Калейдоскоп радости
23 мая 2017 Наталья Ходокайнен
Мне лет семь-восемь. Слякотный темный, тогда еще ленинградский, вечер. Мамы долго нет с работы. Мне грустно и страшно. Самостоятельная я лет с пяти — ключ на шее, гуляй не хочу. Но когда мамы долго нет и уже поздно, вся самостоятельность улетучивается… Мы с мамой вдвоем только на свете. Подхожу к стене, на которой висят вырезанные из журнала репродукции — рядом с вангоговскими «Подсолнухами» пара каких-то древнерусских икон. Одна из них — «Троица» Рублева, но тогда я об этом не знала. Мама моя женщина интеллигентная, календари с дурацкими цветочками на стенки не вывешивала. Подхожу, встаю на коленки, складываю руки почему-то по—восточному, ладошка к ладошке: «Бог! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! Пусть мама быстрее придет, пожалуйста, ну пожалуйста!!!»
И мама приходит. Холодная и мокрая. В портфеле у нее яблоки и сыр. Самая вкусная еда. Я счастлива.
В школе мальчишки часто рассказывали какие-то идиотские анекдоты про Бога. И я, не знаю почему, всегда сжималась. Мне было так стыдно и больно. Внутренне я всегда знала, что Он есть. А они, дураки несчастные, почему-то не знали… С самых ранних моментов своей жизни я обладала какой-то непоколебимой уверенностью, что Бог есть и что Он всегда рядом. Эта детская вера (о счастье!) со мной до сих пор.
***
Мне 13. Мы с мамой окрестились. Я ее уговорила. И мама из воинствующей атеистки превратилась в воинствующую православную христианку. Но сегодня я пишу только о радости, углубляться в темные стороны мне бы сейчас не хотелось.
Итак, мама и ее новый воцерковленный друг воцерковляют меня изо всех сил. Я увиливаю. Они много чего заставляют. В том числе — почти каждый день причащаться. Я не против, в принципе. Но мне стыдно, потому что у меня ужасные грехи. Я так считаю. Иду каждый день в Александро-Невскую Лавру. Тогда, по будням, на ранней там исповедовали два пожилых священника, два отца Иоанна. Их называли Иоанн большой и Иоанн маленький. По росту. Маленький Иоанн был очень строгий, к нему я ходить побаивалась, и дома на вопрос: «Причастилась?!» — потупив глаза, говорила: «Да…» А большой Иоанн был добрый, ни о чем не расспрашивал с пристрастием, и я причащалась, когда исповедовал он…
***
Мне 14. Веселый и красивый, как с иконы, отец Петр. Вдовец. У него дочь, Валя, моя ровесница, воспитывал он один ее. Когда я приходила на службу, после, отец Петр всегда гладил меня по голове, все время совал всякие вкусности. Как-то раз сунул мне в руку иконку, сказал: «Это редкая икона, Богородица «В родах Помощница». Возьми. Я Валюшке тоже купил». Всю жизнь эта иконка со мной. Всех с ней родила. И многие мои подруги и знакомые тоже. Отца Петра давно нет с нами.
***
Мне 16. Александро-Невская Лавра. Белый, как мел, священник исповедует. Народу тьма. Каждого выслушивает. Опирается на аналой, еле стоит. Но каждый отходит с каким-то прекрасным, умиротворенным лицом от него. Это отец Николай. Мой духовник. Ему нет и сорока. У него рак крови. Вскоре он ушел.
***
Мне 19. Трагическая любовь. Сильнейшая. Первая. Много ужасных событий. Я подавлена, растоптана отношениями, из которых вроде бы нет выхода.
***
Храм в Озерках, я хожу туда. Там один прихожанин, с детьми, часто видела его на службах. Потом вдруг увидела его на исповеди. Рукоположился, отец Кирилл. Он с молодости (сейчас он в преклонных летах) был сама любовь. Все его советы и наставления были из двух слов. Терпи и люби. Все. Но это почему-то никогда не раздражало, как от других. Потому что он сам был любовью. Всех моих троих детей он крестил. И мягко журил, что редко к нему приезжаю. Не так, как раньше. Потому что жить стала очень далеко от Озерков. «Что ж, Натальюшка, ты ко мне приезжаешь все реже. Только когда детки появляются… Рожай почаще тогда, чтоб мы больше виделись с тобой…»
***
Подворье Троице-Сергиевой Лавры. Стою на службе. Старшей дочке два. Сын во мне, скоро родится. Дочка подпевает «Иже Херувимы»… Сердито глядит на нее седой дед. Думаю, сейчас замечание сделает. Подошел. Погладил ее по голове: «Ангел…»
И мне: «Ты не обижайся на нас, старых. Мы не злые. Мы уставшие». И отошел. С чего вдруг. Но тепло мне стало на душе. Стараюсь и правда не обижаться, даже на злых бабок…
***
В этом же храме. Дочке четыре с половиной, сыну два. Во мне третья доченька. Я стою, дети ходят по храму. Подошли потрясенные чем-то. «Мама, иди сюда! Что это?» На стене маленькая литография. Видимо, зарубежной иконы. Господь держит в ладонях маленького ребенка и плачет. Иисус плачет о младенцах.
Я растерялась. Не знаю, как объяснить. Сказала лишь, что иногда некоторые женщины не хотят ребеночка, и выпивают таблетку. И ребеночек не рождается. А Господь очень хочет, чтоб рождались все детки. Поэтому плачет. Дети убежали. Подходят через некоторое время, держатся за руки. Старшая говорит: «Мамочка, спасибо, что ты нас с Сашей не убила. Ты не выпила таблетки, потому что хотела, чтобы мы родились». Стою. Слезы.
Подходит отец Варлаам, монах. Обнимает. Просто так. Отец Варлаам улыбается всегда. Всегда чему-то радуется. После службы подошел к сыну: «На вот тебе моих голубков. Я сам вышивал». В рамочке, красивые такие. Два голубка.
***
Младшей дочери два. Она не говорит и не понимает. Диагноз не могут толком поставить. Иду по скверу Александро-Невской Лавры. Навстречу священник, монах, какого-то высокого ранга вроде. Стремительный, не идет, а летит. Дочка рядом, чуть впереди, идет, какую-то травку ковыряет. Священник остановился, присел: «А почему мама твоя плачет?» А я и не плакала совсем, просто шла. Дочка смотрит на него, улыбается и молчит.
Взял ее на руки: «А красивая-то ты какая…» Поставил на землю, и мне сказал: «Она у тебя самая умная из детей». И ушел, улетел. Я столбом постояла и дальше пошла. Двух других детей со мной не было тогда…
***
Украина. Детям 12, 9 и 6 лет. В сельском храме. Батюшка и матушка, лет по 35, деток у них нет своих. Обогревают всех таким теплом… Священник тот сказал: вымаливай, милая, младшую, до семи лет она ангелочек.
Вымолили. Сейчас она и понимает, и говорит.
***
Все время ходим в один храм недалеко от дома. Там отец Алексий. Я давно его знаю, со студенчества. Он диаконом был сначала, потом батюшкой стал. Обычный, четверо детей. Ни одного человека не было, которого бы он оттолкнул, не обогрел, не объяснил, не помог. Ни одного.
***
Рядом с домом построили храм, в нашей деревне. Долго строили, воровали, какая-то борьба была. Но не об этом. Появился вдруг молодой отец Василий. Умнейший, образованнейший, веселый, добрый, остроумный. Как же он служил литургию! Все чувствовали свою причастность. Отец Василий за короткий срок создал такую общину, не общину — семью. И у него, несмотря на молодость, была уже большая семья, трое детишек.
Образовывал нас: просмотры фильмов, беседы, лекции. Никого не крестил и не венчал, пока не катехизировал. Горел отец Василий, сердце свое нам отдал. Молодежь и бабушки — все мы стали ВМЕСТЕ. Отец Василий, как никто, умел показать и доказать людям, что Христос посреди нас.
***
Соседняя деревня, малюсенький храм. Отец Сергий, совсем простой, противоположность блестяще образованному Василию. Но теплый какой… Я как-то стояла, слезами стенку храма поливала… Отец Сергий подошел, вздохнул и сказал: «Принято…» Услышал мысленно, видимо, как я раскаиваюсь.
Там, в том храме, были три бабушки. Две добрые, одна злючка. Добрые злую всегда жалели и увещевали. Одна добрая была кроткая и спокойно-нежная. Вторая добрая была хулиганка, шалила с моей младшей дочкой и болтала. Я даже их ругала.
***
Вот ругают РПЦ. А я… вот как передать мгновения счастья, испытанные там? Ведь Господь действует и через людей. Сколько прекрасных, достойнейших, простых и интеллектуальных, добрых и строгих, таких разных, но главное -любящих священников и прихожан повстречала я! Мне очень хотелось поделиться этой радостью со всеми, и хотелось бы, чтоб не только мрак и холод люди находили в РПЦ… Это далеко не так!
Ведь ХРИСТОС ПОСРЕДИ НАС!
Читайте также:
