Ахилла

Из цикла «Ихнее боголюбие».

***

В который уж раз монастырь, в коем подвизался монах Пигасий, трепетал известием близящегося посещения Самим Владыкой Высоко-Далечским. «Вообще-то, пора бы уж и попривыкнуть, — как-то даже дерзновенно размышлял отец Пигасий, — ведь Сам достаточно регулярно посещает обитель, и всегда Его трепетно принимают, всегда Он неизменно всем остаётся доволен, да и вреда никому ещё не причинил. Так чего ж каждый раз вот так бояться-то!?»

Как обычно, Владыка прибыл абсолютно точно к началу всенощной, хор возбуждённо воспел, братия нестройно возрадовалась, началась пышная архиерейская служба. Почти всегда Владыка привозил с собой каких-либо именитых и сановитых высокопреподобий, иногда настолько блистательных, что они уже сами по себе слегка флуоресцировали свечением каким-то нездешним, чудным!

Едва войдя во святый алтарь, отец Пигасий безошибочно уловил это свечение. Приглядевшись, он установил, что оно ныне исходило не только от Самого Владыки, но также сияние обогащал некий, доселе не виданный отцом Пигасием митрофорный отец, в коем, как сразу взошло на ум монаху, не было, как бы это сказать… Не было ни малейшего изъяна! У отца Пигасия враз перехватило дыхание: да! воистину он созерцал мужа совершеннейшаго!

Сказать, что тот был красив — ничего не сказать! Он был не просто красив — он был совершенен! Да-да! Увенчанный благообразной сединой, но отнюдь ещё не старый, с идеальной осанкой, высокий и стройный, но нельзя сказать, чтоб долговяз и худощав. Чего уж говорить о шитых золотом переливающихся ризах, которые изящно выделяли и без того неземной облик митрофорного незнакомца!

Возблагодарив Господа о ниспослании сего чудного мгновения, отец Пигасий, уткнувшись в чтение бесконечных записок о здравии-упокоении, провёл остаток службы в этом обычном своём послушании.

Перед сном отец Пигасий имел обыкновение прогуливаться по монастырской территории. Вот и теперь он решил немного подышать, тем более, что тихий летний вечер располагал к уединённой прогулке. Как вдруг тишину прорезал довольно-таки приятный, но весьма властный баритон:

— Отец! Отец!

Отец Пигасий вздрогнул и обернулся.

— Да, да, тебе, тебе говорю! Подойди-ка сюда, отец!

Не может быть! Так это ж сам, ну, этот, гений чистой красоты, сам зовёт его! — обрадовался отец Пигасий.

Он быстро подошёл и понял, что вблизи этот блистательный протоиерей был ещё более прекрасен — правильные черты лица, тонкие губы, орлиный нос, глаза… Хотя… хотя вот глаза… Глаза того горели каким-то жёлто-зелёным нехорошим блеском… Попросту говоря, злые были эти глаза!

— Что ж ты, отец, так долго исповедуешь-то, а? Смотри, отец, не разводи нам тут всякие тары-бары на исповеди, понял, да? А то, понимаешь, уже тут, в святом месте, прям секту тут, говорю, развёл, круг почитательниц тут у него уже образовался, смотри, ваше высокопреподобие, как бы не вылетел ты из монастыря! Ты давай, одумайся, пока не поздно, а то есть тут один, уже доисповедовался, да так, что в гареме-то его детишки, понимаешь, один за другим рождаться начали, а исповедницы с монастыря алименты затребовали!!!

Смысл этих загадочных слов едва доходил до сознания отца Пигасия. Он всё же продолжал любоваться этим строгим батюшкой — и голос-то такой приятный, грудной, да строгий, и ряса — так красиво сшита, да как сидит на нём! Вот только эти злые глаза…

— Что ж ты всё молчишь-то, отец, а? Отмолчаться тебе уже не удастся, так и знай! — всерьёз начал гневаться протоиерей.

— Э-э-э… — промычал отец Пигасий. Он догадывался, что невежливо вот так молчать, да только не вполне понимал, о чём его так грозно спрашивали.

Неожиданно на выручку отцу Пигасию пришёл, вернее, прибежал отец наместник. Он бежал из трапезной необыкновенно скоро, и нескрываемый ужас застыл в его глазах. Задыхаясь, стал шептать на ухо мужу блистательнейшему:

— Это не он, не о-о-он! Нет! Это — Пигасий, простой монах, а тот, тот, он, ну…

Муж совершеннейший больше ни разу не взглянул на отца Пигасия.

Слегка обескураженный и взволнованный, отец Пигасий направил свои стопы в пристанище привратника Богдана. Тот почему-то был в курсе всего произошедшего и выбрал имбирную.

— А ведь он больше десяти лет подвизался в стране с мягким климатом! — задумчиво сказал Богдан.

— Кто? — не понял отец Пигасий.

— А этот твой, отец Перфектус… А злющий… блин, злющий, как тысяча чертей! — сказал Богдан, резко задёрнул занавески и почему-то погасил свет.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: