Ахилла

Как-то ехала в автобусе. Рядом со мной ехал батюшка: огромного роста, в черной рясе, в чёрной монашеской шапочке и в военном бушлате камуфляжной расцветки. На остановке возле мечети сели две пожилые женщины славянской наружности. День был морозный, и они вошли, приговаривая: «Ну наконец-то приехал автобус. Мы уже думали, совсем замерзнем, — они сели у окна и продолжили разговор: — Хорошо, что мечеть рядом. Погрелись. А люди какие там приветливые!» Разговор слышали пассажиры, кто-то даже поддакнул, мол, ага, хорошие, всегда помогут. Вдруг батюшка громогласно на весь автобус заявил: «Вот я почему-то не хожу греться в мечеть, какой бы мороз ни был на улице. Ничего, не страшно». Этот голос прозвучал, как голос вопиющего в пустыне. Женщины замолчали и отвернулись к окну, а вокруг батюшки заметно расширилось свободное пространство. Так в молчании и ехали.

Другая картина. В старом, уже не функционирующем, заводе здание заводоуправления покабинетно сдавалось в аренду. Я пришла в стоматологической кабинет и ждала очереди, сидя рядом с проходной. Разговорились с вахтершей о том, во что превратилось прекрасное предприятие, столько лет верой и правдой служившее государству и когда-то известное на всю страну. Вдруг откуда-то потоком пошли монашки, они выходили шумно, размашистым шагом, не прощаясь, хлопали дверью и растворялись в вечерних сумерках. «Что они здесь делают?» — спросила я вахтера. «Как и все, арендуют помещения. Что-то там шьют, и свечи делают».

Пока я ждала своей очереди, через стеклянную входную дверь наблюдала, как вышедшая монашка села в черную большую иномарку, вынула смартфон и погрузилась в его изучение. Потом пришла вторая, тоже села в эту же машину, тоже достала смартфон. Так они просидели, пока не пришла, видимо, руководительница. Тогда машина легко развернулась и уехала. Вахтёр тяжело вздохнула: «Да, трудные люди. Не здороваются, не прощаются. Сами себе что-то там готовят, в этих комнатах, и всё это моют в туалете. Уборщиц нет, я подрабатываю уборкой туалета. И когда вхожу туда после них, волосы встают дыбом: всё забрызгано маслом. Видимо, сковородки моют. Пыталась с ними разговаривать, чтобы после себя хотя бы смывали это масло со стенок унитазов и раковин. Разговор не получился. Не знаю, где их таких набирают».

Картина третья. Один из храмов монастыря на Ганиной яме (Екатеринбург). В нём тепло, сумрачно, пахнет деревом, потрескивая, горят свечи. Люди приходят, тихо обходят храм, встают к иконам, молятся, ставят свечи. За всем присматривает старичок в рясе с непокрытой головой. Вдруг он подходит к одной из пришедших и громко говорит: «Ты вот губы намазала. А ты знаешь, из чего эту помаду делают? Из младенцев! И кем вот ты сейчас себя чувствуешь?..» Этот голос прозвучал в тишине храма так, будто что-то упало. Люди вдруг засуетились, заспешили к выходу. Женщина пыталась что-то объяснять служителю, но его голос перекрывал её слова, и что они там говорили, уже никто не слушал.

Не хочу обобщать, но есть впечатление, что православные живут в своей, выдуманной реальности, где они чувствуют себя исключительными, избранными среди аборигенов, с которыми не обязательно разговаривать уважительно, на равных.

Недавно смотрела так называемый стрим, онлайн-путешествие по Индии. Да, действительно, впечатление непростое: рядом со сказочными дворцами — горы мусора, нерегулируемое движение на улицах, коровы, козы, собаки, бродящие даже в больших городах. Но удивительные дело — люди абсолютно не агрессивны, доброжелательны, гостеприимны. Лояльные ко всему живому.

Почему так? — задалась я вопросом. Ответ пришёл сам собой из того же видео: люди верят в карму, то есть в личную ответственность за свои поступки, и они знают, что если ты даже нечаянно навредишь или, не дай Бог, убьешь человека, ты не только усугубишь собственную карму, но тебе придётся отрабатывать и его грехи, которые он не успел в своей жизни отработать. Это то, что называется нравственный закон внутри нас. Я не предлагаю всем обратиться в буддистов, но, как говорил протоиерей Владимир Головин (теперь уже не знаю, правильно он говорил или нет, после того, что с ним случилось, но мне его слова понравились): «В других религиях есть много того, чему нам неплохо было бы поучиться».

Григорий Померанц, говоря о мировых религиях, много раз подчеркивал, что у каждой есть только осколки истины. Признавая, что Бог един, удивительно, что православие считает свою веру истиной в последней инстанции. Неужели Бог так непрактичен, что создал столько ненужного, пустого или откровенно глупого?.. И даже если православие действительно самая истинная вера, то каждый отдельный православный — просто человек, которому ничто человеческое не чуждо. И малокультурный, малообразованный человек, уверенный в своей праведности, — это страшный человек с дьявольским самомнением. Особенно служители из серии «заставь дурака Богу молиться»… он всю паству распугает.

Рисунок Вячеслава Полухина

Читайте также:

• Бог — это Свет или Тот, кто никому ничего не должен?

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: