Ахилла

Монолог первый

Загадочная штука — Промысл Божий. Не знаю, мне кажется, что наверху очень потешаются, глядя на нас, как мы тут все это понимаем. Молимся, сами не понимая, чего хотим.

Вот у меня был муж. Не скажу, что он был какой-то монстр, бывают хуже. Но при всем том боялась я его ужасно. Что-то там было с психикой не совсем в порядке, настроение могло резко поменяться за пару минут, и заботливый, добродушный человек раз — и превращался в орущего злобного типа. А если выпьет — так вообще туши свет.

Ну вот чтоб было понятно. Как-то сестра моя двоюродная сильно заболела, приступ какой-то, то ли почечные колики, то ли что-то по женской части, но звонит она мне и просит приехать. Скорую боится вызывать, таблетки не помогают, а я умею уколы ставить. Мужа дома нет, он после работы редко приходил сразу, зависал с друзьями-приятелями. А я дома со старшим. Уже вечер, но куда деваться, собрала все, шприцы, баралгин, Олежку одела, вызвала такси, поехали. Из такси Стасу, мужу, звоню, говорю, что так и так, к Ирке поехала помочь, и наверно, ночевать там будем, куда на ночь-то глядя. Он веселый, музыка на заднем плане: «Дада, — говорит, — конечно, давай, разбирайся там». Приехали, укол Ирке сделала, вроде полегче ей стало, пока Олежку выкупала, перекусили, пока его уложила, времени часа два. Я даже не знаю — вернулся он, нет, или все еще тусит.

Задремала, около трех — звонок. Голос такой пьяно-саркастический: «я не понял, ты где?» Я растерялась, говорю: я ж тебе звонила, сказала, что к Ирке еду, с Олежкой. Начинает пьяную разборку: «а что там столько времени делать, я не понял?!» — и по голосу я понимаю, что он не верит, что я у сестры. Ну, кое-как вроде успокоила его, нескоро, но заснула. И только провалилась в сон, опять звонит: «говори мне адрес, я за вами приеду сейчас». Я отговариваю, говорю, Олежка спит, зачем его будить, Ирка только заснула после приступа, у меня и ключа нет, чтоб дверь закрыть потом, не поднимать же ее. Ничего не слушает. В конце концов, я сказала: все, иди спи, до завтра, телефон выключила. Дом он помнил, мы в гостях были как-то, а квартиру вряд ли, думаю, ничего, не поедет же ночью искать.

Так через час слышу шум на лестничной клетке, крики. Голос Стаса вроде послышался, бегу к дверям, а он уже колотит ногами. Оказалось, соседей перебудил, чтоб сказали, где Ира живет. Ирку напугал, Олежка проснулся, он в комнату Иркину ввалился расхристанный, под стол заглядывал, любовника моего искал, орал на меня матом. Олежка заикался потом. Ну, это отдельная история, от заикания его Божья Матерь исцелила, мы с ним к Чимеевской ходили. Но про мужа это одна только иллюстрация, как мы жили примерно.

А потом (это уж Олежка большой был, подросток) у меня любовь пришла. Но муж-то почувствовал, что ли, заботливый такой стал, в кино стал водить, даже в ресторан разок. Я уже решила разводиться, я и до своего романа знала, что надо, давно знала, просто все решиться не могла, а тут такой толчок. Я понятия не имела, как там с любимым сложится, у него с гражданской женой какие-то незавершенные тоже отношения, но про себя уже поняла, что хочу быть одна, и что справлюсь. Особенно после того, как Олежка мне как-то сказал: почему ты с ним не разведешься? Тут я окончательно поняла…

И вот помню: зима, парк, через который я на работу хожу, утро раннее, сумерки еще. А я иду и думаю про все эти свои дела. И что-то мужа мне вдруг жалко стало, он мне накануне ужин приготовил, подходил, обнимал… И я думаю: Господи, я хочу от него уйти, но, пожалуйста, пусть ему не будет больно. Ну, может, у него тоже кто-то есть, а я не знаю, или просто он все-таки совершенно не любит меня. Но пусть, если надо — пусть мне будет больно, а ему нет.

И ровно в то время, как я думаю эту свою мысль, или молитву произношу — как хотите понимайте, — на меня из темноты стая собак вылетает, штук пять, кидаются с лаем, одна сразу в ногу вцепилась. Я орала, сумкой их била, даже не помню, как это они меня оставили, и я назад поковыляла. Пришлось на работу в объезд добираться, там уже увидела, что брюки порваны и нога в крови. Обработала, корвалола напилась, вечером уж поехала в травму уколы от бешенства ставить.

Но самое-то что смешное: мы с таким скандалом расстались, что мама не горюй. Бывший мне все соцсети взломал, почту, нашел мою переписку с любимым, сыну зачитывать пытался, орал, что, мол, твоя мать потаскушка, потом в ногах валялся, умолял остаться с ним, говорил красивые слова. Мол, хочу с тобой состариться, кому я, кроме тебя, нужен. Большой кровью мне этот развод дался, даже всего рассказать не могу, так что больно там всем было в итоге. Не сработало.

Монолог второй

Есть у меня подруга, много лет назад встретились в храме. У нее тогда было трое, у меня двое, с детьми вместе в храм, потом в парк гулять, о духовном разговаривать. И вот у этой моей подруги, Юля ее звали, была мечта, чтоб муж стал верующим. Ну, а у кого не было? Только у тех, у кого уже. Помню, у одной прихожанки, с которой гуляли вместе, муж рукоположился, да как-то скоропостижно, и вот эта новоявленная матушка нам жаловалась, что ей не нравится муж в подряснике, она стесняется с ним ходить. Божечки, нас так это изумило тогда! Да мы бы что только не отдали, чтоб наши мужики не то что батюшками стали, а просто ходили бы с нами в храм по воскресеньям!

Дура какая-то, счастья своего не понимает. Они тогда, кстати, очень скоро и уехали куда-то под Дивеево, в глухую деревню.

Так вот Юля. Она, конечно, дни и ночи молилась за своего мужа, он еще и некрещеный, вообще кошмар. Акафисты читала, святую воду ему подливала в чай, в запеканки сухарики дивеевские подсыпала, кротость и послушание демонстрировала, и все как об стенку горох.

Дети выросли; лет с шестнадцати, конечно, в храм ни ногой. А после сорока уже у Юли какой-то кризис наступил, устала она от всего церковного, увлекалась верховой ездой, благо, достаток позволял, стала на конюшне пропадать, даже воскресные дни пропускала, а потом и вовсе забросила, сейчас себя агностиком называет. Потом с мужем развелась, устала от равнодушия его.

Но что смешно-то: муж после развода крестился, и теперь мозг выносит детям и бывшей жене, чтоб детей — его внуков, сейчас им 10-12 лет — непременно крестили, иначе, говорит, защиты не будет им, болеть будут, как так можно-то?

Настигла его молитва жены!

Монолог третий

У одной православной женщины были очень сложные отношения с одним православным мужчиной. У нее был муж и двое детей — девочек, а у него жена и двое детей, наоборот — мальчиков. Православной женщине постоянно изменял муж, но батюшка велел ей смиряться и ждать. Мол, если скажет муж: я тебе изменяю, тогда и разводись. А то, что он дома не ночует или духами пахнет — это еще ни о чем таком не говорит. И он, конечно, не говорил ничего такого, молчал, как партизан.

А у православного мужчины похожая беда: пока он сутками в храме пропадал, да батюшке помогал, помощником настоятеля был, жена нашла по переписке себе хахаля в колонии и стала ждулей. Так называют себя девушки и тетеньки, у которых любимые в колониях сидят. И этот ее хахаль, который за убийство сидел, должен был выйти через год и мог даже вместе с женой у православного мужчины детей забрать. То есть все было очень сложно там, потому что мужчина очень любил детей, и боялся, что жена, узнав про его роман, детей против него восстановит. Поэтому встречались любовники редко, больше переписывались в аське и по телефонам разговаривали.

А потом муж той православной женщины поставил шпионскую программу в ее ноутбук и узнал, что у нее роман, и очень обрадовался, что теперь не он перед женой виноват, а наоборот — она перед ним. Каждый день стал сцены устраивать. Женщине очень жалко было детей, которые все это видели, и она все свои беды и страдания рассказывала одному знакомому батюшке в аське. На исповедь она давно не ходила: какой смысл ходить, если у тебя любовник, и ты не собираешься его бросать, потому что любишь как душу и даже больше. И батюшка этот написал ей: «Муж должен тебя отпустить по твоей нелюбви». И она наконец решилась и подала на развод.

Квартира у них была однокомнатная и разменять ее было нельзя. Поэтому муж должен был съехать к своей маме. А женщина не могла уже с ним жить рядом, взяла кредит и поехала в Рим, старшую дочку взяла с собой, а младшую отвезла маме в Брянск.

Любимый православный мужчина всему этому не обрадовался, потому что ничего не решил и боялся своей жены. Даже сказал, что давай пока общаться не будем, дай мне передышку.

И вот вечером женщина бродила с дочерью по вечному городу, и где-то около ворот Сан-Джованни ее накрыло так, что она стояла и рыдала, и не могла остановиться, и бедная девочка испугалась и никак не могла маму успокоить. И так ей было тоскливо, что она просила: «Господи, пожалуйста, возьми у меня несколько лет жизни, только пусть он меня любит».

Прошло не так много времени, как жена православного мужчины к хахалю уезжает, а детей с собой не берет. Что-то у него голове щелкнуло, и он понял, что жить без своей православной женщины не может, каждый день звонит, пишет, гулять зовет — а раньше не уговорить было, короче, ренессанс. И наконец — объяснение в любви и предложение руки и сердца.

А женщина к тому времени перегорела от этого всего: неудачного романа, своего развода, так устала. И так ей было хорошо одной, без скандалов, без нервотрепки. Приходит домой, девочки уже большие, уроки сами делают, ужин готовят, она с ними сидит, сериалы смотрит, или друг другу маникюр делают и о мальчиках болтают. И вдруг поняла, что кроме дружеских чувств к православному мужчине — ничего не осталось. Он ей звонит и говорит, как он будет счастлив, если она будет рядом, как будет ей чай приносить, пока она за ноутбуком сидит, работает. Рассказал, что купил проигрыватель блюрей, чтоб вместе кино смотреть на большом экране.

И тут она у себя в груди какой-то узелок нащупывает. Пошла на УЗИ, а ее посылают к онкологу. И вот сидит она в очереди и думает: «Господи, сколько ж я лет жизни обещала отдать?» И вспомнить не может, никак не может. То ли год, то ли два, то ли сколько. Наверно, каждый раз предлагала разный срок…

Монолог четвертый

Святая Ксения, я вам честно могу сказать, что я в нее очень верю. Я еще была некрещеная и не особо верующая, а она мне помогла. Я была на первом курсе и влюбилась. И мы поехали на весенние каникулы в Питер.

Сняли комнату у какой-то женщины, квартиру не смогли, дорого было. И вот там у нас первый секс был. Вам сейчас не понять, а тогда же не так просто было, противозачаточного ничего в аптеках не было. Не помню уж как, кто-то из подружек мне помог достать постинор. Сейчас его пьют, если изнасиловали, а тогда ничего другого не было. И вот получилось так, что я его куда-то засунула, чтобы мама не нашла, и в Питере перерыла весь чемодан, а найти не могу. Ну, раз за этим приехали, не буду же я парню такой облом устраивать, да и себе. Так что несколько дней без всякого постинора жили.

И в эти дни как раз ездили мы на Смоленское кладбище к часовне Ксении. Кладбище страшное, между прочим, очень запущенное, много могил безымянных, многие замусорены, надгробия сломанные, так вообще жутковато. В часовню длинная очередь. Снаружи женщины в платках стояли, прижавшись лбами к стене часовни. Кто-то подсовывал записки под окна. Мы простояли очередь, поставили свечку внутри. Я попросила Ксению, чтобы не забеременеть. Ну куда мне: первый курс, мама вообще убьет, она меня не так воспитывала.

И вот вечером в этот день я искала что-то в чемодане и нашла свои таблетки: оказывается, я их в футляр положила из-под очков. Выпила две на всякий случай, ну и потом каждый день. И вот в день отъезда меня прихватило так, что я еле до вокзала доехала, живот так ныл, в поясницу отдавалось. А в поезде начались женские дела, да так сильно, как никогда не было, то ли дела, то ли кровотечение. Потом, когда прочитала страшное, как женщины, сами не зная, своих детей таблетками убивают, стала бояться, что и у меня так было, от постинора этого. А потом подумала: ну как, получается, что Ксения моего ребенка, что ли, убила, такого же быть не может? Значит, просто помогла она мне тогда. Тем более замуж я потом совсем за другого вышла.

Читайте также:

• Кое-что о странностях Промысла (окончание)

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: