Мощь мощей
14 июля 2017 Агния Зиновьева
На исповеди подошла к отцу Савелию моложавая хорошо одетая женщина постбальзаковского возраста и не без торжества рассказала, как скаталась в Москву, чтобы выдать дочку замуж, но действовала при этом не совсем честным способом, в чем теперь и раскаивается. Отец Савелий сам не понял, что именно его зацепило в этом признании. Ему бы по обыкновению накрыть ее епитрахилью и прочитать разрешительную. Но вместо этого он поинтересовался:
— А что нечестное-то сделала? Что ли благословила дочку уводить женатого из семьи?
— Нет, ну что вы, я женщина православная, — с удовольствием парировала исповедница. — Я просто к ребру скаталась, просила помощи у Чудотворца. Протекции, так сказать…
— Так то ребро на днях в Питере будет, — машинально пробубнил отец Савелий.
— А я хотела поскорей попросить, чтобы он уже начал действовать в нужном направлении. В Питере я тоже пойду, конечно, я ж все понимаю…
— Что вы понимаете? — переспросил священник.
— Ну, что нельзя потребительски к святыне относиться. Типа съездила в Москву, а дальше уже не нужно… Ничего подобного, я же с уважением и пониманием. А кроме того, надо напомнить о своей просьбе.
— Кому напомнить?
— Так ребру. Чтоб Угодник ничего не забыл, подогнал нам хорошего жениха…
— А каетесь-то вы в чем? — отец Савелий был уже не рад, что затеял эти расспросы.
— Так говорю же: не совсем честно я поступила, — с готовностью затараторила женщина. — Понимаете, там бы стоять часов шесть, и это минимум. Но с младенцами пропускали без очереди. И вот я подошла к какой-то мамашке с коляской в скверике неподалеку от храма и договорилась, что она меня проведет, как бы я их бабушка. Она-то просто гуляла там, не собиралась к ребру. Но я ей немножко заплатила, и она согласилась приложиться… И нас пропустили, вот мы и приложились… А я еще записку там засунула в одно местечко, напоминалку такую, чтобы Николушка не забыл бы, а то у него просителей много, мало ли, забудет…
— А каетесь-то в чем? — снова безнадежно уточнил отец Савелий.
— Ну как… В своей предприимчивости. Надо было ведь отстоять по-честному. А я вон что сделала. И теперь я боюсь, если честно, что не подействует…
— Что не подействует?
— Ну, факт лобызания. И записка эта моя… Вдруг он прочитает и вспомнит, что была такая тетка, которая внаглую влезла без очереди со своими требованиями… Понимаете, у меня появились сомнения, когда я уже из храма выходила — а ну как Чудотворец обидится и не выдаст мою Ксюшу замуж? Или там выдаст за какого-нибудь… не знаю… дворника, может, гастарбайтера. Вот что мне тогда делать? И тут я поняла, что надо срочно на исповедь. Так же честно будет, да? Ну, не совсем я хорошо поступила, зато потом исповедала. Ведь оно само себя не вычтет?
— Знаете, — как сквозь вату услышал отец Савелий собственный голос, — я вас не могу разрешить.
— Что не можете разрешить? Батюшка, вы не поняли — я не разрешения спрашивать пришла, я как бы покаяться. Исповедуюсь я, — уточнила женщина.
— Вы не можете сформулировать, в чем каетесь. Поэтому исповедью ваш рассказ назвать нельзя. И разрешать мне вас не от чего.
— Я так и знала, — женщина закрыла лицо руками, — понимала, что мне прилетит еще… Вы не хотите разрешить мне исповедаться. В общем, и правильно, наверное, святой отец, каждый должен отвечать за свои поступки. Вы передайте тогда чудотворцу Николаю, что я прошу только за дочку. У меня помутнение рассудка как бы вышло от материнской любви. Он же должен понимать. Ну пусть уж жениха-то хорошенького подгонит, не держит зла на меня. Мне ведь ничего не надо. Лишь бы с Ксюшенькой было все в порядке. А я — ладно уже, чем для родного ребенка не пожертвуешь, не разрешаете исповедоваться, я тогда буду без исповеди, в общем, ничего страшного, — и она покорно опустила голову и, кажется, заплакала. И тут отец Савелий машинально накрыл ее епитрахилью.
Фото: Interfax.ru
Читайте также:
