Ахилла

Повторяем материал 2018 г.

19 июля 1918 года в газете «Известия», наряду с информацией о принятой на днях конституцией РСФСР, в маленькой заметке сообщили, что в Екатеринбурге по постановлению Уральского областного Совета в ночь с 16 на 17 июля (по новому стилю) расстрелян бывший царь Николай II и что Президиум признал решение Уральского областного Совета правильным. Жена и сын Николая Романова якобы отправлены в надежное место, о великих княжнах и приближенных к семье лицах вообще не упоминалось. 23 июля в газете «Уральский Рабочий» вышел текст под названием «Казнь Николая Кровавого».

За последние десятилетия общественная рефлексия по поводу расстрела царской семьи достигла такого градуса, что для многих это убийство стало главным трагическим событием ушедшего века. Но было ли оно таковым для современников? Как восприняли экс-верноподданные гибель своего недавнего повелителя? Напомним, что об убийстве всей семьи императора широкая общественность Советской России узнала только в 1926 году из книги председателя исполкома Екатеринбургского совета П. М. Быкова «Последние дни Романовых». Мы порылись в «фейсбуке» столетней давности — дневниках и воспоминаниях современников тех страшных лет.

***

Известия, 19 июля 1918 года, № 15/415, стр. 4. Последние сообщения:

«Заседание Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. 18-го июля состоялось 1-е заседание Президиума ЦИК 5-го созыва. Председательствовал тов. Свердлов. Присутствовали члены Президиума: Аванесов, Сосновский, Теодорович, Владимирский, Максимов, Смидович, Розенгольц, Митрофанов и Розин.

Расстрел Николая Романова.

Председатель тов. Свердлов оглашает только что полученное по прямому проводу сообщение Областного Уральского Совета о расстреле бывшего царя Николая Романова.

В последние дни столице Красного Урала, Екатеринбургу, серьезно угрожала опасность приближения чехословацких банд. В то же время был раскрыт новый заговор контрреволюционеров, имевший целью вырвать из рук Советской власти коронованного палача. Ввиду этого Президиум Уральского Областного Совета постановил расстрелять Ник. Романова, что и приведено в исполнение 16 июля.

Жена и сын Н. Романова отправлены в надежное место. Документы о раскрытом заговоре высланы в Москву со специальным курьером. Сделав это сообщение, тов. Свердлов напоминает историю перевода Н. Романова из Тобольска в Екатеринбург после раскрытия такой же организации белогвардейцев, подготавливавшей побег Ник. Романова. В последнее время предполагалось предать бывшего царя суду за все его преступления против народа, и только события последнего времени помешали осуществлению этого.

Президиум ЦИК, обсудив все обстоятельства, заставившие Уральский Областной Совет принять решение о расстреле Ник. Романова, постановил:

Всероссийский ЦИК в лице своего Президиума признает решение Уральского Областного Совета правильным».

17 июля 1918 года, В. А. Воробьев, редактор областной партийной газеты «Уральский рабочий»:

Получил в Президиуме областного Совета для газеты текст официального сообщения о расстреле Романовых. Никому пока не показывай, — сказали мне, — необходимо согласовать текст сообщений о расстреле с центром… Я был обескуражен: кто был когда-либо газетным работником, тот поймет, как мне хотелось немедленно, не откладывая, козырнуть в своей газете такой редкой сенсационной новостью — не каждый день случаются такие события, как казнь царя…

19 июля. Марина Цветаева, поэт:

Возвращаемся с Алей с каких-то продовольственных мытарств унылыми, унылыми, унылыми проездами пустынных бульваров. Витрина — жалкое окошко часовщика. Среди грошовых мелочей огромный серебряный перстень с гербом.

Потом какая-то площадь. Стоим, ждем трамвая. Дождь. И дерзкий мальчишеский петушиный выкрик:

— Расстрел Николая Романова! Расстрел Николая Романова! Николай Романов расстрелян рабочим Белобородовым!

Смотрю на людей, тоже ждущих трамвая, и тоже (то же!) слышащих. Рабочие, рваная интеллигенция, солдаты, женщины с детьми. Ничего. Хоть бы кто! Хоть бы что! Покупают газету, проглядывают мельком, снова отводят глаза — куда? Да так, в пустоту. А может, трамвай выколдовывают.

Тогда я, Але, сдавленным, ровным и громким голосом (кто таким говорил — знает):

— Аля, убили русского царя, Николая II. Помолись за упокой его души!

И Алин тщательный, с глубоким поклоном, троекратный крест. (Сопутствующая мысль: «Жаль, что не мальчик. Сняла бы шляпу».)

19 июля, Никита Окунев, служащий пароходства:

Второй день невеселая, дождливая, прохладная погода, а новости — не приведи Бог, какие мрачные!

…самое скверное, самое страшное сообщено сегодня о том, что болезненно ожидалось целый год, — Императора Николая Второго расстреляли…

Для того, должно быть, чтобы для «несознательных», т. е. не потерявших еще страха пред Богом и стыда пред добрыми людьми, эта горестная пилюля казалась сладенькой, — Свердлов обещал опубликовать в ближайшее время собственноручные дневники Николая Второго, его жены и детей, а также письма Распутина к Романовым. Бьют на людскую жажду ко всему пикантному.

В «Правде» по поводу трагического конца Николая Второго, конечно, передовица, повторившая давно известную и всем надоевшую легенду о «кровавости» расстрелянного Императора. Статья заканчивается так: «С двух сторон он был связан с империализмом разбойничьих государств Европы. Там будут плакать о нем. У русских рабочих и крестьян возникнет только одно желание: вбить хороший осиновый кол в эту, проклятую людьми, могилу».

Так напутствуют молодые правители в «горния селения» своего старого предместника. Но смотрите, товарищи! Как бы вместо осинового кола эта историческая могила не вырастила пару хороших столбов с перекладиной. И Толстой верил в Бога не больше Свердлова, но почему-то начал «Анну Каренину» евангельским текстом: «Мне отмщение, и Аз воздам».

А по моему простодушному мнению, на могиле Царя мученика не осина будет расти, а прекрасные цветы. И насадят их не руки человеческие, а совесть народная, которая выявит себя, если не в ближайшем будущем, то по прошествии времени, когда пройдет этот чад, угар, когда забряцают лиры и заговорят поэты. Родится и вырастет другой Пушкин, «прольет слезу над ранней урной» и возведет печальный образ несчастного Царя на благородную высоту, на которую он взлетел, собственно, свергаясь с царственной высоты в тундры сибирские. Вечная ему память и милость Божия на Суде Его Великом!

Покойный Император был моим ровесником. Мне почему-то никогда не верилось, и сейчас не верится, что он был таким, каким его безапелляционно считали не только социалисты, но и монархисты. Мне думается, что я не ошибаюсь, применяя к нему Шекспировские слова: «В жизни высшее он званье человека — заслужил». В его предках было больше «царя», чем человека, а в нем больше «человека», чем царя. Вечная ему память! И никто не помешает мне молиться за упокой его души, и я должен это делать, потому что только в его царствование я и пожил. Было все: и бедствия, и неприятности, и утери, и разочарования, но не такие, какие предстоит пережить, включительно с предсмертными обстоятельствами; были и радости, и удачи, и приобретения, и очарования такие, каких уже никогда и нипочем впредь не будет.

Прости-прощай, самые лучшие два десятка моей полувековой жизни! Иду остальным путем уже ковыляя и нисколько не надеясь на лучшие времена. Вечная память своему невозвратному детству, юности, молодости и мужеству, а рабу Божиему, новопреставленному Николаю: Царство Небесное!

19 июля. Ольга Шереметева, супруга Бориса Шереметева, бывшего старшего инспектора книгопечатания и книжной торговли в Москве:

…Очевидно, что они побиты, и поэтому это последний удар. Но это гадость, даже более. Если можно оправдать убийство пленника какими-то красноармейцами, то можно ли оправдать расстрел без суда и следствия, только для спасения, да и то проблематичного, своей шкуры.

19 июля. Владимир Голицын, бывший князь, бывший московский вице-губернатор, бывший губернатор, бывший городской голова:

Не избегли злодеяния: казнь Николая преступна и нелепа. По-видимому, мало впечатления произвела она на массы, или они уже привыкли к преступлениям. Несчастный человек расплатился за грехи предков.

19 июля. Алексей Орешников, сотрудник Исторического музея:

В большевистских (другие не выходят) газетах напечатано о расстреле в Екатеринбурге 3/16 июля бывшего царя, ввиду создавшейся опасности его побега; бывшая царица и наследник отосланы в безопасное место. Любопытно, что я нигде не заметил ни возмущения, ни сочувствия!

