Ахилла

Григорий Свирский (1921-2016) — писатель, участник Великой Отечественной войны, награжден орденами и медалями, член КПСС и Союза писателей, был исключен из обеих организаций в 1968 году за критику цензуры и антисемитизма, книги его перестали публиковать. Выступал против вторжения в Чехословакию. В 1972 году эмигрировал из СССР, жил в Израиле, после в Канаде.

Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги Г. Свирского «На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. 1946–1986 гг.»

Разгром киноискусства

«Из всех искусств для нас самым важным является кино», — сказал В. Ленин. И немудрено. Книгу, даже хорошую, читают десятки — сотни тысяч человек, кино смотрят ныне в СССР сто — сто пятьдесят миллионов. В любой захолустный колхоз, на самое дальнее становище или погранзаставу раз в неделю, не реже, прибывает кинопередвижка…

За кино прежде всего и взялись. Задолго до юбилиады.

23 марта 1963 года на специальном заседании Политбюро ЦК, на котором неистовствовал Никита Хрущев, был организован Государственный комитет по кинематографии. На правах министерства, как было официально объявлено, то есть с гигантскими министерскими окладами и особыми «номенклатурными» льготами, благодаря которым чиновник в Советском Союзе держится за свое место руками, ногами и зубами.

Председателем Государственного комитета по кино был назначен Романов — бывший генерал госбезопасности, во время войны один из руководителей СМЕРШа, что расшифровывается как «Смерть шпионам!».

Главным редактором назначили Александра Дымшица, которого писатели вычеркивали из всех выборных списков. В сатирической поэме, в те дни гулявшей по Москве, ему было отведено особое место: «…Там Дымшиц на коротких ножках, погрома жаждущий еврей…»

Это был период общего наступления Хрущева на искусство, его «встреч» с художниками, когда он кричал на скульптора Эрнста Неизвестного, грозил художникам-абстракционистам, матерясь и обзывая их педерастами.

Литературный сценарий — основа кино. «Сценарное хозяйство» было взято под особый контроль.

Кино к этому времени начало излечиваться от удара, нанесенного ему Сталиным, лично контролировавшим каждую кинокартину.

В год появлялось тогда, как известно, всего восемь картин. Каждая принималась прессой как гениальное достижение советского киноискусства и тут же забывалась.

Но к 65-му году кино действительно оживало.

Когда в 66–67-м годах выпускался фильм о войне на Севере по моему сценарию, рядом, в павильонах «Мосфильма», снимались, может быть, самые талантливые фильмы последнего десятилетия.

«Андрей Рублев» режиссера А. Тарковского, «Ася-хромоножка» режиссера А. Михалкова-Кончаловского, сына поэта, который не скрывал тогда своего иронического отношения к отцу, С. Михалкову.

Завершался в те дни фильм «Обыкновенный фашизм» режиссера Михаила Ромма.

На студии Горького снимался фильм о Герцене.

Какова судьба всех этих фильмов, два из которых — «Андрей Рублев» и «Обыкновенный фашизм» — остались, несмотря на все потери, фильмами выдающимися?

Фильм «Андрей Рублев» был, как известно, запрещен. В соседнем павильоне непрерывно переписывали фонограмму, т. е. меняли текст — монологи, диалоги. Я, по правде говоря, не мог понять, как можно изменить текст готового фильма. Ведь многие слова герой произносит лицом к зрителю, порой губы героя — на весь экран. Что тут можно поделать?

Ничего, вскоре пришла и моя пора понять, как это делается.

Фильм «Андрей Рублев» был переозвучен почти полностью. Посмотрел его генеральный директор «Мосфильма» Сурин, по профессии трубач в духовом оркестре, — что-то запретил. Вырезали часть фонограммы. Поменяли текст, «обкатали».

Затем отвезли ленту министру Романову. Тот позвал Дымшица, еще кое-кого из самых бдительных.

Нормальному человеку даже представить себе трудно, как правительственный Комитет принимает фильм. Я вгляделся как-то в полумраке в сановные лица приемщиков. Они не смотрели на экран. Почти никто не смотрел. Я ошеломленно вертел головой: спят?! Глаза закрыты… Но нет, лица у всех напряженные, не спят. Оказывается, принимающие только слушали. Стараясь не пропустить ни слова. Не прокрадется ли крамола?!

Поэтому, бывало, иногда проходили немые эпизоды, даже более крамольные. В фильме режиссера Калика был такой: сидят на лавочке двое. Он и она. Она сбросила туфли, подобрала ноги под себя. Подходят двое милиционеров, говорят: «Не положено!» Те возражают. Милиционеры приказывают: «Пройдемте!»

Правительственный Комитет запретил текст, так как он-де порочил милицию. Текст сняли. Сокращенный эпизод демонстрировался без текста. Получилось куда страшнее. Сидят на лавочке двое приятных молодых людей. Подходят милиционеры. Люди торопливо поднимаются и уходят подальше от греха.

Это можно.

Итак, Комитет, прослушав «Андрея Рублева», снял часть текста. Снова вырезали и переписывали фонограмму.

Наконец, искореженный, т. е. готовый, принятый Комитетом, фильм повезли секретарю ЦК Демичеву. И… снова начали переписывать фонограмму.

К счастью, разыгрался скандал, спасший фильм. Деятели мирового кино спрашивали на всех кинофестивалях, куда подевался «Андрей Рублев». Чтобы избежать «излишних разговоров», фильм продали в одном экземпляре некоему лояльному, как казалось ЦК, миллионеру. Он показал его на международном фестивале, где фильм получил 1-ю премию. Следовательно, по законам фестиваля, его обязана была купить страна, проводившая фестиваль.

Так, совершенно случайно, о выдающемся фильме узнал мир.

…Мог стать крайне интересным самобытный фильм «Ася-хромоножка», в котором снимались не актеры, а жители одной из глубинных деревень России. Я с удовольствием ходил в павильон, где снимали фильм, разговаривал с крестьянами. Это был смелый эксперимент, где крестьянину давали тему, а он сам развивал ее, как хотел.

Фильм, что называется, зарезали. Зарезали до такого состояния, что он оказался невнятным, да и выпущен он был в ничтожном количестве копий. Хотя там не было ничего еретического. Там была просто жизнь. По правде…

Словом, фильм пропал. Как пропал для зрителя и интересно задуманный фильм о Герцене.

Оказалось, что текст Герцена, классический текст Герцена о самовластье, о произволе царской монархии, вызвал в ЦК панический ужас. Ужас этот был сформулирован так: слова Герцена вызывают нежелательный подтекст, или «аллюзии», и текст заменялся до тех пор, пока обличитель-Герцен не перестал обличать.

Герцен еще терпим, когда он издается во многотомье и широко не читается. Герцен на экране оказался страшным врагом советского государства и был искоренен.

Труднее оказалось справиться с «Обыкновенным фашизмом» Михаила Ромма. Фильм документальный. О немецком фашизме, о Гитлере. Режиссер — первый режиссер страны, лауреат премий. Как такой фильм не выпустить?

Гитлер заходит на выставку картин — и отовсюду смотрит на него Гитлер.

Зал хохочет: только что Никита Хрущев изволил посетить Манеж, где на него смотрел со всех сторон Никита Хрущев.

И так что ни кадр — зал смеется либо аплодирует.

Замолкал лишь тогда, когда гитлеровцы расстреливали женщин в затылок и друг друга при этом фотографировали.

Комитет измучился с Михаилом Роммом, и все же остановить картину о нацизме только на том основании, что она вызывает ассоциации, не хватило духу. Фильм, хоть и сокращенный (очень длинный, — сказали, вырезая ударные эпизоды), но все же вышел на экран.

Мне запомнился один из споров, который вел измученный Михаил Ромм в Государственном Комитете. Когда у Ромма потребовали очередных исправлений, он воскликнул, держась за сердце: «Это же искусство, черт возьми!» В ответ он услышал язвительно-спокойную реплику Баскакова, заместителя Романова: «А кто вам сказал, что мы занимаемся искусством?!»

Зритель торжествовал, валом валил в кино в последние годы юбилиады, когда появились на экранах правдивые фильмы «Доживем до понедельника», «Три дня Виктора Чернышева», «А если это любовь?», «Белорусский вокзал». И, помню, праздником был веселый и умный фильм «Айболит-66», где злой Бармалей басил: «Нормальные герои всегда идут в обход». А доктор Айболит распевал вместе с друзьями: «Это очень хорошо, что пока нам плохо»…

Бармалея играл Ролан Быков, появление которого на экране всегда настораживало романовых. Звонили телефоны, вызывались внештатные консультанты: за Роланом Быковым глаз да глаз.

В маленькой роли скомороха из фильма «Андрей Рублев» Ролан Быков сыграл по сути человека своей судьбы: самого себя…

Для того чтобы не оставалось более никаких сомнений, в чьих руках судьба таких талантов, упомяну об одной детали: когда Сурин, генеральный директор «Мосфильма», проворовался во время совместных съемок с зарубежной студией и его пришлось сместить, кого, вы думаете, назначили?..

Место генерального директора «Мосфильма» занял… начальник милиции города Москвы Сизов. Правда, в это время он поднялся уже до зам. предисполкома Моссовета по охране порядка.

Грибоедов оказался пророком:

Фельдфебеля в Вольтеры дам…

Иллюстрация: на съемках «Андрея Рублева»