Ахилла

Статья Александра Герцена в «Колоколе» за 15 апреля 1863 г. «Русские офицеры в рядах инсургентов»:

Подложный адрес офицеров в. к. Константину оказывается настоящим. Корреспондент «Теймса» (3 апреля), говоря о двух русских братьях Рыковых, стоящих в главе литовского движения с Рогинским и графом Тишкевичем, прибавляет: «В рядах инсургентов много русских офицеров. Это подтверждает, что чувства, выраженные в известном адресе в. к., не были вымышленные. Никто не говорил, что число подписей было огромно; может, адрес подписала какая-нибудь сотня офицеров. Я и теперь не думаю; чтоб в числе инсургентов было сто русских офицеров, но во всяком случае их много».

Мы к этому прибавим, что на днях нам сказывал поляк, приехавший с театра войны, что он сам видел русских офицеров в стану восставших.

Есть печальные эпохи, в которые любовь к отечеству заставляет одних разорвать с ним племенную солидарность, других, которым невозможно по своему положению остаться в стороне, идти в ряды не своих, а правых и сделать на большем размере то, что делают ежедневно наши офицеры, не дозволяющие солдатам грабить и жечь. Свободный человек не может признать такой зависимости от своего края, которая бы заставляла его участвовать в деле, противном его совести.

Если еще есть между русскими солдатами в Польше люди чистые, воины честные, исполнявшие свой долг, слепо веря в присягу, но исполнявшие его без восторга, о котором говорит «Инвалид», пусть они подумают — не правы ли те офицеры, которые бросили ряды палачей? Пусть они подумают сами и остерегутся от подкупных подстрекателей, которые очень хорошо знают, что дело русского правительства самое черное, но которые еще лучше знают, что проба его серебра самая высокая.

Остерегитесь от сердобольных друзей, умиляющихся над долготерпением «христолюбивого воинства, два года оскорбляемого поляками». Спросите их, отчего они не умилялись, когда вас обкрадывали в пище, гоняли сквозь строй, морили в лазаретах без лекарств? Поляки, видите, осмеливались петь гимны, несмотря на хрулевские пули; поляки осмеливались носить конфедератки, несмотря на то, что это господам в Петербурге не угодно… А вы должны были все это терпеть! Не верьте их жалости, не верьте, когда они говорят: «Вы подвергаетесь всем лишениям партизанской войны, но утешьтесь, вы стоите за общенародное, русское дело».

Нет, нет и нет! Проклятое дело вытравливания целого народа из народных семей не есть наше общенародное, русское дело.

Мало места у нас, что ли? Мало у нас своих? Пусть выходит помериться кто угодно, пусть попробует нашу силу. Или мы клином сошлись, что без Польши жить не можем?

И отчего же нам с Польшей, с Украиной, с Финляндией не жить, как вольный с вольными, как равный с равными? Отчего же всё мы должны забирать себе в крепостное рабство? Чем мы лучше их? Разве немцами, состоящими у нас в должности правительствующих татар в Петербурге?

Воскресите в себе честных воинов — чад крови улегается, угар бешенства проходит — спросите свое сердце, свою совесть и гоните прочь прикладами всех этих чернильных искариотов, подбивающих вас на ненависть и притеснение несчастного народа.

Еще слово об офицерах. Вообще мы знаем по газетам и еще больше из рассказов, что молодые офицеры, особенно армейские, ведут себя человечески, стараются всеми силами удерживать солдат от грабежа и убийства и с горестью видят, что солдаты их не слушают. Причина очевидна: нравственной связи между офицерами и солдатами нет, доверия нет. Приобретать его на улицах города, в котором солдатам позволили безнаказанно грабить, приготовивши их к тому голодом и холодом, нищетой и водкой, — поздно. Об этом надобно было прежде думать.

По несчастью, прошедшего не воротишь, но уроком этим следует офицерам воспользоваться, тем больше, что ближайшее будущее России ни от кого столько не зависит, как от офицеров и от их союза с солдатами.

Недаром наш православный Мерод — Милютин — в своем иезуитском циркуляре так настойчиво предписывает начальству смотреть, чтоб не было сближения между офицерами и солдатами. Опыты сближения были в Петербурге и в Польше, в южных губерниях и на Кавказе. Арнгольдт и Сливицкий пали под царскими пулями за беседы с солдатами; а сколько офицеров были исключены, переведены, даже разжалованы за учреждение чтений, воскресных школ для солдат?.. Надобно продолжать, надобно расширить круг деятельности, надобно заставить солдата забыть в офицере помещика, дворянина, надобно приобрести его любовь — тогда придет и доверие. Чему дивиться, что солдат теперь еще не доверяет офицеру? Пусть офицеры спросят свою собственную совесть — заслужили ли они доверие солдат?

Примечания

…видел русских офицеров в стану восставших… — В ряды повстанцев вступило большинство членов военной организации «Земли и воли» в Польше. Кроме ее руководителя А. А. Потебни, в польских повстанческих отрядах мужественно сражались русские офицеры М. Подхалюзин, М. Безкишкин, Я. Левкин, Никифоров и другие. Участие «40 офицеров войск Царства Польского» в польском восстании признано было и официальной русской печатью (см. редакционную статью в «Северной почте», № 221 от 10 октября 1863 г., стр. 902). О присоединившихся к восставшим русских офицерах Герцен писал также в статьях «Преступления в Польше», «А. А. Потебня», «Россиада», «Вольский и Маркевич», а также в «Письме к Гарибальди».

…без восторга, о котором говорит «Инвалид»… — Герцен подразумевает корреспонденцию «Русского инвалида» «Отрывок из письма из Вильно», о которой он писал ранее в заметке «Разврат войны»:

«„Рус. инв.“ так начинает корреспонденцию из Вильно: „Вчера привезли сюда двух раненых солдат л.-гв. Московского полка. Они с восторгом рассказывают товарищам о перестрелке, в которой удалось принять участие“. Отчего же с восторгом? Чему тут восторгаться? Чему радоваться?»

…сердобольных друзей, умиляющихся над долготерпением «христолюбивого воинства, два года оскорбляемого поляками»… — Имеется в виду редакционная статья в газете «Русский инвалид», № 58 от 14 марта 1863 г., в которой была сделана попытка оправдать жестокость царских войск.

Иллюстрация: Артур Гротгер «Умиротворение», 1864

• За войну ли мы?