Ахилла

Из цикла «Шестнадцатый парк. Рассказы водителя».

***

Дело было в июне. Тогда только-только продали куда-то в Рязанскую область нашу с Санькой Четыреста Девятую машину — и мы временно оказались безлошадными. Потом на стоянке появился Триста Семнадцатый — машина третьей колонны. И нам с Санькой было сказано, что теперь это наш автобус. Ребята — что из нашей, что из третьей колонны — недоумевали: зачем его отдали? А Тамарка сказала по секрету: будьте, мол, осторожны, там с колесами что-то, я один раз на нем работала — тормоза отказали.

Ну, осмотрели мы его — нормальный Лиаз. Старенький, понятно, да где на всех напасешься новых машин? Санька тогда на больничный ушел. И сделалась я на время единоличной владелицей Триста Семнадцатого. С колесами там, в самом деле, был швах: постоянно приходилось вызывать техпомощь прямо на линию. Те приезжали, закручивали, подкручивали, да хватало этого ремонта ненадолго: гайки кривые, болты не держатся.

В тот день я рано из парка выехала. Маршрут начинался в Капотне, а я дублировала первый выход. Ну, если первый по каким-то причинам не может выйти на линию — движение открывает второй, то есть я.

Еще на МКАДе я почувствовала себя плохо. Вроде только что меня в парке осматривал врач — пульс был нормальный, давление тоже, настрой, как всегда, боевой. Я причалила к остановке (в других местах на магистрали останавливаться не положено) и выпила анальгин. Но тупая боль, возникшая где-то в затылке, не проходила. Точно громадный паук забрался внутрь и разрывал изнутри мою голову.

Когда я добралась до автостанции, стало понятно, что ехать мне нельзя. Я позвонила диспетчеру Глонасса и изложила ситуацию. «Кто вас в таком состоянии из парка выпустил? — рявкнула диспетчер, добавив несколько непечатных слов, относящихся, впрочем, не ко мне, а ко всему миру. — Стойте, я вызываю „Скорую“».

Я опустила голову на руль. Дальше я помню плохо. Приехала «Скорая», меня вытащили из автобуса, уложили в их машине, сделали укол. Ничего особенного, давление высоковато, а так… Ехать в больницу я отказалась наотрез. Залезла обратно в автобус и задремала на радостях, что отпустила боль.

Разбудил меня звонок начальника колонны. «К тебе выехал Володька — он будет работать на твоей машине. А ты дождись его, чапай в парк, продуйся — потом домой…»

Тут надо сделать отступление. После того, как водитель принял машину — в парке утром или на линии — он несет за нее полную ответственность. То есть не заметил в темноте трещину на лобовом стекле (не заметить легко: стоянка темная, только от луны свет да от фар) — будешь покупать новое лобовое стекло. Если, конечно, тот, кто работал раньше, не сознается, что это его вина. При ДТП тоже — если в ДТП виноват ты сам. На Лиазах запчасти дешевле, а на новеньких, только-только пришедших в парк Нефазах одно лобовое стекло стоит двести тысяч. На Лиазе — для сравнения — от тридцати до шестидесяти. Все эти расходы полностью ложатся на водителя. Недавно новичок из нашей колонны, вконец офигевший от усталости, перепутал педали на мойке, откатился назад и долбанул стоящий позади Нефаз. Разбил лобовое стекло. Влетел на огромные деньги. Зарабатывает начинающий водитель, еще не получающий доплат за выслугу и прочих ништяков, от сорока до пятидесяти тысяч. Вот и считайте. Ну да ладно.

Короче, Володька — высокий, красивый парень с внешностью прибалта и такой же прибалтийской фамилией, приехал, осмотрел машину, сел и уехал в рейс. А я поехала в парк и потом домой.

Вечером мне позвонил мой друг Санёк. «Володька ругается на чем свет. Что-то с колесом у него случилось — вызвал техпомощь, те его в парк. Колесо разобрали, а там ступица погнута нахрен. Трындец, короче, колесу. Он говорит: чего за машиной не следите, придурки? Акт составили уже…»

— Санек, я только вчера вызывала техпомощь по поводу колеса.

— Ну, вызовут в шинный цех — так и напишешь. Такое впечатление, что нам в колонну передали эту машину как раз потому, что с ней были какие-то проблемы: мы ж диагностику не проводили.

Спустя несколько дней меня вызвали в шинный цех. Заявили, что колесо накрылось в мою смену и что это будет стоить мне пятнадцать тысяч. Я взяла листок бумаги и описала ситуацию: вызов техпомощи накануне, вызов Скорой в тот день…

— Значит, работали не вы? — белокурая девушка-шинница поправила на затылке замасленную синюю косынку. — Ну, считайте, что отмазались. Отвечать будет тот, кто работал последним. А вы свободны.

Значит, все повесят на Володьку. Который тут не при чем: он же не мог, принимая машину, разобрать каждое из колес и проверить ступицы! А кто при чем, я? Я задергала нашу ремзону с этими колесами — и, как выяснилось, безрезультатно. К тому же, официально телега эта не моя и не Санькина: мы не подписывали и даже не видели акта закрепления за машиной. Ладно, повесят на Володьку — предложу поделить расходы пополам, раз уж мы оба попали в эту байду. А что еще делать, в суд подавать? Стану я возиться из-за дурацких семи тысяч! Пусть Володька подает, если хочет!

Мы, действительно, поделили расходы пополам — выложили по семь с половиной тысяч. Это в дело вмешался Васильич, новый начальник колонны. Он не стал разбираться — просто решил, что пятнадцать тысяч с одного — это слишком много. Я тоже так считала, поэтому спокойно заплатила и не сказала ему ни слова. Васильич тоже не виноват. К тому же, он новенький. Никто не виноват. И злиться не на кого. Через месяц Триста Семнадцатую машину продали куда-то в Самарскую область. Мы с Саньком стали ездить на Нефазах. И Володька — тоже.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: