Ахилла

Вопрос читателя вынесен в заголовок. Вопрошающий далее поясняет:

Что чем-то отличается – несомненно, и все это ощущают. Не зря за батюшками прихожане толпами ходят, значит, общение со священником что-то дает. Мне видится, что миряне стремятся «погреться» в священнической благодати – пока «своей» не хватает. «В норме» со временем эта необходимость быть поближе к батюшке проходит, «в патологии» — выливается во внутреннее сектантство.

Когда только что рукоположенный священник служит сорокоуст – это нечто! Многие стараются эти службы не пропускать, кажется, что и ты – на Небесах. Но часто это быстро заканчивается.

Бывает иногда, что священник тебе что-то такое важное и нужное вовремя скажет, что буквально обалдеваешь и потом помнишь годами.

То есть благодать в чине рукоположения действительно дается. А вот всегда ли она распространяется на пастырство? Священники – люди, каждый со своими грехами, психологическими комплексами, уровнем образования, типом мышления… И все эти особенности проявляются в общении с мирянами. Священник может быть капризным, грубым, высокомерным, ленивым, может говорить правильные слова, и тут же, на глазах, делать нечто прямо противоположное… И это все нормально, он такой же падший человек, как и мы все. А вот что, по-моему, явно ненормально – его представление, что на все это (и на многое другое) ОН ИМЕЕТ ПРАВО. Имеет потому, что он является «носителем духовности», и ВСЕ, что он говорит и делает – истина в последней инстанции (я здесь только об отношениях «священник – прихожанин», на других уровнях это наверняка не так).

В храмах обычные человеческие отношения зачастую много хуже, чем в светских коллективах. Можно, конечно, все на лукавого списывать, но явно ведь просматривается «священнический фактор». Батюшки позволяют себе слова и действия, которые в приличной мирской среде совершенно неприемлемы. Могут оскорблять, унижать, обманывать… Утверждая при этом, что делают они это не «по злобе», а из высших духовных соображений. И что нормальные, уважительные, человеческие отношения в Церкви нужно отринуть, что они – мешают «духовности». Это они так говорят, а ощущение возникает, что они просто используют свой сан и сложившиеся у паствы представления о духовности в качестве маскировки своих индивидуальных особенностей. Может быть, и не осознавая этого под влиянием уверенности в своей избранности.

Так есть эта сакральная избранность, или ее нет? Есть нечто, позволяющее священникам воспринимать себя как Того, Кто Знает, как глашатая воли Божией? А мы, миряне, понимания этого просто не можем вместить? Или все-таки эта способность не дается автоматически в рукоположении, а требует личных усилий? В том числе, и, может быть, прежде всего, чисто человеческих, душевных?

Я не из любопытства этот вопрос задаю. Мирянам необходимо понимать, как относиться к священникам, когда их слушаться, каких вопросов лучше и не задавать, а положиться на волю Божию, не через священника воспринимаемую… «Классическое» духовничество, когда «священник всегда прав», сейчас для многих непригодно. Так же, как и представление о том, что обсуждать священников – не осуждать даже, а просто «констатировать факты» — самый страшный грех, не имеющий прощения. Не всем подходит отсутствие рассудительности, времена такие.

***

Отвечает священник Павел Радин:

Я готов ответить на суть этого вопроса.

А она (суть), как всегда, прямо в словах не выражается. Ибо мне кажется, изначально вопрос звучал так: РАССКАЖИТЕ, ЧЕМ СВЯЩЕННИК ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ОБЫЧНОГО ЧЕЛОВЕКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СВЯЩЕННИКА, КОТОРЫЙ ДУМАЕТ, ЧТО ОН ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ОБЫЧНОГО ЧЕЛОВЕКА? Ответ лежит в области психиатрии, и настолько очевиден, что даже стыдно его озвучивать. Поэтому и я не буду, а расскажу о другом.

Мы все жертвы советского кинематографа. А конкретно – сказки «Морозко». Злые мачехи не вытирали нам попочки, не целовали пяточки, а продвигали вместо нас своих дочерей. Мало того, родные отцы добровольно отвезли нас в лес, где и бросили, окончательно спившись.

Потому-то и ползём мы, замерзшие Алёнушки, на свет детской сказки, где главный действующий персонаж – бородатое создание в длиннополых одеждах. Всемогущий. Хочет — птичку заморозит, хочет – приголубит брошенку. Почти как Баба Яга, только добрый, типа доверять можно. Но не знаем мы, что попали не в сказку, а в хоспис, где безнадежные больные, надев докторский халат, вот уже как сорок лет водят остальных по больнице в поисках выхода. Казалось бы, жизнь должна учить! Она тебе и ипотеку в качестве лекарства прописала, но ты все в сказку веришь и как дурак орешь: «Медвежонок! Лошадка!» и прочие безумные глаголы.

Настоящая поповская духовность пахнет вчерашним немытым телом, пятью детьми и ожиданием приезда друга из соседнего села. Такого же немытого, но высокодуховного товарища, с которым бухаешь гораздо больше, чем служишь.

В бытность свою регентом имел честь знать настоящего священника, у которого не было и подобия того, что можно назвать елейностью. Звали его Владимир, его все любили. Потом он принял монашество с именем Викторин. Я помню, как мы, певчие, резвились, крича: «Наш Некторин идет»! Еще помню, как приходские дети лепили снеговика и батюшка им помогал. А потом, когда девочки уходили, переставлял морковку с верхнего шара на нижний. И еще, когда я на исповеди говорил о грехах, инфернально совершенных мною во сне, он советовал меньше жрать на ночь. И еще он на запивку покупал самый дешевый коньяк, который можно найти за золото, ибо был бессребренник.

Про благодать… Да, она есть. Только мы, новоначальные попы, не умеем ею пользоваться. Для нас она совсем не энергия добра, так как настолько сильна, что в первую очередь рождает ненависть к вам — «неразумным прихожанам» (ибо проклят народ, не знающий Закона). Учитывайте это все почитатели «сорокоустных батюшек». Не дай Б-г, вы отступите вправо или влево от луча, в центре которого ваш обожаемый ОБЪЕКТ, — кары не миновать.

Только гораздо позднее мы понимаем, что священник ставится вверху «духовной лестницы» специально. И его путь отныне только вниз – к своим друзьям-мирянам.

P.S.: Но потомственных попов это не касается, они с этой лесенки не сойдут никогда, не ждите. Не для того их высокопреподобия выжили в семнадцатом году.

Артем Петров, протестантский священник, Новоапостольская церковь, Беларусь:

Священник — это простой человек, а значит он греховен, имеет множество недостатков, склонен совершать ошибки. Но он призван Богом на служение в церкви, на служение ближнему, а это в свою очередь требует большой ответственности и самоотдачи, и если где-то в чем-то проявить лень, как за этим последует поражение и падение авторитета священнослужителя.

Каждый священник проповедует, проповедь — это большое искусство, это когда ты подымаешь духом того, кто пал духом, даешь ответ на вопросы тому, у кого есть вопросы, вдохновляешь того, кто отчаян.

Душепопечительство и искусство проповеди — две важные составляющие практического служения священника, но есть и третья сторона, причем самая важная — это духовная составляющая священника, как то, о чем говорит, в чем наставляет, он применяет в своей жизни.

Священник отличается от прихожанина тем, что он может и должен так вдохновить, как никто и никогда (хороший пример нам дает Серафим Саровский).

Священник — это тот человек, который не имеет чувства собственного достоинства, тот, который подставит вторую щеку и даст снять с себя рубаху, и еще помолится за своего обидчика. И, по примеру Христа, у священника должно быть стремление к скромной жизни, даже если священник имеет большие возможности.

Добавлю, как протестантский священнослужитель, что священство — это прежде всего не профессия и не работа, это служение Богу. Священник не должен ожидать оплаты труда и благодарности за свой труд.

Священник Андрей Свистоплясов, РПЦ МП:

В школьном богословии написано, что священникам дана власть: учить, священнодействовать и управлять (приходом, благочинием…). Я не знаю, как это было реально в духоносные века первохристианства, но в наше время надо с большой осторожностью относиться к учениям и поучениям от лица священнослужителей, а также к их управлению, особенно это касается практики духовничества.

К сожалению, редко можно встретить просто искреннего, честного священника, не пытающегося разыграть театр одного актера, ради конвертации духовных ценностей в материальные или ради каких-то других выгод, или просто по гордости. Пастырей, которые любят давать непрошенные советы, или брать руководство над пасомыми по собственной инициативе, я считаю, надо обходить за километр. Мне в первые годы своей церковности «посчастливилось» попасть под влияние одного творческого батюшки, художника в прошлом, который считал своим непременным долгом рулить судьбами людей, лепить из них то, что ему казалось единственно правильным. Причем он выбирал в жертвы своего особенного попечения тех, кто был более податлив – одиноких женщин и подростков из не очень благополучных, неполных семей, где родители не могли дать должный отпор. В силу неофитской очарованности и доверия, а также подросткового возраста, я приобрел от такого руления моей судьбой немало серьезных проблем, которые пришлось разгребать годами. Теперь я сам крайне остерегаюсь давать советы людям относительно их личной жизни, личных решений, не люблю, когда меня кто-то пробует назвать духовником.

С рукоположением священнослужитель не приобретает никаких бонусов в виде повышения интеллектуального уровня, не становится автоматически более духовным, прозорливым, знающим и т .п. Да, «Дух дышит где хочет..» (Ин. 3:8), и от только что поставленного безусого священника, не успевшего получить начальное богословское образование, можно получить ответ на актуальный вопрос, особенно, если человек имеет веру, а обстоятельства и время не позволяют искать более искусных. И ослицы иногда могут заговорить и преподать урок пророку. Но это все же исключение, и в целом не стоит пытаться желаемое выдать за действительное.

Нам надо учиться строить свои мысли, слова и поступки на Евангельском благовестии и самому нести ответственность за свои решения. Хорошо, если у нас в досягаемости есть добрый священник, друг, который рад по возможности подсказать нам, как равному, не ради чего другого, а по любви, сочувствию, просто поставив себя на место человека, требующего помощи и совета.

Священник Виктор Пасечнюк:

Ничем не отличается священник от мирянина, если только не учитывать ту сугубую ответственность, которую на себе несет священнослужитель, поставленный в Церкви для служения Богу и народу Его.

Во-первых сказано: «не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» (Иак.3:1), а во-вторых, «кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лук.12:48). А вверено священнослужителям по обязанностям священнического служения очень много, за что и придется им дать отчет перед Всевышним. Обязанность же священника быть образцом для верных. Что согласно словам апостола и написано на священническом кресте как памятка: «будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим.4:12).

Ответственность, конечно же, означает некое возвышение ответственного над подопечным, поэтому сказано находящимся в послушании у иерархов: «повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет» (Евр.13:17). Но если есть некое подобие иерархических отношений между мирянами и духовенством, то это подобие должно отображаться в заботе об окормляемых духовенством людях, то есть апостол заповедует любовь в отношениях духовенства и мирян. Если священнослужитель является для мирян образцом духовной жизни и имеет братское попечение о вверенных ему людях в научении их Евангельским словом и собственным примером, то ответными чувствами мирян будут любовь и уважение. «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Пет.5:2,3). Если священник не выполняет свою обязанность, а корыстно господствует, то и ответное чувство мирян будет соответствующим.

Отношения пастырь-мирянин — это отношения братские. Порой, в силу большой разницы в возрасте и большого периода духовного окормления, эти отношения становятся отеческими.

Но нужно признать, что сами миряне и священнослужители рады возводить между собой глубокую пропасть. Для мирян, которые недугуют церковным «магизмом», очень удобно иметь веру, что их «отченька» или «владыченька» помолится, и все их проблемы исчезнут. Прочтет, и все их грехи простятся. Вынесет решение – и самому ничего решать не нужно. И Бог, как правило, таким мирянам уже не нужен. И Слово Его им без надобности. И сами люди при этом теряют упование на Бога, теряют молитву и ограничивают свой духовный рост, оставаясь неразумными детьми, невзирая на слова апостола, который предупреждает нас, дабы мы «не были младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения» (Еф.4:14).

Также и духовенству бывает очень соблазнительно ощущать себя наместником Бога на земле. Любой священник при желании может (и иногда так и делает) себя поставить так, что к нему будут очереди стоять, прославляя его прозорливость и чудотворность. Эти приемы сильно воздействуют на новоначальных христиан, но как правило, очень травмируют их, что плачевно сказывается на последующих периодах духовной жизни.

Когда-то было отделённое от народа левитское священство. Новозаветное священство – это обычные миряне, избираемые для служения в Церкви. Но возникает вопрос: если духовенство из мирян, то разве церковь ничем не должна отличатся от живущих в миру людей?

Многие ищут это отличие. Оттого и перекосы с «гуруизмом» и «папизмом». Оттого страстный поиск старцев, и последующие за этим разочарования.

Люди приходят к Богу и в Церковь с надеждой увидеть в лице священнослужителей образ святости, увидеть сверхлюдей. И это закономерное желание и стремление человека, который задумывается о духовной жизни. Приходящий измениться жаждет увидеть тех, кто уже изменился. И он должен встречать эти образцы святости, для того чтобы и самому стать таким же, и уже не отличаться ничем от священников, учителей и старцев, кроме ответственности, которую имеют они из-за своего служения.

И если священник рожден от Духа, то и пришедший наверняка сможет получить духовное рождение, а не подмену евангельских принципов при духовных манипуляциях корыстолюбивых и властолюбивых пастырей.

В церкви мы ничем не должны отличатся друг от друга в Духе Святом. Так как во Христе Иисусе – все новое творение. «Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь» (Гал.6:15), и нет уже «иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал.3:28). Если ты рожден от Духа и стал новым творением, то все равно кто ты, и кто рядом с тобой, — священник, епископ или глава административного округа, богатый или бедный – ты новое Божие творение и член народа Божьего. И напротив, если ты священник или епископ, но от Духа Божьего так и не родился, то ты чужд славы Божией, независимо от того, какие бы знаки отличия не носил на себе, и каким почетом и роскошью не был окружен. Ведь Слово Божие категорично в этом вопросе: «Если кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8:9). Когда-то вся церковь настолько была свята, отличалась от внешних, что «из посторонних никто не смел пристать к ним, и народ прославлял их» (Деян. 5:13).

Задающимся вопросом отличия мирян и священников могу порекомендовать книги и статьи священника Николая Афанасьева и некоторые главы книги Петра Иванова «Тайна Святых».

Задайте свой вопрос ахилловскому батюшке: ahilla.ru@gmail.com

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: