Ахилла

В этой статье не будет жареных фактов. Это попытка осмыслить свой путь и предложить подумать вместе.

Кратко о себе: кандидат исторических наук, эксперт-теолог.

В православную Церковь я пришел в 1995 году, когда мне было 13 лет. Привела меня мать, и около полугода я ходил в храм в основном по ее побуждениям, не желая вступать с ней в конфликты. Потом постепенно втянулся сам.

К воцерковлению меня подтолкнули несколько обстоятельств. Во-первых, мы жили в социально неблагополучном городе на Урале. Несмотря на довольно большое количество жителей (больше 200 тыс.), культурная инфраструктура была очень убогой. Зато как любой промышленный (или, точнее, постпромышленный) постсоветский город он стал очень быстро криминальным. Наркомания, алкоголизм, большое количество бывших зеков среди населения (в сталинские времена город входил в систему ГУЛАГа, и сейчас вокруг несколько зон) – все это породило тотальную жизнь по «понятиям». Я был болезненным ребенком, очень рано пристрастился к чтению. Поэтому вся эта блатная «культура», расцветшая вокруг пышным цветом, вызывала во мне лишь отвращение и отторжение. Во-вторых, этот возраст для меня был временем поисков смысла жизни. Родители мои — люди достаточно простые и философскими размышлениями не обременные. К тому же 90-е годы заставляли больше думать о вещах насущных. И поделиться своими мыслями мне было не с кем. В-третьих, постоянные скандалы в семье (в первую очередь из-за властной и авторитарной матери) побуждали искать хоть какую-то отдушину.

Этой отдушиной и послужил храм. Сейчас я понимаю, что воцерковление стало для меня просто формой внутренней эмиграции. И в не меньшей степени – психотерапией. Наш храм, священники (это я опять-таки понимаю только сейчас) были исключениями в Церкви. К вере и священству они пришли по идейным соображениям. Настоятель и мой первый духовник о. Олег – человек образованный, выдающейся честности и порядочности. Поэтому хорошая церковная музыка, внятное чтение, реальная молитва священников в алтаре – и прихожан собирала и делала их доброжелательными и вменяемыми. За время своей церковной жизни я убедился не раз в справедливости пословицы: «Каков поп – таков и приход». По крайней мере больше я не видел случая, когда настоятель в алтаре устанавливал запрет на разговоры на посторонние темы и сам бы его придерживался неукоснительно. В пономарке – пожалуйста, но пришел в алтарь, стал у престола – будь добр молись. Иначе зачем пришел? В то же время богослужения старались не затягивать, учитывать возможности прихожан.

Такой максимализм в лучшем смысле этого слова и честное отношение к духовной жизни повлияли и на меня. В том числе и на мой уход из православной Церкви впоследствии.

Именно из-за серьезного отношения к молитве настоятель о. Олег не приветствовал в алтаре большое количество алтарников, тем более детей (и своих тоже). Поэтому жизнь в Церкви для меня сосредотачивалась в основном на богослужении и молитве, таинствах. И конечно же, для меня, как человека интеллектуального склада, большое значение имела духовная литература. По счастью, будучи людьми душевно трезвыми, наши «отцы» в церковную лавку закупали качественную духовную литературу. На меня большое, даже решающее влияние произвели три книги: Древний патерик, Авва Дорофей и «Силуан Афонский» архим. Софрония (Сахарова). Там действительно были мысли и смыслы, которые я до этого не встречал. Как ни странно, я не думал о монашестве. Для меня форма не имела (да и не имеет сейчас) особого значения. А жить духовной жизнью можно в любом социальном состоянии.

Я понимаю сейчас, что церковные песнопения, молитва Иисусова, которую так «пропагандировал» о. Олег – это все оказывало на меня психотерапевтическое, успокаивающее нервную систему влияние. Сейчас я вряд ли назвал бы это благодатью.

Несмотря на такое глубокое погружение в мир религии, я не был, как говорят сейчас, «ПГМ-нутым». У меня было много самых разных интересов. Примерно в это же время я начал ездить в археологические экспедиции, стал увлекаться археологией как наукой. Я, конечно, понимал, что многие данные религии и науки не стыкуются друг с другом. Но каким-то образом все это уживалось во мне, по теории «двух источников». Да и причины моего прихода в Церковь были больше психологического, интуитивного, чем рационального плана.

