Ахилла

Размышления о социальной работе Церкви и о том, что для этого нужно и что этому мешает.

***

Автор этих строк, глубоко верующий православный человек, отдал много лет жизни работе в церковных структурах. Довелось получить высшее богословское образование к уже имеющемуся светскому, побыть административным епархиальным работником. Пришлось поездить по приходам, попреподавать в семинариях, пожить в монастырях. Пришлось многое повидать, много с кем пообщаться – епископами разных рангов и мастей и работниками патриархии, священниками и игуменами, монахами и монахинями, ну и, конечно, с множеством прихожан, захожан, разных православных активистов, любителей православия и его ненавистников, «старцев» и их духовных чад и так далее, и так далее.

Читая критические статьи «Ахиллы» про положение дел в современной Русской Православной Церкви приходится с очень многим соглашаться. Все есть: и малограмотность священства, причем не только светская, но и богословская, суеверия и обрядоверие прихожан, «странные» решения епископата, хапужничество, наглость и подлость отдельных личностей в рясах, и многое другое. Но возникает законный вопрос: а можно ли что-то в нашей церковной жизни изменить, и если да, то что можно реально сделать? В этой статье я хочу поделиться своими соображениями на этот счет. Я не претендую на системность и всеохватность своих размышлений и предложений, но считаю, что мягкое реформирование части церковной деятельности вполне возможно, было бы желание, ответственность и воля епископата и священства (а также игуменства, во Христе диаконства, монашества и мирянства).

Прежде всего, читающему эти строки следует, в своем сознании, разделить и ни в коем случае в дальнейшем не смешивать две части церковной жизни – богослужебную и прочую.

Богослужебная – это дела алтарные. Это Типикон, круги богослужений, праздники, молебны, Таинства и т.д., и т.п. Тут многое выстрадано столетиями, сложилось в некую упорядоченность и с Божией помощью работает. Бардака, разгильдяйства и благоглупостей здесь хватает. Малограмотности служащих и прислуживающих тоже. Епископы, семинарии и другие богословские учреждения пытаются навести тут порядок, но не всегда преуспевают. Но, все-таки, благодать Божия действует и, как прочитал один семинарист на вечернем богослужении в псалтири, «пастух козла не убоится» (в оригинале, конечно, было чуть по-другому, но устами младенца …).

И если пожарные вынесли постановление, что в храме надо кадить строго по противопожарным правилам, то им показательно покадили, но на этом дело, Слава Богу, и закончилось, и правильно, нечего со своими светскими рылами лезть в церковный устав. Не могу, вместе с тем, не поделиться виденным противопожарным каждением согласно предписанию соответствующего госоргана. Сцена такая. По храму идет, пятясь задом в полупоклоне пономарь и держит над полом лист железный. Далее отец диакон, тихонечко кадит над листом. За ним идет с ведром воды и ковшиком, так же в полупоклоне другой пономарь – на случай, если с листа упадет искра – заливать ее будет. Завершает процессию мужик с огнетушителем. Наглядная притча о церковной жизни.  

В богослужебной части, без сомнения, назрела и где-то, может, и перезрела пора наведения порядка. Однако это дело священноначалия, и мы сюда в статье не пойдем. И если бы наша Церковь ограничилась Таинствами и еще тем, что в Требнике, то и рассуждать в этой статье было бы не о чем. Мне представляется, что иерархия и была поставлена Господом хранить благочестие именно этой части. На него и пожертвования должны собираться, и пусть церковное начальство в рамках этой части тратит так, как им заблагорассудится – Господь их поставил, Он с них и спросит.

Однако, после 1991 года, когда внезапно пала и в конвульсиях скончалась Красная Революционная Гидра, Святейший патриарх Алексий Второй, а затем и Кирилл, при общем ликовании и восклицаниях от радости других Церковных Звезд, решились добавить в церковную жизнь, а затем и усугубить вторую часть. И все заверте…! Вот об этом мы в этой статье и попробуем поговорить.

Что же такое эта вторая часть церковной жизни, деятельности, «служения», называть можно как угодно? В принципе, это то, личное участие в чем не влияет непосредственно на спасение души занятого в этой работе отдельного прихожанина — систематическая социальная работа. Обратите внимание. Не дела милосердия отдельного прихожанина – это на его личной совести и содействует личному спасению — нет, а во-первых — социальная работа, во-вторых — систематическая!

Попробуем перечислить такие второчастные проекты Патриархов со Звездами.

К систематической социальной работе со стариками, инвалидами добавим – работу с многодетными и малоимущими семьями, работу с зависимыми от наркотиков и алкоголя, предабортное консультирование, обучение детей в школах основам православной культуры, работа с молодежью, церковные СМИ и еще многое по мелочи. В общем добрые 80 процентов содержания секций ежегодных Рождественских Чтений.

А теперь внимание! Я НЕ ПРОТИВ ЭТИХ ПРОЕКТОВ в исполнении церковнослужителей и верующих людей. Я против непрофессиональной профанации, осуществляемой церковными исполнителями, причем почти в стопроцентной своей массе! При этом заметим «на полях»: участие в этих проектах необязательно для верующих, а участие священства не делает их исполнителями Христовых заповедей, а всего лишь подменяет деятельность государства и общества, практически не выделяющих ресурсы под эту работу. Впрочем, мы отвлеклись, пусть Святейшества со Звездами оделили своим благословением Церковь на эту работу, пусть.

Обратим внимание, что это РАБОТА и притом СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ. То есть церковнослужителям и мирянам буквально вменено заниматься постоянным деланием в этих сферах. Притом с максимальным охватом страждущих, на мирском языке – рынка обозначенных выше услуг. Если бы речь шла о том, что священство этой деятельностью может заниматься по желанию и также по желанию предлагать ее подопечным мирянам, то да, вопросов бы не было. Но ведь создаются епархиальные отделы. Все священники получают «благословения-послушания», «припахиваются» миряне, создаются секции на Чтениях, патриарх лично следит за статистикой внедрения ОПК в школах, патриархия требует отчеты из епархий и т.д. и т.п. То есть делается попытка организовать систему по работе в огромной социально-образовательной сфере современной России.

Какими бы ни были политические договоренности патриархии с правительством по поводу организации такой работы, ясно, что данную работу, как и любую другую, надо делать профессионально. Что это означает в нашей ситуации? Это обучение профессионалов, удержание обученных профессионалов, организация работы и вложение ресурсов, прежде всего финансовых. Посмотрим на профессиональную составляющую.

Предположим, что речь идет о социальной работе со стариками. Главное, что следует понимать — это люди, брошенные теми, кому они служили, люди с разбитыми идеалами. Оставляя в стороне советский строй и его преступления против людей и человечества, надо понимать, что эти люди верили в то, что они служат чему-то высокому, верили и терпели ради «светлого будущего» (будь оно тридцать три раза проклято!). Еще, в массе своей, эти люди считают, что их «кинули» хапуги, капиталисты проклятые, и люто их ненавидят. Они не в силах перенести свою веру на Бога, так как всю сознательную жизнь, связанную со светлыми, в их памяти, образами, Его отрицались. Что им надо? Не столько проповедь христианства, сколько соучастие в их душевной боли, очень осторожное, мягкое, признающее достоинства советского строя, которому они отдали юность, молодость, зрелость, их личного вклада в то светлое, что можно найти в нашем настоящем. Такое соучастие требует умений и навыков практической работы с проблемой слома человеческих ценностей.  Без навязывания другой системы, пусть даже и чудесной православной.

Молодые, средневозрастные, пожилые инвалиды. Люди, главная проблема для которых в том, что они вычеркнуты из активной жизни, они, к сожалению, презираемые здесь люди. В России это очень остро ощущается. Россия – это страна, где инвалид – это не человек, почти ничего у нас не приспособлено для их нужд. А еще есть страшный опыт коммунистических решений по инвалидам после Великой Отечественной, когда инвалиды войны, пострадавшие за Родину, в 1947 году «вдруг» исчезли с улиц. Куда? Есть страшные слухи. Кто-то говорит про острова в Белом море, где они быстро умерли, кто-то про расстрелы… Факт в том, что в России любят просить своих граждан отдать здоровье, а взамен – видят отдавших в «деревянном ящике со светлой обувью».

Какова их главная проблема? В том числе и мучительные вопросы «почему я?», «а мне за что?». И богословские ответы «все во власти Божией», «вот помучаешься, а «там» тебе будет венец» отправляются на три буквы, и это не имя Иов. И правильно. Человек создан жить и хочет жить и что-то делать, ему нужно ощущение нужности другим людям. Создать это для каждого конкретного человека-инвалида — это пусть и маленькое, но реальное – вот суть работы с инвалидами. Это сложная задача области практической психологии, а не богословия, вовсе не богословия.

Многодетные семьи. Какое главное бремя этих семей? Жуткий круговорот суеты, «День сурка», даже у богатых семей. В чем им нужна помощь? Деньги, вещи? Автор этих строк как-то слышал о выступлении директора одного из детдомов. Тот сказал, детям не нужны компьютеры и вещи – это у них сейчас уже есть! Детям нужно доброе общение. Многодетным семьям нужно общение за кругом суркового дня. Как его организовать? И тут наши православненькие вопият – молитва совместная, беседы в храме и не в храме о Евангелии, Святых Отцах, о духовной жизни. И все забывают, что перечисленное – это духовный подвиг! Не отдушина, не отдых – подвиг! Очень, между прочим, тяжелый и сам по себе изматывающий. А этим людям подвига хватает. Тут надо организовывать что- то легкое, интересное, когда не надо думать, мучиться, страдать, а можно просто «впасть в детство» и на час-два забыть о тяготах жизни, и это не богослужение с молитвостояниями! Тут нужен массовик-затейник с практическими психологическими навыками.

Малоимущие семьи и люди. Как правило, это те, кто так и не понял, что для того, чтобы зарабатывать пусть и немного, но чтобы на жизнь хватало, надо постоянно учиться и вкладывать в эту учебу силы и деньги. При этом ты не получаешь миллион на блюде, ты всего лишь имеешь небольшой заработок. Как говорила Черная королева Алисе в Зазеркалье: «У нас, чтобы остаться на месте, надо бежать очень быстро. А чтобы куда-то попасть? — спросила Алиса. — Тут надо бежать еще быстрее». Таких людей надо укреплять надеждой на малые изменения в жизни, ради которых надо поучиться. Им надо помогать в укреплении воли к изменениям, к учебе совершенно светским специальностям. Ну и где тут требуется богословие?

Зависимые от наркотиков и алкоголя. Это черная тема. Тут люди с разрушающейся или уже разрушенной психикой, многим и психолога будет мало, нужен психиатр. Люди, которых, с одной стороны, «плющит» физическая и психическая тяга к «кайфу», тягучая как смола, неизбывная. Даже тот, кто в завязке десять лет, также рискует сорваться в любой момент, как и употреблявший вчера. Сопротивление этой тяге – это колоссальный подвиг – душевный, физический, подвиг разума и тела. Покаяние, причастие не освобождают от этой тяги, как и вообще не решают психологических и физических проблем человека (единичные случаи – это все-таки единицы на миллионы, не более). Все проблемы остаются в силе и после участия в таинствах и в периодическом участии, и даже, если человек исповедуется и причащается годами. И этим людям предлагается еще и подвиг духовной жизни? Так сказать, в нагрузочку? Да, есть те, кто несет его и укрепляется, их опять-таки единицы на сотни тысяч тех, кто после недели, месяца, года посылает быстро «все ваше Православие» подальше, и опять к бутылке, шприцу, затяжке. В реабилитации есть правило — с такими людьми психологически, в игровой, легкой форме можно работать лишь после года ремиссии и очень осторожно нагружать психологическими задачками. То есть опять-таки здесь богословия явно не хватит.

Предабортное консультирование — уговорить женщину сохранить жизнь ее ребенку. Понятно, что этот ребенок для нее – это потеря привычного уровня жизни, стеснение, ухудшение жизни и т.д. и т.п. А человек еще и хочет жить в этом мире и не собирается думать о загробном. Очень сложная психологическая задача. При том, что еще и остается свобода выбора. Она сама должна выбирать.

А теперь, на закуску, тема дня (месяцев, лет) — преподавание основ православной культуры в школе.

Логика священноначалия понятна. «Взрослые не любят Бога и Церковь, так как о них ничего не знают. Если детям в обязательном порядке рассказать о Боге и Церкви, то они будут знать, кого любить. Просвещая детей, мы просвещаем нашу будущую паству». Яркий пример того, как интересная идея (профессиональной работы с целевой аудиторией по запросам этой аудитории!), будучи неверно осмысленной, спланированной и организованной, обязательно приведет к стратегическому провалу – угроханы уймища денег, сил, ресурсов, а результат «шиш да кумыш».

Во-первых, отношения с Богом идут не от знания о Нем и его Церкви. Сейчас много тех, кто знает о Боге, может узнать, или знает о Церкви – плюются и веровать в смысле молиться, поститься, каяться, причащаться, то есть участвовать в части первой, не хотят. Следовательно, преподание детям знаний о Церкви и т.д. приведет лишь к некоей сумбурной имитации знаний и не более того. Пример из истории. К 1917 году многие в Российской империи знали о Боге и Церкви — и что? Где бурные выступления миллионов граждан РСФСР в защиту гонимой Церкви? Нету. Что учили, чему учили, зачем учили с амвонов и в церковно-приходских школах народ до революции?

Во-вторых. Эмоции и чувства человека, под которыми часто понимают любовь, с верой в Бога и православием никак опять-таки не связаны. Чувства – это некие эмоционально окрашенные энергетические реакции человека – люблю-ненавижу и т.д. Они легко возникают и легко меняют знак – «от любви до ненависти» не километр, а всего один шаг. Кроме того, это не глубинно. Чувства человеку можно менять – смотри революции всех лет, результаты агитпропа. Человек сам может менять свои чувства – смотри аутотренинг и прочие вкусности современных психотехнологий. А вера и любовь к Богу – это нечто внечувственное, это глубокая привязка, что ли, как чувство к родителям – с рождения, когда младенец еще говорить не умеет. Но оно не «вызывается» извне.

На уроках ОПК иной ответственный педагог может разве что показать детям сусально-пряничные картинки, фильмы, музыку, рассказать слезливые истории про льва и собачку, ну и т.д. Это может (а может и нет) вызвать некие чувства, ну и что? В силу сказанного выше, это не закрепится и не отразится на отношении этого будущего взрослого к Богу и Церкви. Тогда зачем весь этот сыр-бор и пляски с бубном вокруг школы?

А теперь вопрос на миллион – что из того, что дети изучают в школе, они нежно любят во взрослом возрасте? Ну точно — не историю с биологией (исключения есть, но редки). А что не любят – школярство! А что это? Ну, там математичка со своей алгеброй, историк зануда, географичка дура и… Ну вы поняли, да? Преподавая в школе ОПК, Церковь однозначно формирует когорту тех, кто будет очень косо смотреть на Православие и говорить: «Да слышали мы, знаем…». Это называется — испортить тему.

А теперь вопрос по ОПК на десять миллионов. А что будут делать на приходах эти гипотетические просвещенные православием дети, когда придут в храм… ну скажем, подростками или юношами и девушками?

Что им будет предложено на приходах?

Работа с молодежью. Здесь я не могу говорить долго, так как слезы наворачиваются на глаза и перо выпадает из обессиленных рук моих. На приходах им предложат посмотреть кучку фильмов за чаем и поговорить о сладостной духовной жизни, в лучшем случае сходить в крестный ход или поход (один раз или два в год) и… все? Ну, отдельные просветители – один на тысячу храмов — может еще что-то и предложат, а так – скукотища. Потому что подростков и молодых интересует вопрос – что мне делать в этой жизни, как заработать, как отдохнуть клево! Ну, и противоположный пол, разумеется. И все проблемное, все на гормонах замешанное! А вы им сусальные переливы о том, что «надо жаждать Бога, причастия и т.д.»? Они не понимают этого. И уходят.

А теперь внимание, вопрос! И зачем надо было городить огород с ОПК, вбухивать туда прорву ресурсов, если тех единиц молодежи, которые добредают до храмов, вы удержать не можете?

В общем, если подвести неутешительные итоги, мы имеем следующее. Объявленная Святейшествами и Звездной Ко кампания по тотальному решению Церковью проблем государства и общества требует:

Психологов-практиков, психотерапевтов, или хотя бы консультантов в практической психологии и педагогике, имеющих навыки ведущих тренингов, массовиков-затейников, притом специализирующихся на работе:

• с психологическими травмами,
• с потерей ценностей и смысложизненных ориентиров,
• с семейными проблемами и проблемами в общении,
• с подростковыми кризисами,
• с реабилитацией алко- и наркозависимых,
• с кризисными состояниями женщин,

и еще вооот такой список душевных, ВНИМАНИЕ, не духовных (хотя и это надо), а душевных проблем нашего несчастного общества!

А еще эту работу надо организовывать! То есть нужны те, кто знает, что словосочетание «менеджмент проджекс» — это не бесовский глагол, умы верных смущающий, а обозначение суммы знаний, умений и навыков, которыми должны обладать ВСЕ руководители второй части церковной деятельности – все! От мирянина на приходе, священника и настоятеля до епископа! Да, да! Епископа! Ибо Благодать Божия, немощное врачующая и что-то там восполняющая, восполнить отсутствие элементарных управленческих знаний, как и отсутствие практических умений и навыков по психологии может только в сочетании один на тысячу, а то и на десять тысяч.

А теперь вопрос на сто миллиардов. И сколько в современной Церкви епископов, священников, монашествующих и мирян такими умениями и навыками обладает? Не слышу? И откуда их можно взять? Из семинарий? Там есть один предмет «психология», и один предмет про экономику, читаются с темпом одна пара в неделю один семестр. Из церковных богословских вузов? Там нет подготовки практических психологов и управляющих проектами. Воспитаем Бабу Ягу в своем коллективе? Слабо, некому воспитывать. Кроме того, большинство епископов и священников считают психологию и экономику страшной западной ересью и даже слышать этих слов не хотят.

Не могу забыть одного славного игумена – подвижник, молитвенник, постник, девственник и во всяком деле благой споспешник, который несколько раз предлагал одному церковному деятелю разработать проект, модель народной экономики нашей страны, но без денег. Чтобы не создавать страсть сребролюбия в экономике. И что тут сказать? Что экономики без денег не бывает? А он – а ты подумай, помолись и разработай. Церковно-приходской идиотизм в кубе!

А еще некоторые шибко умные митрополиты считают, что все проблемы можно решить силами волонтеров. Но, увы, владыки. Волонтер работает пока хочет, а это не надолго, с ним выполнение проекта не спланируешь толком. А главное, настоящий специалист работать бесплатно точно не будет – он много денег вложил в образование и вынужден все время вкладывать в его поддержание на должном уровне, так что имитацию бурной деятельности силами волонтеров создать можно, но реального результата не будет.

Итак, классная идея о том, что именно работой специалистов с населением по насущным проблемам этого самого населения можно привлечь в Церковь тысячи прихожан, была подменена простецкой идеей, говоря образно, с помощью валенков в руках осенью 1941-го остановить германскую армию на подступах к Москве и обратить вспять, и взять-таки Берлин к январю 1942-го. То есть при полном отсутствии человеческих и финансовых ресурсов для привлечения этих самых человеческих и при отсутствии даже намеков на их подготовку, при общей тотальной профессиональной безграмотности всех и вся на приходах (за исключением единиц), при том, что эти приходские все и вся вообще ничего не понимают в том, что надо делать и как работать с людьми, Святейшества со Звездами объявили грандиозную пятилетку Великого поворота людских мыслительных рек в нужное русло, и грохнули туда кучу средств и сил, и уже скоро будет окончательно ясно, что просадили, как в тотализаторе, сделав ставку не на ту лошадку, все и вся.

Что сейчас можно сделать?

Главный принцип следующий. Прежде чем пушка выстрелит, ее надо зарядить, а для этого создать пушкопроизводительную и зарядопроизводительную промышленность.

Необходимо потратить лет пять на создание профессиональных групп при епархиальных управлениях под личным контролем епископа.

Что это за группы? Почему при епархиях и под личным контролем?

Это группы мирян, не священства, а именно мирян! Человек три-пять-десять максимум, в зависимости от размера епархии.

Эти группы следует обучить на разных курсах подготовки: а) практической психологической работе, не теории, оно им не надо, а практике работы с разными проблемными людьми; б) основам управления проектами. То есть не надо их учить в вузах – дорого, долго и не нужно. Достаточно курсов переподготовки, но только у преподавателей-практиков – будет дороговато, но оно того стоит!

Этих людей надо обеспечить нормальным доходом – по зарплатам среднего специалиста главного епархиального города, ну, чтоб не сбежали после учебы. Поэтому и контроль епископа должен тут быть личный – там, где деньги, там и искушения, об этом ниже.

Их задачи:

а) работать по проблемам прихожан при кафедральных и иных главных храмах – нарабатывать и поддерживать опыт,

б) обучать группы для благочиний и отдельных храмов.

Цель всего этого – создать точки профессионального роста при епархиях. Не болтунов привечать, пусть и со степенями и званиями, не поручать это семинариям и другим «вузам», не батюшкам поручать – заслюнявят и утопят идею в пустом и велеречивом многоглаголании, а просто создавать группы практиков-мирян, холить их, лелеять и любить епископу лично. И за это требовать, чтобы они учились все время – оплачивать им повышение квалификации, ну и что бы других учили. А работу проверять по количеству принятых прихожан и проведенных групп, да реакцию людей-участников слушать.

Такая работа займет года три, а то и все пять. Денег уйдет – сто тысяч на одного на обучение, плюс, если по пятьдесят тысяч зарплаты каждому в месяц, то есть миллион восемьсот на троих в год обеспечение. Плюс повышение квалификации — тысяч сто в год на троих, итого, стало быть, будет два миллиона двести в год на группу трех человек. Ну что ж, икон поменьше заказывать, ремонтов меньше сделать, колоколов меньше отливать, оклады на иконы поменьше да попроще делать, облачение пореже менять, да всяких болтливых бездельников посокращать. Но окупится ведь! Среди простого и не очень люда слух пойдет – в епархии проблемы людей реальные решают, помощь оказывают. Потом, люди-то практики реальный опыт накапливают, за этим опытом будут другие спецы подтягиваться. Опять-таки есть кому обучение приходских работников поручать, да и обучение-то какое, загляденье! Не теории глупые, занудные, а разрешение реальных проблем реальных людей – штучный товар, хенд мэйд.

Главные угрозы. Первое – попы. Ни в коем случае их нельзя в такую группу допускать. Почему? Учиться не будут, потому что у них все силы должны уходить на служение и духовное окормление паствы, а не на работу психологическую. Искушение, однако ж, для епископа будет отчаянное. Потому, что священник в руках его как тряпка – хочу на батарее повешу, хочу стенку тобой оштукатурю, хочу на пол у порога кину. А мирянин нет! Чуть что не так, и все, оревуар, владыко, а я в мир работать. Укорот только один – подобрать реально думающих и работающих людей (ох как это непросто будет!), дать им достойную оплату, почет и уважение организовать. Очень важно! Забыть про свое барство, чванство, «я тут типа сам Христос на кафедре» и т.д., не делать из них холопов и холуев, помнить, настоящие спецы этого не выносят.

Второе – миряне–прилипалы, клещи, клопы. Это целая когорта остепененных преподов разных вузов, техникумов и училищ, любителей потрясти регалиями, образованиями. Богословов, складно говорящих и поющих о том, как надо любить Христа. Но реально с людьми, с их проблемами не работающих, работу с людьми тайно ненавидящих и чурающихся! Как их проверить? Очень просто. Приходит, к примеру, такая фифа – кандидат наук, а упаси Господи еще и доктор, верующая не могу как, говорит складно, стотыщпятсот публикаций. А мы ее поработать с бомжами и алкоголиками – да так, что б им интересно было, а потом еще и со стариками в богадельне.

И условие — учиться не в аудиториях красивых только, а в аудиториях плюс в работе с бомжами, алкоголиками, стариками и т.д. Сразу станет ясно, кто перед нами.

Рекомендуемый возраст – 25–35 лет, с высшим образованием очень желательно.

Третье искушение – сделать из этих людей подвижников, молитвенников и постников. Нет и еще раз нет! Если в храм раз в месяц исповедаться зайдут – аллилуйя! Но только добровольно и по желанию. У этих людей служба – работа с людьми страждущими, исповедь – через день выслушивание историй жутких, намертво человека колбасящих и мозг срезающих у неподготовленного, причастие – обучение работе с людьми. Их главная цель – сделать себя инструментами Божьими на пользу людям и баста. Помнить, они не монашествующие и не священники. Они миряне – специалисты по людским проблемам. И если кто из них в храм зачастит, так прямо и останавливать: если будешь часто в храм бегать – переведу в пономари! Кроме шуток. Нравится или нет, но частое посещение служб (еженедельное и чаще) отупляет человека и делает его неспособным к обучению и трезвомыслию в работе с проблемными людьми! Вот хоть плюйте в меня, хоть бейте. Но раз в две-три-четыре недели вечером исповедаться, а утром причаститься – в самый раз. А уж слушание проповедей длиннее пяти минут ввергает человека в идиотию дня на два, а то и на три! Не делайте из спецов идиотов!

Вот и все. Если это проделать, а ведь несложно, то люди к храму потянутся, так как им, людям, прежде всего нужна помощь в разрешении их реальных житейских проблем, этого они ищут в храмах наших и это можно им дать, не через чудо, а через профессиональную психологическую работу, хорошо оплачиваемую и уважаемую.

Читайте также:

• Проблемы внутрицерковных отношений в психотерапии священнослужителей