Ахилла

Это большое кресло в храм кто-то пожертвовал. Зазывно раскинувшее руки-подлокотники, покрытое ковриком, оно в основном пустует — какое-то уж больно роскошное, чтобы в нем сидеть, да еще во время службы. Ему предпочитают деревянные скамейки, на тех всегда полным-полно народу. Только дети не стесняются — лежат в нем, даже спят порой. Или их, совсем крошечных, кладут в него родители, чтобы переодеть. Взрослый же, если и присядет, то на краешек и совсем ненадолго.

В этот раз женщина в кресло буквально плюхнулась. Уселась удобно, и по лицу было видно, что довольна, хоть и морщилась, видимо, от физической боли. Она была хорошо одета, этакая дама, и руки ее были в кожаных перчатках. Этой затянутой в перчатку рукой она время от времени делала по воздуху перед собой некое движение, напоминающее крестное знамение. Вскоре стоявшая рядом, явно воцерковленная и регулярно посещающая богослужения, прихожанка не выдержала и наклонилась к сидевшей. Та вначале с готовностью подалась навстречу, но, услышав замечание, видимо, по поводу перчаток, мол, снять надо бы, не подобает так-то креститься, с недовольным видом отмахнулась и даже отвернулась.

Тем временем сквозь молящихся к креслу пробиралась молодая девушка. Она хромала. Увидев, что место занято, оперлась о стоявшую рядом тумбочку и попробовала поудобнее пристроить больную ногу. Не вышло. Тогда она шагнула к креслу и попросила даму в перчатках подвинуться, обе-де поместимся. И вполне себе поместились — в тесноте да не в обиде. Именно — не в обиде. Дама в перчатках сочувственно взглядывала на вытянутую ногу девушки и старалась еще больше вдавиться в боковушку, освобождая сантиметры места. Девушка улыбалась и благодарила. В какой-то момент она достала книжечку с текстом литургии, что-то шепнула своей соседке, и они вдвоем стали следить по страницам за ходом службы. Периодически дама пальцем руки в перчатке на что-то указывала в книжечке и вопрошала, девушка тут же кивала и объясняла, перчатка ее, видимо, совсем не раздражала. Потом девушка отправилась на причастие. Вручив брошюрку с литургией соседке по креслу, попросила ее присмотреть за вещами (в наших храмах воруют, да). Та тут же придвинула к себе рюкзак с лежащей сверху курткой и для надежности положила на них руку в перчатке.

Возвращаясь от Чаши, милая девушка несла в руке махонький кусочек просфорки, она протянула его даме в перчатках. И вдруг лицо женщины, этой явно гостьи в храме, до того выражавшее в основном боль и досаду, разгладилось и осветилось улыбкой, приняло какое-то детское выражение удивления. И радости. И благодарности. «Это — мне?» — она стала торопливо стягивать перчатку. И протянула ладошку за драгоценным хлебушком…

На отпусте они стояли рядом — соседки по креслу и та прихожанка, на чьих глазах снять перчатку женщину понудило вовсе не замечание.

Иллюстрация: фрагмент картины Марка Шагала