19 июля. Зинаида Гиппиус, поэтесса:

С хамскими выкриками и похабствами, замазывая собственную тревогу, объявили, что РАССТРЕЛЯЛИ НИКОЛАЯ РОМАНОВА. Будто бы его хотели выкрасть, будто бы уральский «совдеп», с каким-то «тов. Пятаковым» во главе, его и убил 3-го числа. Тут же, стараясь ликовать и бодриться, всю собственность Романовых объявили своей. «Жена и сын его в надежном месте»… воображаю!

Это глупость — зарыв, и никакой пользы для себя они отсюда не извлекут. Не говорю, что это может приблизить их ликвидацию. Но после ранней или поздней ликвидации — факт зачтется в смысле усиления зверств реакции.

Щупленького офицерика не жаль, конечно (где тут еще, кого тут еще «жаль»!), он давно был с мертвечинкой, но отвратительное уродство всего этого — непереносно.

20 июля. Михаил Пришвин, писатель:

Забытый царь.

Вчера напечатано, что царь расстрелян «по постановлению» (областного Совета) и что центральный Совет находит действия областного Совета правильными. В «Бедности» же напечатано, что Николай Кровавый, «душитель» и т.д., «преблагополучно скончался».

20 июля. Михаил Меньшиков, публицист:

«Николай II расстрелян». Сразу пришло официальное известие. Тяжелая тоска на сердце. Зачем эта кровь? Кому она нужна? Почему же отрекшегося от престола Альфонса Португалия выпустила за границу? Почему даже Персия предоставила свергнутому шаху уехать, а у нас непременно лишили свободы и, наконец, жизни монарха, которому когда-то присягали? И так недавно! Без суда, без следствия, по приговору какой-то кучки людей, которых никто не знает…

При жизни Николая II я не чувствовал к нему никакого уважения и нередко ощущал жгучую ненависть за его непостижимо глупые, вытекавшие из упрямства и мелкого самодурства решения. Иначе как ненавистью я не могу назвать чувство, вспыхнувшее во мне после японского и затем немецкого поражения, когда выяснилось, что весь позор этот — следствие неготовности нашей и отвратительного подбора генералов и министров. Это я ставил в вину царю как хозяину. Ничтожный был человек в смысле хозяина. Но все-таки жаль несчастного, глубоко несчастного человека: более трагической фигуры «Человека не на месте» я не знаю. Он был плох, но посмотрите, какой человеческой дрянью его окружил родной народ! От Победоносцева до Гришки Распутина все были внушители безумных, пустых идей. Все царю завязывали глаза, каждый своим платком, и не мудрено, что на виду живой действительности он дошел до края пропасти и рухнул в нее…

20 июля. Прасковья Мельгунова-Степанова, супруга историка и издателя С. П. Мельгунова:

Очевидно, сейчас подходит решительный момент — расстрелян Николай II (с семьей) в Екатеринбурге по постановлению местного Совдепа. Центральному исполкому осталось только одобрить это, хотя вряд ли они довольны, ибо их господа — немцы — наверное, посчитаются с ними за это.

21 июля. Вера Бунина, жена Ивана Бунина:

Известие о расстреле Николая II произвело удручающее впечатление. В этом какое-то безграничное хамство: без суда…

[…] ночью я долго не могла спать, меня взял ужас, что, несмотря на все ужасы, мы можем еще есть, пить, наряжаться, наслаждаться природой.

Граф Владимир Коковцев, бывший министр финансов, бывший председатель Совета министров Российской империи. «Из моего прошлого 1903—1919 гг.»:

20 июля или около этого числа в официальных большевистских газетах появилось известие об убийстве Государя в ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге, по постановлению местного Совета солдатских и рабочих депутатов. Приводилось и имя председателя этого подлого трибунала — Белобородова. Говорилось тогда об убийстве одного Государя и упоминалось, что другие члены Его семьи в безопасности. Сказать, что известие это поразило меня своей неожиданностью, не могу. Еще в бытность мою на Кавказе, когда мне приходилось слушать кругом меня самые определенные надежды на близкий конец большевизма, я всегда говорил по поводу перемещений Царской семьи в Тобольск, что это — начало страшного конца, и что гнусная расправа с нею — только вопрос времени. Я не скрывал своего взгляда и говорил многим о том, что думал, и когда мы узнали, что Их увезли в Тобольск, и потом появилось известие, что на Екатеринбург двигаются чехословаки, нечего было и сомневаться в том, какая участь ожидает Их. На всех, кого мне приходилось видать в Петрограде, это известие произвело ошеломляющее впечатление: одни просто не поверили, другие молча плакали, большинство просто тупо молчало. Но на толпу, на то, что принято называть народом, — эта весть произвела впечатление, которого я не ожидал. В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями. Какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка — поцарствую еще», «крышка Николашке», «эх, брат, Романов, доплясался» — слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали. Видно было, что каждый боится не то кулачной расправы, не то застенка.

21 июля. Михаил Меньшиков, публицист:

Тяжелый камень на сердце. От имени всего народа совершено преступление, бессмысленное, объяснимое только разве трусостью и местью. Убили человека теперь уже совершенно безвредного, да и прежде по всемирному праву — безответственного, никому неподсудного. Убили только потому, что он оказался беззащитен среди народа, четверть столетия клявшегося ему в преданности и верности. Вот дьявольский ответ на все эти несметные ектении и гимны! То была великая мечтательная ложь, это подлая реальная правда. Яша говорит, что Лидия Ивановна собиралась уехать за границу, если его убьют. Миллионы совестливых людей уехали бы куда глаза глядят, лишь бы не участвовать в преступной оргии, которая, кажется, все разгорается кругом. «Беднота» — есть такая газетка-поджигатель — кричит: «Да здравствует кровавый террор!»

Но вот еще черточка, которую должен не забыть Шекспир будущего. В том же номере еврейской газетки, где сообщается о казни Николая II, напечатано, что Вильгельм II окончил ораторию в стиле Баха…

Днем. Гамак. Дивный жаркий день. Что мученически убит недавний царь великого царства, природа едва ли более заметила, как если бы погибла муха, попавшая в горячий кофе.

Владимир Петрович Аничков, управляющий отделением Волжско-Камского банка в Екатеринбурге:

Государь казнен. Об этом вчера под гром аплодисментов возвестил на митинге в театре Голощекин.

Итак, Государь казнен без суда по воле Екатеринбургского совдепа. Даже казнить «бывшего тирана», как они называли его, и то не сумели! Не сумели придать его казни то торжественное значение, которым сопровождалась казнь французского Людовика и английской Елизаветы. Боже, как это ужасно, какая бесславная смерть! Но хорошо же офицерство нашей академии: не сумело похитить Императора! Ведь их около восьмисот человек. Допустили казнь почти накануне прихода чехов!

19 июля. Всероссийский Поместный Собор, Деяние сто тридцатое:

Председатель: Если Частному Совещанию угодно открыть Собор, то мы предлагаем такую программу заседания: совершить панихиду по убиенном рабе Божием бывшем Государе Николае II и заслушать заявление о требовании власти об очищении Чудова и Вознесенского монастырей в Кремле.

Протоиерей Ф. Д. Филоненко: Я считаю неудобным совершать в настоящее время панихиду по убиенном бывшем Государе Николае II. Это поставит Собор в очень острое отношение к властям. Этим несомненно воспользуются, чтобы начать жестокое гонение на Православную Церковь. Я признаю, конечно, что Церковь должна идти на мученичество, когда это необходимо, но вызывать это мученичество намеренно Церковь не должна.

А. В. Васильев: Я думаю, что в этом вопросе Священный Собор должен не политиканствовать, а следовать велениям христианской совести и долга. Как бы ни относиться к личности бывшего Государя Императора, но все же этот человек более четверти века нес на себе бремя, тяжелое бремя правления Российским Государством, и бремя это было свыше сил человеческих. Он был верным членом Святой Православной Церкви и от Церкви не отступал и не отрекался. И вот, оставляя всякую политику в стороне, мы должны помолиться об упокоении его души. Если мы этого не сделаем, то введем в соблазн многие миллионы православного русского народа и дадим основание к упрекам: «Ваша Церковь служит власти, поклоняется силе. Раньше, когда бывший Царь был у власти, вы его славословили, а теперь, когда этот человек в могиле, когда сила и власть в других руках, вы не хотите даже помолиться об упокоении его души». Кроме того, следовало бы во всех церквах Русской Церкви совершить о нем сорокадневное поминовение. Оставьте все титулы, пусть поминают не Императора, не Государя, а раба Божия убиенного Николая. Все, конечно, будут знать, о ком молятся, и этим мы исполним свой христианский долг.

Князь Е. Н. Трубецкой: Я хочу напомнить вам о знаменательном совпадении событий. День убийства бывшего Императора совпал с днем памяти великомученика митрополита Филиппа. Это совпадение налагает на нас особый долг. Митрополит Филипп говорил всю правду, не скрывая ее и не заботясь о последствиях. Так должны поступать и мы. Собор также обязан говорить всю правду и являть ее в своих делах. А умолчать о совершенном злодеянии и не помолиться об убиенном бывшем Царе, о котором мы молились в течение свыше 20 лет как о Помазаннике Божием, это значило бы совершить вопиющую неправду. Не следует больше рассуждать. Мы должны делать то, чего повелительно требует наша христианская совесть. Мы должны осенить себя крестным знамением и совершить моление об упокоении души убиенного бывшего Императора Николая II.

Архимандрит Владимир: Я только что прибыл из Киева и не могу не рассказать… о том, как там, в этой колыбели Русской Церкви, народ отнесся к слуху об убиении бывшего Императора Николая Александровича. Недели три тому назад, как вам известно, во всей России распространился слух, что бывший Император убит в поезде во время переезда из Екатеринбурга. Еще до проверки этого слуха в Киеве, к чему несомненно украинскими властями и, вероятно, также и немецкими, вообще очень внимательно прислушивающимися к совершающемуся у нас, были сразу же приняты меры, власти эти не чинили препятствий к совершению в соборе заупокойной литургии и панихиды по убиенном. В назначенный день к 9 часам утра храм был переполнен молящимися, в нем и кругом его собралось до 30 тысяч народа. По прибытии к собору митрополит Антоний получил от Министерства исповеданий приглашение пожаловать в Министерство, помещающееся против собора. Там ему сообщили о полученном немецкою комендатурою известии, что, по тщательной проверке, слух о смерти Императора оказался «очередной провокационной ложью», как то и было затем официально объявлено советским правительством. В Министерстве просили Владыку объявить об этом народу и сообщить, что заупокойной литургии и тем более панихиды не может быть. Народ, при объявлении о ложности слуха, выражал свою радость пением «Боже, Царя храни».

Б. В. Титлинов: Я, отцы и братия, вполне поддерживаю мысль откликнуться молитвою на совершившееся преступление. Но я считаю нравственным долгом обратить ваше внимание на то, что это преступление тяжелее, чем можно предположить по первому впечатлению. По сообщению «Известий», бывший Государь расстрелян без суда и следствия, расстрелян только из опасения его бегства. Так никогда никого не расстреливали, даже простого преступника. Я понимаю, когда конвой ведет арестантов и при попытке к бегству последних расстреливает их: с конвоиров спрашивать нечего. Я понимаю казнь Людовика XVI по постановлению народного суда. Но я не понимаю, как губернский Исполком может приговаривать к расстрелу из одного опасения бегства и как центральная власть может одобрять такое действие Исполкома. Преступление налицо, и на него нельзя не отозваться не только Собору, но и каждому человеку. Но мало отслужить по убиенном бывшем Государе панихиду или даже 40 панихид; нравственное достоинство Собора обязывает его к тому, чтобы заклеймить это преступление соответствующим словом. Долг Собора пред лицом русского народа и пред лицом всего мира возвысить голос против этого акта неслыханной жестокости.

Председатель: За подписью 30 членов Собора поступило предложение прекратить прения по обсуждаемому вопросу. Кто не согласен с этим предложением, прошу встать.

ПОСТАНОВЛЕНО: прения прекратить. 16. Председатель: Позвольте поставить на голосование решение Соборного Совета о том, чтобы была совершена панихида по бывшем Государе — рабе Божием Николае. 17. ПОСТАНОВЛЕНО (большинством, при 28 голосах против и 3 воздержавшихся): постановление Соборного Совета утвердить. Председатель: Объявляю Собор открытым.

Святейшим Патриархом, при общем пении членов Собора, в церкви соборной палаты совершается панихида по бывшем Государе Николае II.

Председатель: Сейчас Собор исполнил свой священный долг.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: