Ахилла

Приглашаем пострадавших от священнослужителей поделиться такими анонимными историями.

***

Летом 2016 года русскоязычный сегмент Facebook бурлил обсуждениями темы, поднятой украинской журналисткой Анастасией Мельниченко: насилия и харрасмента, которым подвергаются женщины. Тысячи историй вызвали самые противоречивые отклики в Сети, от слов поддержки как от мужчин, так и от женщин, до обвинений в нагнетании мрачной и враждебной обстановки специально накануне Дня семьи, любви и верности (8 июля — прим.ред.). Я тоже рассказала о паре происшествий, случившихся со мной в отрочестве и юности, от которых долго дрожали руки и о которых #ЯНеБоюсьСказать. Но потом в памяти всплыла та история, которая однажды перевернула мою жизнь, выбив почву из-под ног, и вот о ней-то я, пожалуй, никогда не смогу рассказать открыто. В течение нескольких лет я была духовным чадом одного московского священника, доброго, семейного человека и мудрого наставника. Мне бы никогда не закралась мысль, что кончится это духовничество в одночасье, внезапно каким-то страшным сном.

Первый звоночек прозвенел, когда мне было шестнадцать лет. Храм был закрыт, но мне нужно было взять там для чего-то складной аналой. Я попросила батюшку открыть мне; накидываю платок и слышу восхищённое: «Как же платок красит женщину!» Наивная, я не предала этому никакого значения. А вот где-то через полгода этот священник позвал меня под безобидным предлогом к себе в кабинет, где… объяснился в любви, обнимая меня, говоря какие-то слова, которые я, к счастью, не помню: потрясённое сознание вытеснило это, да и его руки порой держали мою голову, плотно закрывая мне уши. К счастью, никакого физического вреда он мне не причинил. Когда бурный поток слёз иссяк, я твёрдо сказала, собираясь распрощаться с ним: «У меня всё будет хорошо!» С раздражением он ответил мне: «Да ничего у тебя не будет хорошо, если ты такая гордая!» Сейчас я пытаюсь осмыслить эти слова и не понимаю, что имелось в виду. На ватных ногах я ушла оттуда, тщательно делая вид, что со мной ничего не происходит, и только дома, в ванной, я снова горько разрыдалась, повторяя одно: «Так не бывает, так не бывает!!!» Я бесконечно доверяла ему, любила его, как родного отца, и такого удара под дых я никак не могла ожидать.

Конечно, позже я благодарила Бога за такой урок: я узнала, что тот священник нездоров душевно, да и сама осознала, что для меня его образ словно подменял собой Бога, что в храм я спешила, чтобы увидеть его, задать ему свои вопросы, а не для того, чтобы встретиться там с Богом. Но это понимание пришло потом. А тогда меня, как потерпевшую кораблекрушение, выносило то к одному храму, то к другому. Я рассказывала об этом на исповеди другим священникам, но мне не верили, говорили, что я неправильно его поняла, что он выражал свою отеческую любовь. Однажды мне хотелось сказать: «Да вот же он, за соседним аналоем!» — но я знала, что мне просто не поверят. Мне было стыдно уточнять детали, и больше я к этому вопросу не возвращалась.

Я рассказала обо всём своей подруге – назовём её Настей, — на что она поведала подобную историю. С детства она пела в хоре одного московского храма, где в числе клира был представительный священник, о. N, внушавший благочестивый трепет одним своим видом, очень любивший детей. Однажды Настя увидела свою подругу по клиросу в большом расстройстве, на расспросы она не хотела отвечать, говоря: «Ты всё равно мне не поверишь». Надо сказать, что эта девушка была не по годам рослой и оформившейся, с красивой фигурой. Как оказалось, этот священник приставал к ней самым грязным образом и даже дарил ей нижнее бельё. Если рядом были люди, то, благословляя её, он старался как бы случайно коснуться её груди. Настя была в ужасе от услышанного и того, чему позже сама была свидетельницей. В поисках справедливости она рассказала о таком поведении о.N его родной дочери, но та не была удивлена: его семья, включая и матушку, была в курсе происходящего, равно как и настоятель. Когда стало ясно, что о наклонностях о.N узнали прихожане, Настю с пострадавшей подругой выгнали из прихода как грязных сплетниц. О.N по-прежнему служит в том храме.

Это не единственный пример, который можно вспомнить. Мне очень хотелось бы услышать ответ на трудный вопрос: как вести себя девушке, если она стала жертвой домогательств священника? Как быть, если «самавиновата» можно услышать даже у себя на приходе от настоятеля, покрывающего пагубные склонности клирика? И как не потерять почву под ногами, пережив такой удар…

Фото: кадр из фильма «Молодой Папа»