Ахилла

Тема онлайн-литургии взбудоражила внезапно всех: когда эта тема активно обсуждалась на «Ахилле», ее не замечали спикеры и богословы РПЦ или УПЦ (МП), но стоило только бывшему клирику УПЦ, а ныне — ПЦУ, протоиерею Игорю Савве заявить, что он принял участие в литургии-онлайн, где каждый участник причастился у себя дома после «удаленного» освящения Святых даров, то сразу же на «защиту православия» горой поднялись риторы РПЦ-УПЦ, потому что увидели в этом замечательную возможность лишний раз «пнуть» ПЦУ — мол, вон посмотрите на этих раскольников, что творят! (И неважно, что некоторые священники из РПЦ говорят, что уже длительное время так совершали литургии по интернету.)

К хору борцов с «раскольнической» онлайн-литургией присоединилась, например, Горловская епархия УПЦ — они публикуют на официальном сайте епархии характерный материал местного протоиерея Александра Хвороста, который «доказывает», почему онлайн-литургия — это кощунство и негодяйство.

Начинается все с уже упомянутого «аргумента», что это просто раскольники с ума сходят:

«Причащение онлайн — это недоразумение и профанация, — пишет протоиерей Александр Хворост. — Ситуация, о которой мы сегодня говорим, случилась в среде раскольников, что неудивительно: в расколе все духовные пороки усугубляются. К сожалению, это характер и дух раскола».

Аргумент так себе, как с богословской, так и с исторической точки зрения (хотя его с удовольствием подхватили все те же риторы РПЦ, когда сражались с патриархом Константинопольским Варфоломеем по поводу Украины — с особым смаком обсуждали намерение патриарха разрешить жениться вдовым священникам — те же аргументы были, мол, в раскол впали, чего еще от них ждать). Достаточно вспомнить, как Церковь веками заимствовала полезное для себя и у раскольников-еретиков — вспомним крестные ходы, которые Иоанн Златоуст перенял у ариан, чтобы собственная паства не убежала на чужое красивое зрелище; и у язычников — вспомним, как Церковь брала языческие праздники или понятийный аппарат греческой философии и «воцерковляла» их для своих нужд; и у светского мира, мира «кесаря» — вспомним, откуда в Церкви появился чин венчания и элементы архиерейского облачения, например. Если бы онлайн-литургию завтра провел бы уважаемый архиерей УПЦ или РПЦ, а то и сам предстоятель, то прирученные богословы тут же нашли бы множество «весомых» аргументов, почему это замечательно и прорывно, и как нам всем необходимо литургическое творчество, потому что Церковь — живое дерево, а не мертвый камень у дороги.

Вот и дальше горловский протоиерей богословствует, используя крайне слабые аргументы, объясняя, почему же литургия-онлайн — это профанация:

«Дело в том, что литургия — это общее дело, когда верующие совместно совершают богослужение. Содержание, характер и смысл молитв, которые читает священник, имеют одну суть: всех объединить вокруг Христа. Объединить не иллюзорно или виртуально, а реально, в конкретное время и в конкретном месте».

Вот интересно, когда этот же батюшка получает от прихожан пожертвование на банковскую карту — это иллюзорно или реально? Деньги-онлайн — они настоящие, или реальные деньги — только те, что хрустят и шелестят в твоих руках? Почему смотреть друг на друга и быть вместе с помощью интернета — это иллюзорно, а батюшка, отделенный от прихожан алтарной преградой и занавеской, бормочущий себе под нос или про себя тайные молитвы — это реально? А быть друг с другом в мыслях или в бумажной переписке — иллюзия или реальность? А поминать живых и усопших на литургии, тех, кто там не присутствует «в конкретное время и в конкретном месте» — это реально или виртуально?

Но антивиртуальные богословы предпочитают уклоняться от ответа на эти неудобные вопросы (хотя записочки виртуально с удовольствием принимают), вместо этого они выдвигают куда как более смелые и, прямо скажем, небезопасные для себя аргументы:

«Господь хочет собрать всех вокруг Себя в Царствии Небесном. Для этого будет и всеобщее воскресение умерших — реальное и никакое другое. Можно смотреть онлайн-трансляцию литургии, но нельзя назвать это реальным присутствием и реальной молитвой. Такого рода трансляции имеют вспомогательный характер, когда человек по каким-то причинам не может присутствовать на богослужении. Подчеркну: это замена, неравноценная компенсация, а не альтернатива!» — пишет протоиерей Александр Хворост.

Остановились. Подумали. Итак, в период пандемии все онлайн-трансляции богослужений из сотен или даже тысяч храмов, включая патриаршии, архиерейские богослужения по телевизору или по интернету — это не «реальная молитва», это некая «неравноценная компенсация».

Давайте еще раз: если смотреть службу патриарха Кирилла через монитор — это не реальная молитва, то что это? Шоу? Спектакль? Что это за компенсация — дженерик вместо настоящего лекарства? Или, может быть, плацебо, обманка, только имеющая вид настоящего?

Очень далеко идущие выводы напрашиваются. Например, зачем тогда вообще нужны трансляции — можно заменить это «реальной» молитвой — наедине, с другом или со своей семьей.

Кстати, и виртуальные деньги не стоит батюшкам посылать в период пандемии — пусть подождут, когда прихожане «реально» соберутся в храмы на «реальную» молитву, тогда и получат иереи свои «реальные» денежные купюры и монеты. Будьте, пожалуйста, богословски последовательны.

Далее протоиерей Александр приводит в пример уже набившую всем оскомину Марию Египетскую, которой каждый пользуется для своих апологетических нужд: мол, она по необходимости причастилась всего два раза в жизни:

«Вот реальный пример того, что ничто не может заменить реальное причастие и реального священника. Никакой удаленный доступ в этом случае не работает».

Простите, а сколько в житиях и благочестивых преданиях историй про то, как ангелы причащали человека тогда, когда священник не мог к нему попасть? Эти истории считать теперь за лживые басни или это было виртуальное причащение, не реальное? Тогда какое — бесовское, обман, прелесть?

Вспоминает горловский богослов и традицию первых христиан причащаться самим, беря святые дары из храма домой. Но, поясняет протоиерей, «тогда такая практика допускалась, поскольку уровень религиозного самосознания и благочестия у верующих был значительно выше. Сегодня этот уровень значительно снизился, и даже священникам держать дома Святые Дары не рекомендуется. Они должны находиться в храме, при необходимости священник несет их на дом к болящему и причащает».

Вот интересно, откуда у протоиерея Александра взялся чудо-прибор по измерению исторического уровня религиозного благочестия? С чего он взял, что все христиане в древности были поголовно такие сознательные, а сейчас совсем скатились? Ну пусть возьмет да перечитает серьезные труды по истории древней Церкви — чего там только не было, например, как архиереи своими омофорами душили оппонентов в богословских спорах, а монахи ходили с дубинами разгонять «еретиков». Люди во все времена одинаковые — то есть разные: есть и благочестивые, и не очень, есть и те, кто пристроился к христианству для своих оккультных дел или интересов, а кто-то — просто потому, что его начальник стал христианином, поэтому ну как же и нам не стать? — всякие были и есть, тут уже дело конкретной общины и конкретного пастыря — решать, кто благочестив и кому можно доверять хранить дары дома. Да и Богу можно оставить место в плане доверия. Можно ведь и в рот человеку причастие положить, а он возьмет да и выплюнет его, выйдя за порог, если захочет.

Но нет, нельзя, а то вдруг христианам понравится и они перестанут зависеть от священников — наберут святых даров по домам на год и скажут: а зачем нам еще ходить к попам? Главное у нас есть — причастие, а попы пусть сами кувыркаются, пишут отчеты и платят епвзносы.

Хворост приводит еще один глубокомысленный аргумент: мол, онлайн-литургия — это «кривляние», а нужен духовный труд, а на самом деле — физический, ножками в храм надо дойти и там постоять пару-тройку часиков, переминаясь, с больной спиной:

«Они полагают, что онлайн-причащение — это хорошо и продвинуто, но согласиться с такой точкой зрения в принципе сложно: человек никуда не ходил, не трудился, неизвестно как молился — и причащается? Так не годится. Надо духовно потрудиться — лично, общиной, Церковью. А в случае с онлайн-богослужением мы не соединяемся ни с Церковью, ни с друг другом, ни со Христом. Не происходит единения, есть только оправдание собственной лени, эгоизма, нерадения».

Короче, если ты дошел до храма, которые сейчас в шаговой доступности (а не как в старину было — старушки по десять верст пешком в одну сторону отмахивали до храма в соседнее село), то уже «известно», как ты молился, как ты потрудился духовно — у батюшек духовное зрение работает только на ультракоротких волнах — на расстоянии вытянутой благословляющей длани, чтобы прихожанин был рядышком. А если прихожанин находится на другом конце света, да еще виден лишь сквозь ZOOM или Skype, то сразу ясно — лентяй, бездуховный эгоист и вообще никуда не ходил, дальше уборной, лежа в постели литургисает, в пижаме.

В общем, духовная жизнь — это куда-то идти, ехать, стоять, кланяться, целовать, складывать ручки и ставить свечки, нюхая дым софринского производства, а не вот это вот ваше все — онлайн, понимаешь.

(Да и всех работающих онлайн в современном мире тоже надо загнать в цехи и на колхозные поля, а то они ведь не работают, а так, кресло дома задницей протирают, теша свой эгоизм, да еще деньги получают за это.)

То ли дело архиереи и батюшки — то руки реально подымут-возденут — то по чину мелхиседекову, а то по собственному почину; то облачение по полчаса надевают-снимают (некоторые — посреди храма), с самым серьезным видом чмокая его в крестик по сто раз; то катапетасму (слово-то какое солидное, реально-духовное) раздвигают-задвигают или врата тудой-сюдой открывают-закрывают (пока их за усердие «отверстием» не наградят), то кадилом бряк-бряк да дзынь-дзынь — и шагаешь такой важный, аж старушки в умилении всхлипывают и все ниже кланяются. Вот это реальность, вот это Церковь-то и есть…

«Недаром говорят, что сатана — это обезьяна Бога. Причастие онлайн кощунственно, это кривляние над самым святым на земле — Божественной Евхаристией. Древние христиане под страхом смерти собирались на кладбищах и в катакомбах. Их ловили, пытали, казнили, но они не разбегались по домам и находили возможность собраться, помолиться втайне, чтобы вместе совершить святое Таинство. Они имели полное право спрятаться, тихо сидеть и ничего не делать, однако эти люди чрезвычайно дорожили возможностью соборно молиться и причащаться. Будем и мы дорожить, а не искать суррогат, замену, недоразумение вместо святыни, которую подают нам Господь и Церковь», — пишет Хворост.

Опять стоит вспомнить историю: когда надо было — клирики древности брали руки в ноги или наоборот, и улепетывали в пустыню или в горы, прятались там от гонений и казней, утешая себя тем, что мирян на свете много, а вот пастырей поберечь надо, кто ж будет потом мирян учить и святые дары им раздавать.

И еще раз повторим мысль горловского богослова о том, что трансляция богослужения — это не «реальная молитва». Значит, трансляция причащения — это кривляние, бесовское что-то? Были времена и были строгие батюшки (и сейчас есть), которые не допускали вообще в храмах фото и видеосъемку, а уж съемки в алтаре момента анафоры — за кощунство и профанацию мнили. А сейчас ничего — все это снимают грешными камерами и на весь мир показывают.

Очередной нелепый аргумент протоиерея:

«Если мы внутренне молимся, то и внешне должны быть в том месте, где совершается великая святыня, а не неизвестно где».

Значит, повторимся, и молиться на литургии должны только те и за тех, кто физически там присутствует. Зачем поминать на литургии, например, патриарха, если он в тот момент «неизвестно где»? Разве не учат сами православные богословы, что Евхаристия — она едина, как едина Церковь, несмотря на множество Поместных Церквей и отдельных приходов, общин? И где бы ни совершались сотни, тысячи и десятки тысяч литургий в храмах по всему миру — это все одна Евхаристия, совершаемая одной Церковью, возглавляемой одной Главой — Христом. Так какая разница, разделены мы друг с другом расстояниями в тысячи километров или в пять метров, иконостасами или мониторами, даже этим, земным существованием и небесным, если мы члены одной Церкви, участвующие в одном Благодарении?

В общем, нет у критиков онлайн-литургии весомых аргументов против, но есть много демагогии, неприязни к идеологическим «врагам» и плохого знания истории Церкви, неприятия нового только из-за его новизны.

Но я все это написал не для того, чтобы поддержать сторонников онлайн-литургии, потому что их аргументы или их новации мне как-то особо близки (хотя я признаю их аргументацию логичной — для Бога нет проблем в расстояниях или способах собрания общины для «общего дела» — для Него одинаковы по «весу» наши понятия реальности и виртуальности). Возможно, это личное — у меня вообще отвращение к любой форме коллективизма, любой общинности, хоть «реальной», хоть виртуальной, нет желания ни с кем собираться в компанию больше двух человек. Поэтому меня не прельщает участие в онлайн-литургии, как, впрочем, уже давно меня не тянет и на «реальную» литургию в храм.

Меня тут больше интересует другой вопрос: когда и почему христианство превратилось из благовестия Присутствия Христа в культ Поедания Бога? Почему христиане, особенно православные святой матушки-Руси XXI века, из всего Евангелия сделали упор именно на последней Тайной вечере и на том, что центром их религиозной жизни должно стать именно физическое поедание Тела и Крови Христовых?

Если Христос действительно считал, что причащение Его Тела и Крови для Его последователей важнее всего, то почему Он не установил причащение сразу, с первых дней проповеди? Почему Он причастил апостолов только перед Своей смертью? Почему Он ничего такого не проповедовал иудейскому народу, если именно это и было самым важным?

Почему апостолам три с лишним года было достаточно Присутствия Иисуса в своей жизни? Почему мы это Присутствие ныне считаем за нечто невозможное, нереальное, иллюзорное, «виртуальное», а реальностью называем только процесс причащения в храмовом здании после определенного ритуала, выполненного, извините, профессиональными жрецами?

Да, мне известны слова Христа о том, что те, кто будет причащаться, наследуют жизнь вечную. Но Он же сказал и другие слова, которые мы игнорируем: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я посреди них». Двух или трех достаточно, чтобы быть вместе со Христом. То есть семьи, даже из мужа и жены — уже достаточно. Или просто два друга — и Христос с ними. А отшельники и вообще удовлетворялись пребыванием один на один со своим Богом.

И вот ответа на этот вопрос — подмены Присутствия Причастием — я не вижу. Но я вижу (возможно, я ошибаюсь, заранее признаю), что эта парадигма исказила христианство так кардинально, что превратила его то ли в скрытое язычество в христианских одеждах, то ли в ветхозаветную религию Храма, культ жрецов и принесения жертв, религию причастия, соучастия в судьбе «богоизбранного» народа, гордого своей избранностью.

Поэтому прежде дискуссии об онлайн-литургии хотелось бы разобраться: как именно мы становимся своими Христу, нужен ли Он нам сам по себе, в нашей ежедневной жизни. Не как ритуал Поедания, а как Друг, как Брат, как Учитель, как Реальное Присутствие.

Читайте также:

• Почему я не верю в причащение

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: