Ахилла

Из книги писателя Олдоса Хаксли (1894-1963) «Возвращение в дивный новый мир» (1958).

Для свободы мы должны быть образованы, и намного лучше, чем сейчас. Но свободе, как я пытался показать, угрожают со многих сторон и угрозы эти самые разные — демографические, социальные, политические, психологические. Наша болезнь имеет множество взаимосвязанных причин и может быть излечена только комплексными средствами. Имея дело с любой сложной ситуацией, мы должны учитывать все значимые факторы, а не какой-либо один. Частичное решение проблемы никогда не может быть достаточным. Свобода под угрозой и образование для свободы необходимо. Но необходимо и многое другое — например, социальная организация, контроль рождаемости, законодательство. Давайте начнем с последнего пункта.

Со времени принятия Хартии вольностей, и даже раньше, английские законодатели стремились защитить физическую свободу индивида. Человек, которого держали в тюрьме на сомнительных основаниях, имел право, согласно Общему Закону, как говорилось в статье от 1979 года, подать апелляцию в один из высших судов, требуя распоряжения о habeas corpus. Судья высшего суда давал распоряжение шерифу или начальнику тюрьмы в указанный срок доставить в суд человека, которого тот держал под стражей, для проверки его дела — доставить, заметьте, не его письменную жалобу, не его законных представителей, но его corpus, его тело, ту самую плоть, которую заставляли спать на досках, дышать зловонным воздухом, есть отвратительную тюремную пищу.

Эта забота о соблюдении основных условий свободы — отсутствия физического притеснения — безусловно необходима, но это не все, что необходимо. Человек может не быть в тюрьме, но и не быть свободным — не испытывать физических притеснений и в то же время быть пленником — психологическим пленником, которого заставляют думать, чувствовать и вести себя так, как желают этого представители национального Государства или чьих-то частных интересов. Но предписания habeas mentem никогда не будет, потому что ни один шериф или начальник тюрьмы не может доставить в суд незаконно лишенный свободы разум, и ни один человек, чей разум был захвачен с помощью выше описанных методов, не сможет пожаловаться на свое положение. Природа психологического принуждения такова, что у тех, кто находится под его влиянием, создается впечатление, что они действуют по собственной инициативе. Человек, ставший жертвой психологической манипуляции, не знает, что он жертва. Для него стены его тюрьмы невидимы, и он верит, что свободен. То, что он не свободен, очевидно только для других. Его рабство сугубо объективно.

Нет, такой вещи как приказ habeas mentem быть не может. Но может быть превентивное законодательство — объявление вне закона психологической работорговли, закон, защищающий человеческий разум от бессовестных распространителей вредоносной пропаганды, составленный по образцу законов, защищающих человеческие тела от бессовестных распространителей испорченных продуктов питания и опасных наркотиков. Например, могут и должны быть законы, ограничивающие права чиновников, гражданских и военных, подвергать обучению во сне людей, находящихся у них в подчинении. Могут и должны быть законы, запрещающие использовать метод подсознательной проекции на кино- и телеэкранах. Могут и должны быть законы, запрещающие политическим кандидатам не только расходовать на свои избирательные кампании больше определенной суммы, но также и использовать иррациональную пропаганду, превращающую в нонсенс весь демократический процесс.

Такое превентивное законодательство может принести определенную пользу, но если безличные силы, угрожающие свободе, будут продолжать свое движение, то польза от него будет недолгой. Самые лучшие конституции и превентивные законы окажутся бессильны против непрерывно растущего давления перенаселенности и заорганизованности, обусловленных увеличением численности населения и развитием технологий. Конституции не будут упразднены и хорошие законы останутся в законодательстве, но эти либеральные формы станут служить только маской и украшением глубоко нелиберальной сущности. Вместе с постоянно растущей перенаселенностью и заорганизованностью мы можем увидеть в демократических странах процесс, обратный тому, что привел Англию к демократии, сохранив при этом все внешние формы монархии. Под давлением растущей перенаселенности и заорганизованности с помощью все более эффективных методов психологической манипуляции демократия изменит свою природу. Привычные старые формы — выборы, парламенты, высшие суды и прочее — все останется. Но то, что скрыто под ними, будет новым видом ненасильственного тоталитаризма. Все традиционные названия, все святые призывы и лозунги останутся такими же, как и в старые добрые времена. Демократия и свобода по-прежнему будут ежедневной темой телепередач и передовых статей — но это будет демократия и свобода исключительно в пиквикском смысле. А тем временем правящая олигархия и ее хорошо обученная элита военных, полицейских и манипуляторов будут продолжать вести свое шоу.

…Здесь мы столкнулись с очень важным вопросом: а действительно ли мы хотим использовать наши знания? Думает ли большинство населения, что стоит причинять себе столько беспокойства, чтобы остановить, а возможно, и повернуть вспять движение в сторону тоталитарного контроля? В Соединенных Штатах — а Америка — пророческий образ всего остального урбанизированного индустриального мира, каким он будет через несколько лет, — опросы общественного мнения показали, что подавляющее большинство молодых людей до двадцати лет — завтрашние избиратели — не верят в демократические институты, не возражают против цензуры непопулярных идей, не считают, что самоуправление возможно и хотели бы и дальше продолжать жить той же жизнью, к которой приучил их экономический бум под управлением олигархии всевозможных экспертов.

То, что так много хорошо упитанных юных телезрителей в государстве с самой сильной демократией настолько равнодушны к идее самоуправления, настолько не заинтересованы в свободе мысли и праве на различие во взглядах, огорчает, но не особенно удивляет. «Волен как птица», говорим мы, завидуя крылатым созданиям за их способность к ничем не стесненному движению в трехмерном пространстве. Но, увы, мы забыли о дронтах. Любая птица, которая научилась добывать себе пищу без использования крыльев, вскоре откажется от привилегии полета и навсегда останется на земле. В какой-то мере такая аналогия верна и для людей. Если хлеб будет подаваться регулярно и в изобилии три раза в день, многие из них будут вполне удовлетворены жизнью на одном хлебе — или, во всяком случае, на хлебе и зрелищах. «Кончится тем, — говорит у Достоевского Великий Инквизитор, — что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: „Лучше поработите нас, но накормите нас“». И когда Алеша Карамазов спрашивает брата, который рассказывает эту историю, а не было ли это сказано с иронией, Иван отвечает: «Нимало. Он именно ставит в заслугу себе и своим, что наконец-то они побороли свободу и сделали так для того, чтобы сделать людей счастливыми». Да, сделать людей счастливыми, «ибо ничего и никогда, — продолжает Инквизитор, — не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы».

Ничего, кроме отсутствия свободы. Ведь когда дела идут плохо, рацион сокращается, осевшие на земле дронты начинают требовать назад свои крылья — только затем, чтобы потом снова отказаться от них, когда наступят лучшие времена и их хозяева станут более щедрыми. Подростки, которые сейчас так мало ценят демократию, когда вырастут, могут превратиться в борцов за свободу. Крик «дайте мне телевизор и гамбургеры, но только не беспокойте меня ответственностью за свободу» под давлением обстоятельств может смениться на крик «дайте мне свободу или дайте мне смерть».

Если такое произойдет, то отчасти это случится из-за деятельности сил, над которыми даже у самых могущественных правителей нет никакого контроля, а отчасти из-за некомпетентности самих правителей, их неспособности найти эффективное применение инструментам психологического манипулирования, которые уже предоставила и еще предоставит наука и технология будущим тиранам. Если учесть, как мало они знали, и как мало средств было в их распоряжении, Великие Инквизиторы прошлого справлялись очень неплохо. Но их преемники — хорошо информированные, образованные диктаторы будущего, — несомненно, справятся еще лучше.

Великий Инквизитор упрекает Христа за то, что он повелел людям быть свободными, и говорит ему: «Мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете». Но чудо, тайна и авторитет — еще не гарантия бесконечно долгого существования диктатуры. В Дивном Новом Мире диктаторы добавили науку к этому списку и усилили свой авторитет манипуляциями с телами эмбрионов, с рефлексами младенцев и умами детей и взрослых. И вместо того, чтобы просто говорить о чудесах и символически намекать на тайны, они позволили своим подданным с помощью наркотиков «непосредственно пережить» чудеса и тайны и таким образом трансформировать эти чудеса и тайны в некое экстатическое знание. Диктаторы прошлого пали потому, что они не могли дать своим подданным достаточно хлеба, зрелищ, тайн и чудес. Не было у них и по-настоящему эффективной системы психологического манипулирования. В прошлом вольнодумцы и революционеры часто были продуктами наиболее ортодоксальной религиозной системы воспитания. И это не удивительно. Методы, которые применялись и применяются ортодоксальными воспитателями, крайне неэффективны. При современном диктаторе образование будет действительно работать — в результате чего подавляющее большинство людей научатся любить свое рабство и даже мечтать не станут о революции. Трудно найти причину, по которой тщательно разработанная научная диктатура может быть когда-нибудь свергнута.

Но пока в мире еще осталась свобода. Молодежь, правда, не ценит ее. Но некоторые до сих пор верят, что без свободы люди не могут стать настоящими людьми, и поэтому свобода для нас просто крайне необходима. Вероятно, силы, угрожающие свободе, слишком велики, чтобы их долго сдерживать. И все же наш долг — делать все возможное, чтобы устоять перед ними.

Иллюстрация: вымершая птица додо (дронт)