. Не было Леонардо да Винчи, Рафаэля… Наложив запрет на создание живых образов в искусстве, оставив это поле невозделанным, еврейский народ породил титанов в другом: он дал величайших пророков, философов, ученых… А одни из лучших творений мирового искусства остались за теми, кто возлюбил Христа…
Сентябрь, 2000 г.
Пишу сценарий вечера, посвященного памяти отца Александра Меня, к 10-летию его гибели. Все вокруг советуют не наломать дров. «Не забывай, в какую аудиторию ты идешь». Аудитория — в основном вчерашние советские евреи, мало что знавшие о себе в той, прошлой жизни. Здесь, в Германии, они стали жадно познавать свою историю, религию, радостно, со вкусом отмечать религиозные праздники. Годы, жизнь, время превращают еще недавних атеистов в сомневающихся, интересующихся, поверхностно религиозных.
Несколько лет я читаю в этой аудитории цикл лекций по истории мировой духовной культуры. Лекцию об Александре Мене «заказывали», ее ждали. И все же мы, организаторы вечера, я и писатель Феликс Ветров, считающий о. Александра своим духовным отцом, волнуемся… Мы оба — «не совсем чистокровные евреи» и православные по вероисповеданию, но об этом мало кто знает.
Встревоженная предостережениями, я ломаю голову, как сделать так, чтобы этот вечер памяти не превратился в дискуссию.
Неожиданно приезжает В. Д., моя приятельница. Обычно о наших философских посиделках мы договариваемся заранее. Но я понимаю: она приехала меня предостеречь. Внезапно разразилась непогода. За окном захлестал дождь, забился в конвульсиях ветер, и мы сидим в полутемноте.
— Александра Меня покарал Бог. За измену вере отцов.
— Я это уже слышала. Только от христиан… Бог покарал за то, что еврей осквернял своим присутствием храм.
— Наши старики говорят, что верить в Христа и оставаться при этом евреем невозможно.
— Почитай Евангелие…
— Я читала о крестовых походах, о погромах и газовых камерах… Я имею представление о христианстве и о том, что оно принесло евреям.
— Такие христиане предавали не только евреев, но и Христа…
— С именем Христа христиане рвали свитки Торы!
— А с именем Аллаха уничтожаются православные храмы, статуи Будды, взрываются школы и жилые дома… Но Аллах не имеет к этому никакого отношения! И потом, уж так ли хорошо нынешние евреи знают Тору?
— А что толку, что христиане знают Евангелие? Они становятся от этого лучше? Кто из твоих знакомых православных тайно или явно не заражен антисемитизмом? Да ты сама испытала это на себе…
Увы… И не один раз. В той, советской жизни меня, выпускницу МГУ, не брали в областную партийную газету, и главный редактор доверительно и сочувственно шептал мне: «Ты сама понимаешь… Отец твой еврей… и их там, наверху, не прошибешь».
Здесь, в Германии, я не могла бы стать членом еврейской общины, поскольку негалахическая еврейка, т. е. мама моя — русская. Дискуссии по поводу «негалахических евреев» трясут нынешнюю еврейскую общественность. «Чистота рядов» может быть обеспечена только без «евреев с русскими мамами». «Не пускать в Германию тех, у кого мамы русские! И вообще еврейские общины — это место только для религиозных евреев!» Как будто бы в печах, в газовых камерах, в Бабьем Яру и в белорусских деревнях не погибали те, кто не был религиозен или имел нееврейских мам…
— Еврей, не знающий Христа, но живущий по Его заповедям, ближе к Нему, чем христианин, ненавидящий еврея… Потому что антисемитизм — грех против самого Бога, — говорю я.
— Сколько уже перепето на эту тему!.. Впрочем, евреям действительно следует гордиться таким сыном, величайшим из пророков, но пророков смертных…
«…Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы…»
— Пастернак… Я знаю, знаю, Мандельштам, Галич и другие… Что заставило их принять христианство? Оно было для них более привлекательным, чем иудаизм?
— Иисус Христос для Пастернака очень много значил. Он восхищался им, он любил его… И вопрос: почему евреи ушли от Христа, мучил его всю жизнь. Почему эту душу, такую высокую и прекрасную, не поняли его соплеменники, почему учение, которое родилось на еврейской земле, не принял народ, который Пастернак тоже страстно любил, к которому сам принадлежал. Любил и страдал вместе с ним, пытаясь понять, почему так трагична история этого народа… И рассуждал устами одного из своих героев: может, одна из причин — в его замкнутости, духовной изоляции от остального мира? Он всегда считал, что узкие националистические идеи пагубны для любого народа…
По сей день ни евреи, ни православные не могут простить ему этих слов: евреи — первые и лучшие христиане мира! Только бы им не сбиваться в кучу! Только бы они были со всеми!
Вера Василевская, тетя отца Александра Меня, писала, что тоска по христианскому мироощущению присуща многим евреям.
— Истоки этой тоски в основном понятны. Евреи должны были выжить, а принятие христианства давало такую возможность.
— Времена маранов и инквизиции давно прошли, а в советской России слово «церковь» было не менее ругательным, чем «синагога».
— Тогда в чем секрет бессмертия евреев? Почему этот народ сохранил себя среди других народов, культур, цивилизаций? Благодаря Божественной избранности?
— Да… Бог открылся еврею-пастуху, а не великим мыслителям Древней Греции, например… Потом воплотился в человеческой истории и опять же среди евреев… А что касается выживаемости… то русские тоже выжили, не растворились в этой кровавой каше своей истории… Философ Иван Ильин называл это духовным терпением нации… Вот таким духовным терпением обладают и евреи…
Я часто думаю, как этот народ, перенесший Холокост, остался верен Богу, не возопил в гневе к Небу…
— Но почему все-таки Бог допустил Холокост?! Никто толком ответить на этот вопрос не может!
— Наверное, потому, что это вопрос Божественный, а не человеческий…
— А возможно ли, что мой народ еще не выполнил до конца предназначенную ему великую и таинственную миссию? Может быть, еще все впереди…
— Может быть… Великая миссия… Православная Россия тоже считает, что призвана выполнить такую миссию и спасти человечество… Кто знает… Владимир Соловьев писал, что идея нации — это не то, что она сама о себе думает во времени, а то, что думает о ней Бог в вечности…
…Дождь прекратился, ветер утих. В.Д. уехала, пожелав мне «быть умницей и не демонстрировать откровенно свои религиозные воззрения». «Тем более, — добавила она, — что все это для большинства — сиюминутный интерес. Мало для кого вера — суть жизни. Это всего лишь часть жизни, у кого маленькая часть, у кого побольше, но не ее целое».
Так оно есть… Религия (Вера) — и по сей день, и даже больше, чем когда-либо, — одна из форм общественного сознания. Надстройка. Не базис. Не начало всех начал. Не высшая точка отсчета всех человеческих ценностей. Не мера всех вещей — таких, как экономика и политика, наука и искусство, война и мир, любовь и ненависть… А посему мы и имеем то, что имеем, признав всем миром незыблемость и несокрушимость давно известного материального базиса…
Вечер памяти отца Александра Меня прошел так, как мы хотели. После было и непонимание, и непринятие, но все это не коснулось того общего целительного духовного состояния, в котором мы все находились. В зале плакали, когда звучал «Реквием» Моцарта, и с экрана обращался живой отец Александр, царственно красивый и по-библейски мудрый: «…Когда вы творите добро, когда вы любите, когда вы созерцаете красоту, когда вы чувствуете полноту жизни, Царство Божие уже коснулось вас…»
Окончание следует
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340
С помощью PayPal
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