У меня были намерения совмещать научную и священническую стези, но после третьего курса института я чуть не совершил опрометчивый поступок, поехав поступать в семинарию. Я не был таким уж наивным и знал прекрасно о голубых делах в Церкви и голубых семинариях. Поэтому поехал хоть и в провинциальную, но более-менее приличную. Экзамены сдал успешно и был принят, но после долгих раздумий решил не поступать. Во-первых, бросать начатое образование было неразумно, во-вторых, казарменный порядок в семинарии, всеобщая принудиловка обязательных молитв, да и куча иной дурости меня как-то не впечатлила.

Поэтому я стал учиться в институте дальше, и у нас с моим духовником были планы, что после окончания института по его ходатайству меня рукоположат, а затем я заочно буду учиться в семинарии (в начала 2000-х такая практика была широко распространена). Я стал алтарничать, читать на клиросе, глубоко вник в литургику и богослужебный Устав. И, конечно, глубоко вник в подноготную поповской жизни.

А жизнь реальная повернула совсем в другую сторону. Мой духовник (он же и настоятель нашего прихода) вскоре оказался не в фаворе у нового архиерея. Его убрали из храма, который он восстановил, стали кидать с одного прихода на другой. Потом он вообще перебрался в епархию на юг России – из-за тяжелой болезни дочери. Я к тому времени поехал в Москву – поступать в аспирантуру. Так наше общение и прервалось. В Москве я также заочно окончил Свято-Тихоновский университет. Работал в епархиальных структурах Московской (городской) епархии. Служил алтарником в разных храмах Москвы и Московской области. После окончания аспирантуры работал в одном из институтов Академии наук.

Все это позволило мне узнать как теоретическую, так и практическую сторону православной жизни. Карьеристом я не был, старался не врать самому себе, не закрывать глаза на неудобные вопросы, перед которыми меня ставила жизнь.

В 2013 году пришлось вернуться на родину, так как к тому моменту оба родителя тяжело болели и нужно было за ними ухаживать. Именно этот год я считаю началом своей новой жизни, своего освобождения.

Что же произошло? Нельзя сказать, что были какие-то из ряда вон выходящие события, которые меня «вытолкнули» из Церкви. Скорее происходил мой личностный, можно сказать, духовный (но не так, как это понимает Православие) рост, произошла эволюция личности. Количество жизненного опыта перешло в качество. Если раскладывать по полочкам.

Во-первых, ко мне пришло понимание сущности Православия. Есть определенные лозунги, догматы, которые та или иная религиозная организация провозглашает. А есть психологическая подоплека, которой и обуславливается то, почему адепты этой организации думают и действуют именно таким образом. Реальной идеей, догматом, основой Православия, на мой взгляд, является экклезиологическое монофизитство.

Расшифрую это понятие. Православие (само до конца это не сознавая) считает, что в Церкви и мире действует фактически только Бог. Перелагая известное выражение, Православие считает, что человек должен раствориться в Церкви, как капля меда в океане. Из этого проистекают все качества Православия. Консерватизм – если действует Бог, то все установленное – самое лучшее, и как это можно менять? Человек в таком случае становится просто орудием Бога, Церкви и интересен только потому и затем, пока этим орудием является. Отсюда нездоровое поклонение всяким «старцам» и просто культ того или иного священника, причем чем «чудесатее» ведет себя такой священник – тем культ больше. То есть, это не уважение или преклонение перед личностью этого священника, а культ некоего «божка», который через «старца» говорит и действует. Оборотной стороной такого отвержения человеческого начала в Церкви является грубое использование людей в своих интересах: архиереи используют священников, те – своих прихожан, настоятели монастырей – братию, трудников и паломников. А когда человек не может приносить материальной пользы – его просто выкидывают, из жизни и из организации, часто в прямом смысле. Таких примеров я видел предостаточно. Фактически человеку и человеческому началу в Православии места нет. Нет свободы мнения, творчества, свободы простых личностных проявлений. Все должно подчиняться когда-то и кем-то придуманным образцам. Православная «феня», одежда и т.д. И высказывание патриарха Кирилла о «ереси человекобожия» не является ли такой не случайной оговоркой?

Плодами такого образа жизни и мыслей я видел только инфантилизм, незрелость и просто глупость. Именно от экклезиологического монофизитства проистекает отсутствие желания использовать человеческий разум, и как следствие — примитивизм, убогость управленческих решений, глупое разбазаривание средств. От этого проистекает нежелание думать и анализировать, недоверие или просто враждебность к науке. Следствие – куча суеверий, поспешные канонизации странных персонажей.

Из концепции экклезиологического монофизитства вытекает, что раз в Церкви есть только Бог – то сердцевиной является богослужебный культ (так и говорит сама Православная Церковь). Но если человеческое начало отвергается, то культ становится самоценностью. Поэтому не важно, понимают ли священники и прихожане смысл текстов и совершаемых действий, как соотносятся с современной жизнью средневековые тексты и т.д. Главное – правильный порядок действий. Фактически богослужение совершается для Бога, а не для людей. Именно поэтому все попытки бороться с обрядоверием в Православии были, есть и будут обречены на провал. Обряд – это и есть смысл Православия. А борьба священства с обрядоверием – пчелы против меда.

Мои наблюдения показали, что священники (особенно не имеющие светского образования) лет через 10 после пребывания в сане обычно останавливаются в своем интеллектуальном развитии. Современное православное богослужение, основанное на повторении одних и тех же (зачастую мелочных) действий в одной и той же последовательности, одних и тех же малопонятных текстов тормозит высшую нервную деятельность головного мозга. Не случайно средний российский православный священник – по образу мыслей мещанин с узким кругозором, озабоченный материальным стяжательством. Машинка, квартирка, сплетни, выпивка – вот основная сфера его интересов.

Во-вторых, изучение истории Церкви и современного состояния привело к пониманию, что Православная Церковь всегда была прислужницей государства. Какие бы общественные формации, цари, императоры и президенты ни были – поддержка им будет обеспечена. Нет даже смысла приводить перечень преступных деяний власти (начиная с византийских императоров), которые бы Православная Церковь не поддержала и не благословила. Перелагая известное уже выражение, я бы сказал: «Церковь бросит тебя всегда, сынок».

В 2015 году я причастился последний раз, и больше в Церковь возвращаться не намерен. Я пересмотрел и выкинул из своей жизни понятие греха. Спешу «успокоить» своих будущих «доброжелателей»: я не запивал (вообще очень аккуратен с алкоголем), не курил и жене не изменял. Это не связано с желанием оправдать свои поступки. Психические процессы не укладываются в узкую дихотомию «грех-добродетель». Современная научная психология хорошо объясняет многие явления, в том числе и в жизни верующего человека с материалистической точки зрения. В жизни людей есть проблемы, в том числе психологические, которые можно и нужно решать. А насаждение идеи греховности ведет к культивированию чувства вины и психологической зависимости от Церкви. При этом чаще всего происходит только называние сделанных «грехов» на исповеди без реального анализа причин.

Мою сегодняшнюю мировоззренческую позицию я бы назвал агностицизмом. У меня нет озлобленности против Церкви. Люди в Церкви с часами, яхтами и лимузинами вызывают у меня жалость – они пленники Системы, променявшие возможность свободно жить и развиваться, общаться и думать на вымороченную жизнь, на роль заводных кукол в плохом спектакле. Я просто закрыл эту страницу своей жизни и иду дальше.

Жалею ли я о времени, проведенном в Церкви? Нет, скорее досадую на себя, что это было так долго. Это время не было бесполезным, дало мне какие-то стимулы к личностному росту. Но 10 лет могло хватить с лихвой. Остальное время я просто топтался на месте. Я встретил в Церкви много хороших и светлых людей, и я им благодарен! Но эти их качества обусловлены не воздействием Церкви, а образованием, воспитанием и т.д. Думаю, каждый развивающийся человек должен познакомиться с разными религиозными традициями и сделать свой личный выбор.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: