Ахилла

Автор — приходской катехизатор — попросил соблюсти его анонимность. Думается, причину этого объяснять не нужно…

***

Предисловие автора

Автор далеко не во всем согласен с идеологией «Ахиллы». Выставлять на всеобщее обозрение внутрицерковные недостатки мне представляется, с одной стороны, неконструктивным, а с другой – душевредным для читателей. А вот поразмышлять о том, как не предать ту Церковь, которая Тело Христово, и как сохраниться в той церкви, которая РПЦ, по-моему, вполне своевременно.

***

Все, чем переполнен ныне интернет, имеет место быть. И пресловутая «голубизна», и самодурство иерархов, их совершенно нечеловеческое отношение к подчиненным, и бесправие и незащищенность всех, служащих в Церкви, и финансовый беспредел, и крайняя бюрократизация, и неоправданное вмешательство Церкви в мирскую жизнь, и неумение учитывать современные реалии и мнение тех, кому не посчастливилось пока стать христовыми… Может быть, не в таких объемах, как вопиют многие православные ресурсы, может быть, там есть и преувеличения или ошибки, и даже встречается сознательная клевета, но все это реально существует. И все это, в той или иной мере и в различных вариантах, было всегда, достаточно познакомиться с историей Церкви. Добавился только интернет, используя который, все желающие теперь могут обо всем этом узнать.

Но всегда была и сейчас есть другая Церковь, та, которая Тело Христово, та, где мы причащаемся Святых Христовых Тайн и соединяемся с Господом. В которой мы, с Божией помощью, делаем самое главное дело человеческой жизни – возрождаем в самих себе первозданную человеческую природу, становимся такими, каких нас ждет Господь в Своем Царствии.

Церковь – богочеловеческий организм. От Бога в Церкви Истина и Любовь, а все остальное от нас, человеков.

Иерархическая система управления РПЦ – это порождение человеческое. Как и любая мирская властная вертикаль, она очень жестко выстроена, ориентирована на интересы тех, кто на ее вершине, считает тех, кто у подножья, «расходным материалом», не терпит «отщепенцев» и т.д. В светской жизни мы с таким положением дел миримся, хотя и без особого удовольствия. Наличие в точности такой же системы администрирования в Церкви серьезно раздражает все большее количество людей, причем людей не только «внешних», которые вообще готовы на Церковь всех собак повесить, но и православных. Вопрос: почему?

В светской жизни властные вертикали прямо и недвусмысленно заявляют: мы имеем право управлять вами, потому что мы лучше знаем, что вам полезно, а что вредно. Сами вы этого не понимаете, поэтому извольте принимать к исполнению наши решения. Мы все будем делать по справедливости, мы вам обещаем. Чтобы вы были уверены, что ваши права не нарушаются, мы примем специальные законы и создадим множество структур, контролирующих правильность нашего поведения.

И механизмы, ограничивающие произвол властей, действительно существуют (от Международного суда в Гааге до кое-где еще сохранившихся профсоюзов). Работают они через пень-колоду, но принципиальная возможность добиться того, что он считает справедливым, у человека есть. Иначе говоря, социальное пространство функционирует в ветхозаветной подзаконной парадигме (по крайней мере, гипотетически).

РПЦ устроена точно по таким же принципам. Но создавалась Церковь в Новозаветное время, под эгидой не Закона, а Духа Святого, и находится она «под управлением» благодати Божией. Главенствовать в Церкви должна Любовь (соответствующие евангельские цитаты каждый может вспомнить сам). Не наша земная любовь, а та, которая «долготерпит, милосердствует, …не завидует, …не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».  Согласитесь, нет такой Любви в современной Церкви, как нет ее почти ни у кого из нас, за редкими исключениями.

Но есть декларирование того, что Церковь управляется Любовью, что все в ней совершается по Любви. И есть полное отсутствие всяких контролирующих механизмов, которые все же умеряют аппетиты светского руководства. Поэтому и нет никаких прав ни у священников, ни тем более у мирян – какие вам права, у нас же все по Любви!  И это особенно противно – когда внутрицерковные мерзопакости прикрываются словами о Любви.

В действительности Церковь наша сейчас живет ни по Закону, ни по Любви. И относится это грустное утверждение далеко не только к церковной верхушке.

Ни для кого не секрет, что внутриприходские отношения бывают гораздо хуже, чем внутри коллективов светских. Не всегда, конечно, но очень часто. И причины оттуда же растут. Человек, приходящий в Церковь, с удовольствием сбрасывает с себя шелуху ветхого человека, все эти правила, регулирующие пристойные мирские взаимоотношения. Лучший пример – поведение так называемых церковных бабок. Слетают с человека воспитанность, тактичность, этикет, уважение к другому… Какое уважение к ближнему, у нас же Любовь! В результате имеем то, что имеем – ни Любви, ни уважения.

Нет, Любовь в Церкви встречается, но не всегда опознается. Например, есть два священника, очень строгих, не скупящихся на епитимии, грубо разговаривающих, обижающих и даже оскорбляющих свою паству. При этом за одним прихожане ходят толпами и из всех его «наездов» извлекают духовные уроки, а второго тихо ненавидят и при первом удобном случае стараются сбежать. Бывает такое? Сколько угодно. А дело в том, что первый своих духовных чад любит и из любви их воспитывает, может, даже и против себя идет, чтобы точнее донести то, что его конкретному визави нужно. А второй самодурствует, исходя из собственных характеристических особенностей и повышенной меры эгоизма. Но он при этом все время будет говорить о том, как он всех любит, будет прикрываться любовью, которой не имеет. Рискну предположить, что и среди архиереев встречаются и первые, и вторые. А вот в Патериках преимущественно первый вариант представлен.

Любовь – не в мирском понимании, а в христианском, та любовь, что все покрывает, – вообще не свойственна падшему человеку. Ее дает нам вкусить Господь. Людям мирским – изредка и ненадолго. Священникам, наверное, чаще и больше, но совершенно точно, что не всегда и не всем. А им «по чину» положено. И что делать священнику, лишенному этого дара? Можно пытаться стяжать благодать Божию, но проще запустить ролевую игру под названием «Любящий пастырь». Только все равно расшифруют.

Вот она, на мой взгляд, основная проблема современной Церкви, а не голубизна архиереев и язык богослужений. Именно несоответствие между замыслом Господа о Его Церкви и нынешними управленческими реалиями, между Церковью как собранием верующих, объединенных любовью, и структурой, выстроенной по сильно урезанному списку законов, и вызывает тот шквал публикаций, который прокатился в последнее время в интернете. У тех, кто в Церкви всерьез, для кого Церковь – прежде всего Тело Христово, сегодняшнее положение дел вызывает настоящую боль. И боль эта сейчас стала прорываться из всех щелей описаниями конкретных ситуаций. Имеем мы право кричать о своей боли, выносить ее на всеобщее обозрение? Наверное, имеем, когда уже совсем невтерпеж. «Претерпевший же до конца спасется» — это сюда относится, или нет?

Только вот вопрос: а зачем? Чего мы, собственно, хотим?

Чтобы Церковь, наконец, определилась, по Любви она живет, или по Закону. Если по Любви, как заповедовал Господь, то, например, так:

• каждый епископ знает, как живут подвластные ему священники, в чем нуждаются, и помогает им, даже не дожидаясь просьб, как любящий отец. Даже и финансово помогает, вместо того, чтобы тратить средства на нарастающий вал околоцерковных «мероприятий»;
• каждый прихожанин, по мере нужды, может лично встретиться с архиереем, и он выслушает даже и явно психически нездорового человека, и утешит, и поможет.

Список этот каждый член Церкви может продолжить до бесконечности, но смысла в этом – ноль. В масштабах всей Церкви такого не может быть, потому что не может быть никогда, и все это понимают.

Второй вариант. Церковь признает, что, по немощи своих членов, в новозаветной парадигме она жить не готова, но, чтобы не чрезмерно гневить Господа, будет соблюдать хотя бы ветхозаветный Закон. То есть обязуется:

• платить священникам «белую» зарплату и предоставлять соцпакет;
• обязать епархии не выбрасывать обращения прихожан в корзину для мусора, а читать их и соответствующим образом реагировать.

И т.д., и т.п., и пр. Вам не смешно?

Этот вариант реформирования Церкви отбрасываем за его полной фантасмагоричностью. Понимание того, что Церковь по глубинному смыслу – либо Тело Христово, либо социальный институт, и не может быть тем и другим одновременно, в широких церковных массах отсутствует. И что делать? – любимый российский вопрос.

Хочется побороться. Искренне хочется, потому как уж очень много всего накопилось негативного. И каждый борется с тем, что он видит, с тем, что он способен вместить. К чему могут привести такие локальные войны в церковном пространстве? Исключительно к выведению борцов из этого пространства, способы всем известны.

Пусть даже не локальные, пусть даже вдруг удастся разрушить существующую церковную структуру. Следующая иерархическая структура окажется, в конечном счете, еще более жесткой и бесчеловечной (вспомним 1917 год). Оно кому-нибудь надо?

Попытаться выстроить параллельную структуру – уйти в раскол? Причем во много разных расколов, поскольку у каждого активного деятеля приватизирован свой собственный кусочек Истины, и договориться не удастся. Неконструктивно. И ресурса не хватит. И заказчик здесь известен, он за левым плечом стоит.

Ждать, что структура сама себя реформирует? Наивно. Места во властной вертикали дорогого стоят, от них не отказываются по романтическим причинам.

Значит, ничего нельзя сделать? Да можно, только способ банален до неприличия, даже озвучивать как-то неловко.

Решусь все же. Нужно начать с себя. Вот просто стараться любить (по-настоящему, по-христиански) всех, с кем тебя сталкивает Господь. Учиться этому, заставлять себя, преодолевать собственный эгоизм и свои «хотелки», молить Бога, чтобы даровал это чудо, скатываться во вполне справедливую неприязнь к ближнему и начинать все сначала. Поступали бы все так, включая священноначалие (утопия, сознаю), и все бы у нас наладилось.

А скольких немощных в вере оттолкнут от Церкви разоблачительные публикации? Вредны знания о церковных нестроениях до тех пор, пока человек не укреплен в вере. А когда укрепится, то знания эти станут просто неинтересными.

Воспользуюсь еще анонимностью (в клевете на священство, что, как известно, самый страшный грех, меня обвинить не удастся, ура!), выплесну и свою боль тоже.

В психологии существует понятие профессиональной деформации. Это «изменение качеств личности (стереотипов восприятия, ценностных ориентаций, характера, способов общения и поведения), которые наступают под влиянием длительного выполнения профессиональной деятельности». Легче всего отследить профессиональную деформацию на примере школьных учителей. Они значительную часть своей жизни находятся в позиции «самого умного», они «знают все» – по сравнению с учениками, которые не знают ничего. В результате учителя довольно быстро приобретают такие личностные черты как авторитарность, стремление подавить собеседника, дидактичность, желание нравиться, равнодушие, информационная пассивность, завышенная самооценка…

Ситуация, в которой оказываются священнослужители, куда сложнее. Они не просто «самые умные» среди паствы, они действительно имеют внутреннее право на такое самоощущение. Потому что в чине рукоположения получают от Господа… не возьмусь сказать, что именно получают, но то, что отношения с Богом у священников более близкие, чем у мирян, это уж точно. Но часто и благодать Божия не спасает священников от попадания в ту же самую учительскую ловушку.

Отцы, дорогие! Ну не святые вы, и не старцы по большей части! Не считайте, пожалуйста, что вы всегда правы! Что вашими устами всегда говорит Господь. Не так это. Те, кто внутри Церкви, легко это замечают. Не зря говорят, что нет большего искушения для мирянина, чем работа в Церкви. Не относитесь к нам как к челяди, ну пожалуйста! Мы тоже можем иногда что-то полезное сказать.