Ахилла

Боюсь не смерти — предсмертия, длительной обессиливающей болезни, когда некому стакан воды подать, когда сутками лежишь в собственном дерьме и становишься отвратительным, обузой для близких и друзей, когда вся прошедшая жизнь с ее радостями и горестями становится сном чужого человека.

Да и в самом деле, был ли тот человек, вот этот аккуратненький мальчик лет шести на трехколесном велосипеде на черно-белой фотографии? Он в костюмчике с короткими штанишками, смотрит в объектив нетерпеливо из того безмерно далекого мгновения более шестидесяти лет назад, он хочет поскорее вернуться из неподвижности, к которой его принудили взрослые, к движению, к игре.

Двухэтажный финский дом на тихой улочке Таллина между больницей и кладбищем. У забора больницы высокая трава, в которой малыши проторили свои тропинки и где так приятно прятаться от взрослых. Вот появляется мама и обеспокоенно зовет его, а он не отзывается, он смеется, наслаждаясь тем, что его никто не может найти. Он представляет себе ее радость, когда, наконец он отзовется и встанет… А пока он управляет реальностью!

Мама смотрит на траву, на улицу, но нигде его не видит. Она не на шутку обеспокоена, спрашивает у прохожих, не видели ли они мальчика — нет, никто не видел… Девочка Элли, с которой он только что играл, его не выдает, отрицательно качает головой… Ну, теперь хватит: насмеявшись, он встает: «Мам, а я тут!»

Но это почему-то не радует ее. Он подбегает к ней, она поднимает с земли черную случайную резинку и, крепко взяв его за руку, бьет! О, как больно руке! Она никогда его не била, и ей кажется, что удар несильный, но это резинка, хоть и не такая твердая, как дерево, она обладает удивительным свойством, растягиваясь и сокращаясь, боль усиливать…

По улице проезжает голубенький «Москвич». «А если бы ты попал под машину?» Больно и обидно до слез: при чем тут машина, он никогда бы не попал под машину: плохо может быть только с другими, а с ним не может случиться никогда ничего плохого! Разве она этого не знает? Ведь он — это Он! И весь этот свет создан ради него!

Другой сон.

Молодой мужчина в светло-стальном костюме в белом зале, заполненном людьми. В сердце греет торжество, несмотря на то, что лицо сдержанно неподвижно. Эти люди собрались из-за его новой книги… Писатель! Он сидит за столом напротив зала. Пожилая женщина говорит о нем, о его романе.

— Вот литературная радость — эта книга! Погружает в себя, не отпускает, ведет… думала, что буду читать постепенно, несколько дней, а прочитала на одном дыхании за четыре часа. Удивительно соразмерное сочетание историчности и концептуальности. Живые характеры — героев видишь, слышишь! — полный «эффект присутствия»… Да пусть он сам почитает!..

— Да, пусть почитает! Пусть почитает! — доносится из зала.

Мужчина открывает книгу. Читает.

«Это был, собственно, тот самый мужик, которому в 1915 году перерезали горло, но он чудом выжил и после следующей пасхи вышел вновь в поле сеять зерно. Тот самый, который все время как-то скромно оставался за рамками нашего повествования, ожидая своей минутки. Его еще будут много раз убивать: забьют по доносу в сталинских застенках, он погибнет под линией Маннергейма, сгорит в танке под Курском, упадет на пороге своего дома в Карабахе, скошенный автоматной очередью… Но на каждую пасху он будет снова воскресать, мять и нюхать красную землю, потом выходить в поле сеять. А осенью в его квадратных ладонях будут перекатываться не патроны, а золотые зерна хлеба или тлеть красным, желтым и зеленым сквозь матовую пленку ягоды виноградной кисти. И труд этот никогда не был и не будет рабским, ибо как может быть рабским волшебство рождения и произрастания?»

— Опять обосрался! Опять обосрался! А еще интеллигент, плять! — кричит разъяренная санитарка.

Его тело грубо переворачивают, швыряют, обтирают, снова бросают. Сыро. Холодно. «Когда ж ты сдохнешь!»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: